Михаил Гребень: "С режиссером, как в сексе – дело-то общее"

То, что надо

Актер челябинского театра драмы Михаил Гребень из роты универсальных солдат – от клошара до князя, от комедии до трагедии диапазон позволяет пребывать. Большие зрители помнят его безумно кудрявого Сенечку в «Чужом ребенке», маленькие любят обаятельно-наивного Людоеда в сказке про Кота в сапогах,  критики оценили Каренина в экспериментальной работе по пьесе Сигарева. Последняя стала, пожалуй, самой сложной и уж точно самой масштабной в творческой биографии.

- Дело не в количестве нахождения на сцене, - протестует собеседник. 

- Согласна, но главная роль обременена большей ответственностью, да и физических затрат больше.

- Зато в больших ролях проще в том смысле, что во время спектакля можно что-то исправить, есть место для разбега. Хотя на самом деле я не знаю, хорошо это или нет. В «Каренине» достаточно быстро разворачиваются события.

- Перед концертом музыкант всегда настраивает инструмент, иначе все будет звучать фальшиво. Что для тебя является камертоном?

- Первое слово, которое произносишь на сцене. Очень важно, как ты начнешь, войдешь в роль. Если все удачно сложится в первом акте, то второй получается сам собой, хотя как правило, второй акт сложнее. Даже финал можно не репетировать, потому что логика выведет на него. К примеру, в «Каренине» последняя сцена с Сережей очень важная. Мы с Добрыней Арефьевым, который в спектакле играет Сережу, в первый раз ее сыграли с ходу, практически не репетируя. Потому что в течение первого акта мы с ним прожили вместе какую-то жизнь, которая логично подошла к этой точке.

Подножка и поддержка в общем деле

Так получилось, что разговор сразу обрел конкретику, перешел на личности, то бишь на роли. Повторять биографический материал не стали.

- Зачем? Скучно, - пожимает плечами Михаил.

- Сама не люблю датские интервью, - поддакиваю, хотя формально юбилейный повод имелся – прошедшее 50-летие, но не суть.

 Событием и болевой точкой нынешнего сезона (по крайней мере в масштабах театра) стал спектакль «Алексей Каренин», где Гребень сыграл первую скрипку. Премьеру выдали еще в конце ноября, но резонанс она получила приличный. Неоднозначные мнения, споры  лишь поддерживают интерес, подчеркивают нетривиальность постановки. Автор пьесы - Василий Сигарев - автор скандально известных фильмов «Волчок» и «Жить», правда, с текстами Толстого он работает сдержанно, обращается уважительно, но тем не менее.

- Это совершенно другая история, чем у Толстого, другой человек, другая любовь, - объясняет актер. - Никогда прежде я с Сигаревым не сталкивался, но это произведение мне понравилось, автор был убедителен, и я принял его точку зрения. Я играю не Льва Толстого, я играю Сигарева. 

- То есть драматург все-таки противоречит автору? А как по-вашему автор бы отнесся к такой транскрипции?

- Очевидно, что Толстой будет мстить, как и Гоголь мстит, когда мы пытаемся из его текстов вылепить что-то свое. Когда на «Шинель» приехали эксперты «Золотой маски», спектакль пошел наперекосяк: мы порвали все, что можно, и всю сцену залили водой. 

- Но с «Карениным» пока таких неожиданностей не было…

- Нет, все равно, автор где-нибудь подножку подставит.

- Тем не менее, на эксперимент согласился?

- Да, пьеса заинтересовала, к тому же мне был симпатичен этот молодой режиссер (прим. режиссер –постановщик спектакля Евгений Маленчев), мы нашли общий язык. С режиссером, как в сексе – дело-то общее, никто не бежит, никто не догоняет.

Не отвлекаясь на ерунду

- Почему Анна уходит? – вопрос, на который ищут ответ со времен публикации толстовского романа, и который будет мучить еще не одно поколение пока не разучившегося читать и думать человечества.

- Не знаю, - устало признается Гребень-Каренин, видно, что вопрос попортил кровь им обоим. - Это нельзя понять. Любовь зла… Этот вопрос для него остается неразрешенным.

Актерская кухня – тайна за семью печатями. Хотя многие артисты держат дверь на кухню открытой, а суровая челябинская публика считает лицедейство обычным человеческим качеством, не идущим ни в какое сравнение с умением кататься на коньках, мазать по чужим воротам и пропускать шайбы в собственные. Впрочем, не столь массовый посвященный зритель с трепетом относится к словосочетанию «актерское перевоплощение» и стремится узнать, как и каким образом в гримерку входит артист, а выходит государственный чиновник. Как сыграть горе, отчаяние, предательство, чтобы тебе поверили? 

- От тебя уходила жена? – спрашиваю в лоб.

- В моей жизни было все. Опыт – хорошая подсказка, но необязательно аналогия. Когда я служил в армии, то постоянно не высыпался, и так хотел спать… Потом я отоспался, конечно, но эти воспоминания, как я мучился без сна, - остались. Здесь то же самое. Я не Каренин, но я его понимаю. Если же по-настоящему вообразить себя героем, инфаркт может случиться или еще что-то. Никогда нельзя совать свой нос в роль до конца, как и в религии, не нужно рыть носом землю, это не всегда хорошо, и с точки зрения профессии неправильно. Знаешь, как работал Евстигнеев? Он где-то в гримерке перед спектаклем мог прикорнуть, поспать, а потом выходил на сцену и играл гениально.

- А ты как настраиваешься перед спектаклем?

- У всех по-разному это происходит. Мне не надо себя как-то особо накачивать, единственное, не могу перед спектаклем есть. Вообще в день спектакля желательно мой организм не отвлекать на всякую ерунду.

Очень приятно: царь

Последние лет несколько судьба вознесла нашего героя на самую высшую ступеньку иерархической лестницы – сразу в парочке спектаклей для детей Михаил выступил в роли самого царя. 

- Сказка – это хорошая штука. Сколько помню, я в них постоянно играю. Зайцев только с десяток переиграл, бычков, поросят, вот до царей дорос. Как раз полтинник стукнуло,  – смеется.

- В детских спектаклях работать сложнее?

- Вот неправильный вопрос ты задаешь, - справедливо взрывается артист. -  Не сложнее или проще, для детей надо играть также, как и для взрослых. Они все понимают, все видят, чувствуют. Детский спектакль на самом деле показатель профессионализма. На хороших сказках у хорошего режиссера можно очень многому научиться. Я благодарен Александру Марковичу Зыкову (прим. с начала сезона главный режиссер челябинского театра драмы), с которым меня судьба свела еще в Норильске, за то, что он пригласил меня в эту замечательную сказку. Мы, между прочим, в Норильске играли не только утренники, но и полноценные вечерние спектакли, которые пользовались успехом. Как гениально играет в фильме «После дождичка в четверг» Олег Табаков! Сейчас так не умеют.

- Поэтому очень часто театральные сказки получаются фальшивые…

- В каждом спектакле существует своя органика, или образное решение, которое не подойдет ни для чего другого. 

- И кто определяет это образное решение?

- Определяется совместно: бывает, режиссер подскажет, или актер предложит, если, конечно, ему доверяют. Зыков меня знает, и понимает, что иногда в мою кухню лучше не лезть. Здорово, когда режиссер настолько доверяет актеру, это великая штука, которая называется партнерство. Театр – искусство коллективное, один я ничего не могу сделать, а с партнером – все. Поэтому, я с огромным удовольствием работаю в сказках, для меня совершенно без разницы – для взрослых, для детей, главное как к этому относиться, и ответить себе на вопрос: мне нравится играть в этом спектакле?

- А что есть такие роли, когда не нравится?

- Бывают, - остановился на секунду, - когда у тебя что-то не получилось. 

- В театре говорят: если спектакль плохой, виноват режиссер, если хороший – актеры молодцы. 

- Нет, винить можно только себя, значит, что-то во мне не то, или не доработал. Говорить можно что угодно, режиссера можно обмануть, с коллегой договориться, а вот с собой не получится. Все равно: это же я буду играть на сцене.

Без пафоса

Играет, кстати, без малого уже 23 года.

- Не надоело? – пытаю с пристрастием. - Хочется попробовать что-то свеженькое – мюзикл, например. Очень популярное нынче направление.

- Конечно, хотелось бы! Попробовать что-то новое, необычное, другое, но где у нас в провинции этому взяться? Хотел бы сняться в кино, но где?! А мюзикл – отдельная песня. Это надо делать профессионально, или не делать вообще. Я этого просто не умею.

- Педагогика не прельщает, многие ваши артисты работают ведущими, кстати, весьма денежная работа.

- Нет, работать ведущим на корпоративах не слишком нравится, не мое, дедом Морозом, если честно, надоело. Все-таки свою профессию люблю, верю, что это призвание, а не мой дурацкий эгоизм.

- Уверен, что призвание?

- Да, а знаешь почему? Мне работа доставляет удовольствие, правда, теперь у меня появились вещи более важные, чем театр. Это моя внучка. Я сегодня первый раз с ней один на один остался. Представляешь? Целую ночь нянчился, не спал, и это самое замечательное в жизни. Вот подрастет немного – я для нее играть буду.

• Михаил Гребень, актер челябинского театра драмы. Родился в 1967 году в Омске. Сын известного актера, народного артиста России Юрия Гребня и актрисы Светланы Романовой. Творческую деятельность начал в 1987 году. Учился в Новосибирском театральном училище. Служил в Заполярном театре драмы им. В. Маяковского (Норильск). В труппе челябинской драмы с 16 февраля 1995 года. Роли в спектаклях: «Алексей Каренин» (Каренин), «После дождичка в четверг» и «Летучий корабль» (Царь), «Кот в сапогах» (Людоед), «Варвары» (Монахов), «Август. Округ Осейдж» (Стив Хайдебрехт), «Хозяйка гостиницы» (Маркиз Форлипополи), «Похороните меня за плинтусом» (Карлик – дядя Толя), «Голодранцы-аристократы» (Бьязи), «Поминальная молитва» (Менахем-Мендл), «Чужой ребенок» (Сенечка Перчаткин), «Волки и овцы» (Аполлон).