Меню

Наталья БОЛОТСКИХ: «Богемность оставила в Европе»

03.08.2007 00:00 142 (10777)


В отличие от своего именитого отца — заслуженного художника России Ивана Болотских — живописью Наталья Болотских не занимается. Ей интереснее прикладное творчество, графика. В свое время она поработала в театре бутафором. Поэтому, наверное, ее работы, образ мышления и жизни исполнены театральности.

Голь на выдумки хитра

Три месяца в году Наталья Болотских живет и работает в Люксембурге. Там у нее друзья. Фредрик — парижанин, владелец луврской сети отелей. Его жена Инна Колесникова — хореограф, родом из Миасса. Знакомство с ними было случайным, но последствия неожиданно потянули за собой цепочку интереснейших событий.

Недавно, например, Наталья как театральный художник поставила в Люксембурге свой первый самостоятельный спектакль. Правда, наш разговор начался с другой истории.

— Как-то я в очередной раз гостила у своих друзей в Люксембурге и в свободную минутку от скуки обтянула тканью кресла. Получилось затейливо. Когда Фредрик это увидел, зашел ко мне и говорит: «Наташа, ничего не понимаю. А какая у тебя профессия?»

В ответ я произнесла нашу любимую фразу: «Голь на выдумки хитра», которая его вконец озадачила. В буквальном переводе она звучит так: «Нищий, но очень хитрый».

— Если хитрый, то почему нищий? — не понял Фредрик.

Тогда задумалась я: «В самом деле, кто я, чем занимаюсь?» Расписываю ткани, шью, вяжу, что-то вечно придумываю. Когда готовишь коллекцию одежды, стараешься придумать действие. Естественно подбираешь музыку, моделям нужны макияж, прическа, актерское мастерство.

Во все приходится вникать. Любой показ для меня — это спектакль. Было время, когда папа не одобрял моих затей: «Зачем разрываться? На двух стульях не усидишь». А со временем успокоился: «Наверное, ты права. Надо все попробовать и потом уже определиться». Я считаю, главное — на пограничном состоянии не остановиться. Чтобы хватило жизни стать мастером.

— У вас есть постоянная работа?

— Я много лет работала с детьми, со студентами. Сейчас преподаю батик в ЮУрГУ. И все, чему научилась, в жизни так или иначе пригодилось. Теперь своих студенток учу: «То, что вы делаете сегодня, завтра должно продаваться и кормить вас. Если подготовили выставку, ее надо грамотно показать, пропиарить, продать. В жизни надо быть готовым ко всему. На черный день всегда должен быть кусок хлеба.

— А свое творчество продавать умеете?

— Потому и учу ориентироваться на потребителя, что сама это делать не умею. Меня не научили, причем где-то на уровне подсознания. Вроде изо всех сил стараюсь думать о покупателе, опустить себя на землю, но в процессе увлекаюсь, заигрываюсь «игрушкой» и все равно заносит. За границей у меня появился маркетолог, которая готова мной заняться. Что получится, не знаю. А пока все раздариваю не жалея.

Мне безумно везет на людей, на друзей. Откуда-то берутся деньги, краски, ткань, и я делаю новые вещи. В прошлом году захотелось сделать шляпы — огромные, с полями, бутафорско-театральные. Сделала. А куда девать? В таких шляпах по городу не пойдешь.

В гости зашли приятели-режиссеры и вдруг говорят: «У нас необычное действо задумано. Нужны эльфы. У тебя есть что-нибудь подходящее?» Я достала расписные тряпки, соединила, накрутила. В итоге моя коллекция с огромными шляпами была показана в «Дефиле на пуантах».

— Откуда приходят новые идеи?

— Подсказки приходят отовсюду. Иногда в одной фразе, брошенной вскользь, кивке человека, который тебе неинтересен, есть идеи. Главное — быть наблюдательным, уметь видеть и слышать. Год назад в Германии зашла в книжный магазин и случайно увидела книжку по технологии соединения войлока с шелком.

«О! Войлок — это шляпы, шарфы, жакеты-жилеты. Хочу!» В этом году цветной войлок привезла, в голове родилась новая коллекция. А могла ведь пройти мимо этой книжки — не наклониться, не рассмотреть.

Ребенок даже в пятьдесят

— Каково быть дочерью известного художника?

— Это самая тяжелая история в мире. Для отца я не художник, потому что дочь. И не женщина, потому что художник. Что бы я ни делала, всегда говорят: «Это дочь Ивана Болотских?» У меня нет имени. Я не могу заниматься живописью, потому что отец — живописец.

Внутри все равно сидит комплекс: отец — мастер, а ты до этой величины не выросла. Поэтому когда ко мне приходят учиться дети художников, я отдельно их нянчу, пестую, отдельно люблю. Со стороны кажется, что они больше знают, умеют. Но родители не педагоги, учить собственного ребенка системно, по-настоящему они не могут.

По себе знаю: соответствовать мастеру невероятно тяжело. Мы с отцом только сейчас научились слышать друг друга, разговаривать. И когда в очередной раз он заявляет: «Ты ничего не понимаешь! Ты еще ребенок!», я тихо ему отвечаю: «Папа, мне уже пятьдесят».

— А как же совместные выставки?

— Прекрасно. Две мы уже показали. Папа готовит изобразительную линию, я — костюмную. Я поняла главное. Хочу заниматься тем, что мне интересно. Но пока он в силе, выставки буду делать только с отцом. Чтобы он видел, что я есть.

В тылу должны быть друзья

В наше время художники — народ небогатый, по заграницам много не ездят. Но Наталья Болотских оказалась в числе выездных.

— История получилась комическая. К приятелю моего папы приехал бизнесмен из Люксембурга. Чтобы развлечь гостя, его привезли в Сыростан — место затейливое, много художников. Ему понравилось. Тогда приятель повез его к отцу. Приехали, посмотрели картины, выпили.

А через месяц пришло приглашение в Люксембург. Папа там рисовал все вокруг, работы неплохо продавались. Их скупили местные коллекционеры из Люксембурга и близлежащих городов. Ему предложили сделать выставку в Пушкинском центре, который открыла Валентина Терешкова.

Одну сделал, а потом приболел. Работы пришлось везти мне. Никак не могла придумать, чем удивить Люксембург. Папа сказал хорошую фразу: «Там есть все — уральские камни, блины, пельмени». Когда я увидела, так у меня случился первый эстетический шок.

Когда выставка открылась, мне нужно было сидеть в зале. А я больше 15 минут без дела сидеть не могу. И вдруг подошла очень грустная молодая женщина: «Надо делать костюмы, а художника нет». — «Давай нарисую». — «Когда прийти?» — «Через двадцать минут».

Увидев эскиз, женщина спросила: «Китайские костюмы для танцоров сделаете? Африканские?» Мы разговорились, оказалось, что Инна из Миасса, сидела с моей снохой за одной партой, увлекалась авторской песней. Мы очень подружились, вместе ставили спектакли, рассказывали Фредрику о России.

 А когда решили показать нашу родину, запаниковали. Стало вдруг стыдно за дороги, сервис, квартиры-клетушки. Неделю назад мои друзья побывали в Миассе, погуляли по Кировке, сходили в краеведческий музей. И Фредрик сказал неожиданную вещь: «Таких глаз, таких красивых детей и генофонда я никогда не видел. Но почему вокруг столько жизнерадостных, улыбающихся лиц? Ведь положение в стране как после войны».

Конечно, были и казусы. Мы сняли на три дня базу недалеко от Миасса — «Золотые пески». Когда Фредрик узнал, что номер стоит 200 долларов в сутки, хозяин сети отелей вокруг Лувра был потрясен: «За что?! У меня трехзвездный номер стоит 150 долларов. А здесь?»

Сходили в баню за полторы тысячи рублей в час — он тоже возмущался: «У нас закрытые элитные клубы дешевле!» А мы на все отвечали одно: «Это Россия. Она бывает и такой». Но он правильно все понял. После встречи в областном фонде культуры, где собрались мои друзья — художники, ювелиры, актеры, музыканты, Фредрик добавил: «Теперь я понял русских. Одному в России выжить невозможно. Только если у тебя есть тыл — много друзей».

Жить надо дома

— За границу ездите как домой. Почему до сих пор не остались там, не вышли замуж?

— Когда приезжаешь в Европу, живешь в мире, который мы сами и придумали. Это чистые улицы, комфортный транспорт, ухоженные старики и дети, хороший сервис. А человеческие отношения там будто бы невозможны: искусственные улыбки, друзей не найдешь, разговоры только о деньгах (кстати, у нас это тоже начинается).

Где бы ни жили, мы обрастаем тем миром, который у нас есть. У меня в Европе друзья тоже художники, музыканты, актеры. Там все точно так же — только очень комфортно. Как говорит мой папа: «Жить надо здесь, а работать там». Поэтому после каждой поездки в Германию, Францию или Люксембург я с удовольствием возвращаюсь домой — к своим друзьям и близким людям. 

— Пытаетесь насаждать европейский образ жизни?

— Поездки меня очень дисциплинировали. Я была безалаберной, безответственной, не выполняла обещаний, опаздывала. Недавно сделала ремонт в мастерской. Теперь она минимизирована, максимально функциональна.

И если раньше ко мне можно было зайти в любое время, бесконечно разговаривать, то сейчас чувствую потребность в том, чтобы о визите предупредили хотя бы за день. Это уже норма. Научилась по-другому работать с заказчиками. Раньше было как… Не нравится — пусть отдыхает. Теперь прошу четко ставить задачу, пытаюсь услышать заказчика, чтобы работа удовлетворила обоих.

Принц пока не приехал

— У меня великолепный сын. Ему тридцать, недавно женился. Поднимала его одна, без мужа. Слава богу, мы благополучно миновали наркотики, спиртное, дурные компании. Мне кажется, только потому, что лет восемнадцать назад у нас появился Сыростан. А там лесная жизнь, походы, горные лыжи, песни у костра.

 Сын рос мужиком — научился печь топить, топором махать, обслуживать себя, даже шить. Экипировку приходилось самим шить, трос тянуть, мотор ремонтировать. Он состоялся как мужчина. Брат, кстати, тоже через Сыростан прошел. И до сих пор, как только подступает усталость, едем туда, садимся на крылечко и… все дурное уходит, растворяется в этой красоте.

— А как сложилась личная жизнь?

— Я свободна. Я двадцать лет ждала свою любовь, дождалась, но все закончилось, едва начавшись. Его не стало. Но я в порядке. Не поверите — жду принца на белом коне. Говорю совершенно серьезно. Я никогда не ставила цели выйти замуж, не строила воздушных замков.

Так бы, наверное, и продолжалось, если бы не встретила Инну с Фредриком, не увидела их отношений, замешанных на любви. Любовь — это работа, и они работают оба: каждый день, каждый миг. Иногда, когда мы вместе, немного смущаются: они счастливы, а я одна.

 Но я объясняю: «Это благость, когда есть возможность погреться возле вашего счастья. То, что ты его видишь, чувствуешь, — просто восторг». Так что я уверена: все у меня впереди. Не знаю, когда и как случится встреча. Знаю одно: где меня принц застанет, там и будем жить.

Татьяна МАРЬИНА
Фото Олега КАРГАПОЛОВА