Меню

Сергей Смирнов: «Мне кажется, что «Старый капитан» – это я!»

24.03.2019 09:00 - автор Сергей Смирнов
Грустная история о том, как создавались три песни
Сергей Смирнов: «Мне кажется, что «Старый капитан» – это я!»


Что писала «Вечерка» 20 лет назад? Как за это время изменились судьбы героев публикаций? Имели ли продолжение истории, описанные в газете? Мы открываем рубрику «Вечерка»: много лет спустя». А начнем с этой небольшой и, казалось бы, обычной заметки в городской газете: 
«Старый капитан» Валерия Ярушина
Вышел в свет новый магнитоальбом Валерия Ярушина «Старый капитан».
Альбом назван по заглавной песне, автором стихов которой является наш коллега, собственный корреспондент «Комсомольской правды» Сергей Смирнов. В альбоме еще две песни, написанные на стихи Сергея, – «Я ухожу в последний бой» (посвящается памяти челябинца Олега Ворошилова, который погиб при штурме Грозного в свой день рождения) и «Бухгалтер Оля».
Среди авторов стихов нового альбома – С.Семянников, В.Киселев, А.Трифонов, В.Батенков.
                                                                        Олег НИКОЛАЕВ.
Как рождаются песни и как они живут? Слово журналисту и поэту Сергею Смирнову.

Киркоров был слишком молод для «Старого капитана»

В юности я жил в Магнитогорске. По вечерам «бросали копыта» на местный Бродвей – проспект Металлургов. Однажды там прошел слух, что в Челябинске появились крутые ребята. Они похожи на битлов, поют по-английски и носят на шее стульчаки от унитазов. Так я впервые услышал об «Ариэле».

С Валерием Ярушиным познакомились, когда мне было уже за тридцать. Как-то мне предложили написать текст песни к телепередаче про различные чудеса. Диктовал текст Валерию Ивановичу по телефону, он через каждые пару строк говорил:
– Кайф. Кайф… Кайф!

Я думал, что из вежливости, но песня действительно удалась – это подтвердили и другие музыканты. К сожалению, она умерла вместе с телепередачей про экстрасенсов. Но с нее началось наше сотрудничество, которое продолжается более тридцати лет. За это время я написал тексты к… энному количеству песен. А сколько? Честно говоря, не знаю. Не считал.

Песню «Старый капитан» я написал с натуры. Однажды я побывал на базе тралового флота в Архангельске, где закупал соймы – парусно-гребные суденышки для экспедиции по следам древних поморов. Зрелище было печальное: суда валялись на берегу, рассыхались, гнили и зарастали травой. В воздухе висел стойкий запах соли и тухлой рыбы. Я увидел старого спившегося морячка с «беломориной» в зубах, который сидел на чурбачке и смотрел в море. Эту картинку и представил через много лет, когда стал набрасывать текст песни. Только худой, пропитый морячок превратился у меня в старого капитана, фуфайка – в китель с золотыми нашивками, а папироса – в трубку. Часа два работы, и был написан текст песни о человеке, которого списали на берег, а он, старый морской волк, ведь многое еще может!
Чайка на волне.
Солью на бортах рисуют годы.
Мы еще вполне,
Но без нас уходят пароходы.
Начинать, наверно, поздно.
Не для нас сверкают звезды.
Чайка на волне…
Эта песня дала название песенному циклу и шоу, посвященному 30-летию творчества Валерия Ярушина. Сцена в драматическом театре была оборудована в виде корабля, а Ярушин надел белую капитанскую фуражку. С тех пор эта песня звучит на многих концертах. Валерий Ярушин предлагал эту песню Филиппу Киркорову, но, видимо, Филипп тогда еще не созрел: быть старым капитаном, а тем более думать об уходе со сцены ему было еще рано!

Первый бой оказался последним

В альбоме «Старый капитан» была песня «Я ухожу в последний бой…». Эта песня посвящена челябинцу Олегу Ворошилову, который погиб в Грозном в 1994 году. Первый бой стал для Олега последним. Он погиб 1 января, за четыре дня до дня своего рождения.

олег2.jpg
  
Олег Ворошилов жил в Челябинске на улице Ворошилова. После школы поступил в Челябинское высшее военное автомобильное инженерное училище. Какие перспективы были у будущего офицера? Да никаких. Денег не платили, жилье для военных не строили. Родственники уговорили Олега подать рапорт на отчисление, когда до офицерских погон оставалось служить совсем ничего. Дослуживать Олега отправили в так называемую Чебаркульскую дивизию, в первый мотострелковый батальон. Там бывшего курсанта выучили на снайпера. И тут до конца службы оставалось чуть-чуть, но началась чеченская война. Уральцев бросили в Грозный.

Отец Олега – Вячеслав Николаевич – так и не смог простить жене – Валентине Николаевне, что это она уговорила сына бросить учебу. Он рассуждал так: вот если бы не отчислили Олега из училища, то он остался бы жив! Они даже развелись на этой почве. Но это было потом. А пока, получив известие, что сын пропал без вести, была надежда, и Ворошиловы поехали в Чечню. Но следов сына найти не удалось. Друг Олега Алексей Алябьев написал им письмо:

«Пишет вам Алябьев Алексей, который вместе с вашим сыном был в Чечне. В самом Грозном, на железнодорожном вокзале. Это было утром 1 января. Наши БМП попали под ожесточенный обстрел. У моей машины слетела гусеница, в это время машина, на которой сверху сидел Олег с тремя солдатами, обогнала меня. У него в руках был пулемет. Когда я пересел на другую машину БМП и догнал их, то сверху на БМП был только один убитый солдат, но это был не Олег, а что было с ними до этого – я не видел. Со всех сторон в нас стреляли боевики, снайперы. Вот все, что я могу вам ответить на ваше письмо. Очень сожалею, что не смогу рассказать больше, извините...»

Родители Олега не исключали того, что их сын не был убит в том бою на железнодорожном вокзале, а попал в плен и только спустя какое-то время был зверски убит боевиками. И пошли по чеченским селам. Их не трогали и даже встречали сочувственно. У чеченских матерей тоже было свое горе. Ворошиловы просматривали все фотографии и видеозаписи, которые им показывали. И вдруг на одном из снимков увидели убитого солдата. Лица не видно, но из-под расстегнутого кителя виден красный свитер домашней вязки – Олег! Мать связала свитер перед отправкой на войну. Но где искать тело сына?

Через пару лет отец побывал в Ростове, где в вагонах-холодильниках лежали трупы неопознанных солдат. Медик спросил, не было ли каких особых примет? Вячеслав Николаевич рассказал о свитере. И тут врач достал из ящика стола кусок красного материала: этот?

Олег Ворошилов похоронен в Челябинске. А в школе № 115 появилась мемориальная доска. Я написал песню, которую посвятил Олегу. Эту песню Валерий Ярушин часто исполнял на концертах. На одном из концертов однажды я присутствовал. Валерий Иванович представил меня зрителям. Я ощутил свою минуту славы.

Песня в исполнении челябинского ансамбля МВД прозвучала на всероссийском фестивале. Участник ансамбля, подполковник Анатолий Пашнин, вспоминает, что начальству не понравились строчки, где говорится, что в бой солдат послал пьяный полковник: у полковников, сидящих в первом ряду, лица перекосились. Так что песня «Я ухожу в последний бой…» на конкурсе заняла только третье место.

Батальон погиб в одной атаке. Почти 800 бойцов

Песня «Я ухожу в последний бой…» посвящена Олегу Ворошилову, но по содержанию к его истории отношения не имеет. Другое дело «Сталинград» – эта баллада пересказывает один день из жизни моего отца, который под Сталинградом командовал гвардейским отдельным десантным батальоном. В батальоне было 800 человек – почти полк. Кроме того, все комсомольцы с десятиклассным образованием – это большая редкость.

IMG-20190315-WA0006.jpg

Отцу было 24 года, но в песне 22 – так легче рифмовалось. Сначала перед батальоном стояли румыны, потом – немцы. На нейтральной полосе был колодец, за водой ходили по очереди – всё как фильме Бондарчука. Как-то на нейтралке убили зама отца по политработе. Он лежал на жаре, на ровном, как стол, поле. Отец, не осознавая себя, вылез из окопа и подполз к политруку. Приподнялся и сел. И тут увидел, что в десятке метров, под кучей соломы, лежит немецкий пулеметчик. Пожилой такой мужик с усталыми глазами. Немец кивнул головой: ползи! Отец пополз назад, и немец дал очередь, когда он уже падал в свой окоп. И среди врагов тоже были люди.

Батальон погиб в одной атаке. Приказ был дан к наступлению без артподготовки. Поддержать огнем чуть позже должна была Волжская флотилия. Атаку без артиллерийского огня отец уже видел. На немцев пошли моряки в полуботинках и бушлатах (не успели переодеть). Всё как рассказывают: в полный рост, в тельняшках, в зубах – ленточки от бескозырок. Часто пишут, что немцы до смерти боялись моряков. Немцы ничего не боялись. Они подпустили моряков метров на 20 и забросали противотанковыми гранатами. В песне поется так:
…Липнут в потной ладони табачные крошки.
Здесь в атаку до нас поднялись морячки,
Но осталось от них только хрен да немножко…
Так вот, уже в атаке заработали пушки флотилии, но они ударили по своим. Стреляли бризантными снарядами, которые разрывались в воздухе. У ординарца отца не бегу осколком срезало руку до плеча, а отца ранило в ногу. За несколько минут от батальона осталось 40 человек. Батя, когда пьяным вспоминал это, плакал. В подъезде нашего дома жил еще один сталинградец – Андрей Сементковский. Он говорил, что остался жив, потому что был минометчиком – они от передовой в двух километрах сидели. Мой отец и Андрей вместе посиживали на лавке, вспоминали войну. Отца давно уже нет, а Андрей жив – ему 97 лет, и сыновья готовятся отметить его 100-летие. Один из его сыновей, Юрий, и написал музыку к моей песне, сам ее и исполняет. С Юркой мы росли вместе; думал ли я, что он будет возглавлять ассоциацию ветеранов внешней разведки! Дружить, правда, сейчас приходится только по телефону: он далеко.

Вот такую историю имеют песни. Как песню напишешь, так и проживешь. Мне кажется, что я стал похожим на своего «капитана» – такой же опытный, старый, но никому не нужный…