В Челябинске прошла третья навигация «Дебаркадера»

Зажечь звезду

- Честное слово, не знаю, что будет на открытии, самому интересно, - признался инициатор, главный организатор фестиваля «Дебаркадер» и директор челябинского исторического музея Владимир Богдановский. Спонтанность – характерная черта современного искусства.

Полчаса дополнительных ожиданий и фестивальные кураторы, наконец, выстроились на уже погрузившейся во тьму площадке, чтобы пожелать всем бурного плавания. Официальных речей, как и гостей, было немного. Пара слов, пара снимков и сцену освободили для перформанса.

Так случилось, что очередной форум собрался в преддверии сотой годовщины Великой Октябрьской революции, которой его и посвятили, чем обрекли себя на некие претензии и аллюзии, возбудили надежды увидеть революцию в искусстве. Действо изобиловало прямыми цитатами столетней давности: бегущий паровоз, коммунары и коммунарки в кожанках и платках, пролетарские газеты и горящие звезды. Перформанс «Студии М» имел эффект и спорные ассоциации: кто-то блаженно вспоминал о Рождестве, у пристрастного же зрителя в мозгу почему-то возникла горящая свастика – шествие с факелами немецких нацистов, кадр врезавшийся в память с советского детства, и эта аналогия совсем не понравилась. Но звезды потухли, дым улетучился, а вместе с ними и возмущение. Перформанс тем и хорош, что каждый может видеть в нем то, что пожелает, и совсем необязательно именно это задумывал автор.

«Продолжение банкета» перенеслось непосредственно на сам «дебаркадер» – площадку, которая три года назад появилась в подземельях музея, и откуда, собственно, и стартовал фестиваль. Пространство вновь трансформировалось в нестандартный, но все же зрительный зал. После нескольких томительных минут ожидания пятеро смелых вкатили сюда колесо истории.

За попытку спасибо

Пьесу «Ты меня любишь, Соня Кривая?» написали два местных автора – Константин Рубинский и Полина Бабушкина. Написали специально к юбилею революции и с привлечением местного колорита. Любовь революционерки Сони на заре 20 века и любовь оппозиционерки Светы в начале века 21-го. Первая – факт вполне исторический, вторая – вымышленный.

Чувства Сони к чешскому офицеру согрели девушку в последние минуты перед казнью. Он пытался ее спасти под страхом собственного разоблачения – не успел. Зато Саня променял любовь Светы на денежную компенсацию и светлое будущее. И ни о чем не сожалел. От его предательства Света, конечно, не умерла, если говорить о физическом существовании. Умерла вера в людей.

Спектакль поставлен в модной клиповой манере: действие перескакивает из 20 в 21 век, две сюжетные линии перекрещиваются, сливаются, контрастируют друг с другом, подкидывая в зрительный зал вопросы. «Эти люди лучше нас. Они знают, что такое любовь, как они чутко воспринимают мир, умеют бороться и побеждать, не знают, что такое предательство. Я умираю за этих людей», - из последнего монолога Сони.

Повторила бы она это, узнав про того же Саню? Неужели за эти 100 лет мы настолько изменились, что готовы продавать и предавать любимых за крутую тачку и квартиру? Неужели для того, чтобы в человеке возродились лучшие качества, должны случиться война, разруха, голод? Вопросы больные, как любимая мозоль.

Противопоставление героев усиливается тем, что их играют одни и те же актеры (добровольцы из Молодежного и театра драмы) и ослабляется политическим аспектом, который авторы ввели, скорее всего для того, чтобы еще больше сроднить героинь.

В результате неплохая в принципе задумка превращается в дурной фарс: ни для кого не секрет, что вся оппозиция ест из властной кормушки, демонстрации не разгоняют, потому что попросту их не боятся, а пламенные оппозиционеры держат за пазухой вполне личные цели.

На революционный переворот, так смело заявленный, пьеска, а за ней и спектакль явно не тянет. Но за попытку рассказать подрастающему и забывающему поколениям о собственной истории отдельное спасибо.

Квест на вокзале

Революционный переворот, по крайней мере в масштабах местного театрального и околотеатрального братства совершил, по мнению пристрастного зрителя, спектакль из Санкт-Петербурга «Разговоры беженцев». Хотя худрук постановки Константин Учитель в аннотации-предисловии всячески открещивается от ноу-хау. Питерцы представили свой променад-спектакль по произведению Бертольда Брехта на … железнодорожном вокзале, собственно там, где обозначил автор.

У стойки на первом этаже толпилось человек 40 – театралы, журналисты, фотографы. Цепляю наушники, машу, киваю старым и прочим знакомым, отвечаю, как дела, на звонок, пропуская объявление о прибытии какого-то поезда, вдруг замечаю, что наушники давно ожили и ведут свой разговор. Прислушиваюсь, ищу говорящих: мимо ковыляет бабуля с большой сумкой и внуком, полицейские у входа поглядывают в нашу сторону, мимо проплывает парнишка с красным флажком. Это сталкер. В наушниках рассуждают о жизни, о работе, о порядке. Признаюсь, поначалу думала, что брехтовский текст идет в записи, сам по себе, но глаз, действительно, выхватывает какие-то жизненные детали, подтверждающие разговор. Это даже начало превращаться в занимательную игру – найти соответствие тексту. Наушники рассуждают: «Люди еще не созрели для такой добродетели, как любовь к порядку» - как раз молодой человек в красной куртке сортирует мусор по разным бачкам, и оказалось неслучайно, а в соответствие со сценарием.

Подслушивать хорошо!

Актеры все-таки в этом спектакли были, их удалось вычислить даже с некоторым разочарованием, потерялся эффект подслушивания и подглядывания. Все встало на почти театральные места в зале ожидания. Артисты общались с публикой, читали план будущих мемуаров и обсуждали памятник финскому писателю, в роли которого выступал «Урал».

Маршрут был продуман таким образом, что зрительный ряд периодически совпадал с текстовым: говоря про «справочник о жратве», герои оказались у киоска горячего питания, где вместе с ними жевало свой обед еще несколько человек. Таких точек было немного, но они поддерживали ощущение реальности происходящего. Если бы еще в разговорах Германию заменить на Украину, впрочем, брехтовские тексты оказались весьма актуальны и без корректировки, к тому же с изрядной долей хорошего юмора: «По Марксу человек проявляет человечность, когда не остается ничего другого», «Чтобы относиться к жизни серьезно, мы недостаточно сыты», «Из бедняков можно выжать что угодно, даже добродетель». Если поначалу форма явно превалировала над содержанием, то теперь последнее брало реванш.

Вслед за артистами зрители обошли с экскурсией весь вокзал, заодно посмотрели пару выставок, зашли в оранжерею, проехались на эскалаторе и попили пива (хотя продавщица не поверила честным глазам актера и попросила предъявить паспорт, что опять же добавило реальной жизни в происходящее действо). Если честно под конец почти двухчасовая прогулка стала утомительной. Менялись залы, темы, но ничего не происходило. Форма проседала, как весенний снег, погребая под собой содержание.

Последней точкой стал переход к платформам. Герои вышли на перрон, ветер задувал микрофон, они постепенно удалялись, продолжая разговаривать: «фашисты говорят, что общественная польза важнее личной. Я на них маме пожалуюсь…» Разговор оборвался также внезапно, как и начался.

Вдогонку

Театральная афиша в этот раз оказалась в разы интересней и разнообразней. Обзор расширился, и открылась перспектива «куда ж нам плыть?». Жаль, что не удалось увидеть все работы, но ощущение, что плавсредство увеличивает обороты и набирает ход осталось. И не только после вокзала.

Продолжение следует...