Алексей Бетехтин: Появились опыт и зрелость, но нет соблазна запустить конвейер

Фото Юрия ЕРМОЛИНА

Шоу для министра

- Почувствовали разницу? Что-то изменилось?– пытаю хозяина кабинета на «восьмом небе» на площади Революции, 4.
- Ага. Почувствовал, что потратил кучу денег, - отшучивается министр культуры Алексей Бетехтин. – А что, собственно, поменялось, кроме того, что в кабинете появилась оранжерея цветов? – пожимает плечами. – Честно говоря, мне все время, пока поздравляли, казалось, что это про кого-то другого, не про меня.
- Говорят, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует…
- Правда. Мне кажется, что еще только 40, максимум 42.

На юбилей подчиненные устроили своему начальнику целое шоу: пели, плясали, гадали, устроили викторину, даже медведь был (ряженый, конечно). Говорят, еще неделю министерский юбилей обсуждали на всех этажах.
- В минкульте работают творческие люди, это всегда так было, - улыбается министр.
- Но ведь с творческими людьми не всегда просто работать – они отличаются особенностями характера.
- Я считаю, что к каждому человеку можно найти подход, было бы желание.

- А может это просто чинопочитание, которое всегда процветало в верхах?
- Вы знаете, чинопочитание – не всегда плохо. Значит, люди уважают, а в творческой среде это тоже важно, иначе могут просто послать – у творческих личностей это может случиться запросто.

Я сегодня не такой, как вчера

11 лет из общего жизненного стажа Алексей Бетехтин отдал родному минкульту: трудился сначала на должности зама, а последние шесть лет исполняет первую скрипку. При высокой должности на чиновничьей работе люди часто бронзовеют, обрастают шкурой носорога, учатся не замечать очевидного, не слышать жалобы, говорить то, что нужно, а не то, как есть.

- В любом случае, я уже не такой как пять лет назад. Это нормально, связано с опытом, который человек получается в жизни. Я когда-то прочел, что у человека всю жизнь меняется походка. К примеру, если он когда-то ломал ногу и потом хромал, это можно будет определить по его походке многие годы спустя. Тоже самое происходит и с работой. И я не отрицаю, что изменился. Меньше стало взрывных эмоций - то, что еще пять лет назад вызывало бурю негодования, теперь воспринимается более спокойно, философски что ли. Надеюсь, что и опыт решенческий, управленческий тоже накапливается. Ты уже знаешь, что нужно предпринять в том или ином случае. Это помогает в работе.

- И это же называется шаблон. Человек привыкает действовать по шаблону, разве это хорошо?
- Такая опасность есть в любой профессии. Если у того же режиссера однажды случилась удачная постановка, возникает желание ее повторить, он перестает искать, экспериментировать, тем самым уходит от риска в более комфортное поле существования. Конечно, это плохо. С другой стороны, в нашей работе существует масса банальных задач, которые требуют элементарных, простых решений, для которых не нужно заново изобретать велосипед. Иное дело проблемы, связанные с судьбоносными для человека или коллектива вопросами, которые нельзя решать шаблонно.

Усталость металла

Психологи считают, что каждые пять, семь лет надо менять работу, чтобы избежать творческого застоя и поддерживать свою профессиональную форму. Даже такая великая актриса как Алла Демидова в одном из интервью жаловалась на «усталость металла».

- Мне кажется, что еще рановато. Сейчас появилась определенная зрелость, опыт опять же, которые помогают легко и быстро решать многие задачи. Но нет соблазна запустить конвейер: перепоручать дела замам, и присесть на шаблон, типа «заходите через недельку» или «это не входит в функции министерства культуры». Я всегда говорю сотрудникам: надо помочь человеку, даже если это не в вашей компетенции, подскажите, куда ему нужно обращаться, ведь при нашем бюрократизме он может на поиски потратить годы жизни.

- Как удается поддерживать профессиональную форму, ведь вы сами неоднократно сетовали на недостаток творчества в работе?
- Есть два варианта: мы можем сами придумать какой-либо проект, хотя я все время напоминаю, что минкульт – это не креативное агентство, или поддержать интересную идею, помочь в ее реализации. К примеру, в этом году у нас добавился фестиваль Бутмана, в следующем, дай бог, появится фестиваль Башмета. Тоже самое и по другим направлениям. Все время возникает что-то новое. С 2011 года в нашем ведомстве появилось новое направление работы – туризм. Ушло немало сил и времени, чтобы изучить тему, опыт коллег, а ведь текущую работу никто не отменял. Только сейчас могу сказать, что я в теме. До министерства культуры я занимался театром, потом филармонией – приходилось вникать, изучать все тонкости работы.

- Министр имеет право на ошибку, как простой смертный?
- Такое право есть у всех. Другое дело, что последствия ошибок бывают разные. Поэтому все нужно взвесить и постараться минимизировать потери. Одно дело какой-то неудачный проект, который в конце концов можно просто свернуть. Другое – управленческие ошибки, связанные с людьми, которые нельзя допускать, которые могут проявиться лишь спустя годы, но они могут сломать человеку жизнь.

О вранье и демократии

В негласном журналистском рейтинге нынешний министр культуры пользуется репутацией человека открытого и демократичного. Он не отказывает журналистам, и отвечает даже на самые каверзные вопросы. Что ж проверим.
- Не думаю, стоит ли мериться: кто более или менее демократичен. Просто стараюсь ко всем относиться с уважением и быть равным другим людям.

- Но вы явно придерживаетесь демократичного метода управления, не стараетесь замкнуть все на себе, все и всех поголовно контролировать, доверяете специалистам?
- Когда я был подчиненным, мне было комфортно самому принимать решения , их отрабатывать или отвечать за них. Поэтому я стараюсь не переставлять ноги своим подчиненным. Можно, конечно, особо строптивых сломать через колено, но только потом всю жизнь будут пенять. Я привык доверять своим сотрудникам, хотя знаю их слабые места, которые есть у каждого. Я не слежу, кто и сколько работает, где находится, для меня главное – результат, чтобы поручения выполнялись, их не нужно было перепроверять.

- Как часто министру приходится врать?
- Иногда и вранье бывает во благо. К счастью, не часто это происходит.

- По какой причине?
- Скажем так: чтобы поддержать реноме начальства. Сейчас таких моментов стало меньше, а раньше иногда просто руки опускались.

- Тогда так: как часто можно говорить правду или постоянно нужно лавировать, придумывать формулировки, подбирать слова?
- Не могу сказать, что говорю только правду. Это штука опасная – может оскорбить, унизить, даже убить. Больше всего боюсь незаслуженно обидеть человека, поэтому стараюсь обходить острые углы. Можно для начала похвалить в чем-то, а потом уже сказать о недостатках, прямолинейности не люблю.

Все могут короли

- За 11 лет работы в минкульте вы еще не разочаровались в людях искусства? Как говорила Ахматова: «когда б вы знали, из какого сора…»…

- Про людей искусства я все знал задолго до прихода в министерство: с 16 лет работал монтировщиком в оперном театре, уже тогда понял, что театр – это совсем не храм, а нечто другое. Я был вполне подготовленным парнишкой.

- Все верят в могущество министра. Все могут короли, стоит только захотеть…
- Я когда-то именно так и думал – министр может все! В советские времена так и было – у министра была кубышка, из которой он доставал и раздавал подарки. Теперь я понял: кубышки нет. Весь бюджет расписывается до копейки, и режется постоянно. Это нужно понимать. Мне всегда горько, когда в середине года приходят люди и говорят: «У нашего коллектива через месяц юбилей». А мы ничего не можем сделать, потому что бюджет составлен на год, и эти расходы просто не запланированы. Люди обижаются: «Мы к вам пришли, как к последней инстанции, вы обязаны нам помочь, вы же министр». С другой стороны кое-что все-таки мы пытаемся сделать – сходить и попросить у всесильного (как я теперь думаю) вице-губернатора или даже губернатора. Конечно, это работает не всегда, но если очень надо – к примеру, послать талантливого ребенка на конкурс, я этим пользуюсь.

- С кем дружит министр? Должность обязывает, круг вашего общения состоит сплошь из директоров, или друзья остались прежними, что и 20 лет назад?
- Круг друзей меняется, поскольку меняются интересы и ценности в жизни. Бывает, что встретишься с другом, с которым не виделся 20 лет, а говорить-то не о чем.

- Значит, простых людей – водителей, библиотекарей, воспитателей - среди министерских друзей не водится?
- Почему? В Сочи живет мой друг, который работал у меня водителем, Робик. Мы дружим семьями уже много лет. Замечательный человек, с которым всегда есть о чем поговорить, хотя единственное, что он умеет – водить и чинить машину. Лучший друг моего детства живет в Тюменской области и работает охранником. Я сколько раз звал его на юбилей, он постеснялся приехать. Для меня должность непринципиальна, человек либо интересен либо нет.

- Последний вопрос: как будет встречать Новый год министр?
- Честно? Даже не думал. Предпочитаю, чтобы со мной вместе были люди, с которыми мне комфортно, но чтобы их было не слишком много. Это непременно должно происходить за городом, где есть снег и елка. Ресторанное детство у меня уже прошло.