Закон от насилия. Может ли государство обеспечить защиту от домашних тиранов?

После прокатившейся по всей стране бури негодования по поводу отсутствия равносильного наказания для домашних тиранов федеральные власти решили на законодательном уровне определить, что такое домашнее насилие, и установить за него ответственность. Разработанный проект закона уже прославился своей неоднозначностью. В ходе его общественного обсуждения поступило порядка 11 тысяч поправок.

При этом спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что закон о профилактике насилия – своего рода выражение государственной политики. Но как только проект закона был опубликован для общественного обсуждения, в обществе снова прошла волна недовольства, на этот раз уже предлагаемым проектом нормативного документа.

Что предполагает проект закона о профилактике семейного насилия?

В проекте нормативного документа прописано, что жертвы домашнего насилия смогут обращаться с заявлением в полицию, которая будет обязана такое заявление принять и рассмотреть, при необходимости – направить пострадавшего к медикам или в специально созданные кризисные центры. Кроме того, законопроект предполагает, что и сама жертва домашнего тирана может обратиться в органы социальной защиты, центры психологической помощи, кризисные центры или больницы. Однако те в свою очередь должны сообщить о факте домашнего насилия в полицию, а также разработать индивидуальную программу реабилитации для потерпевшего, в которую войдут социально-бытовые, психологические, медицинские, правовые, экономические, педагогические услуги.

Пока с жертвой работают психологи и медики, полиция должна будет провести проверку. И если факт домашнего насилия будет установлен, то с тираном проведут профилактическую беседу, объяснят возможные последствия, а также постараются убедить соблюдать закон.

Кроме того, с согласия жертвы сотрудник полиции будет иметь право выписать защитное предписание, которое запрещает совершение семейно-бытового насилия, вступление в контакт с пострадавшим, а также попытки выяснить его местонахождение. Определен законопроектом и срок действия такого документа – 30 суток, но при необходимости он может быть продлен до 60 суток. Все это время домашний тиран будет находиться на профилактическом учете и контроле. Кстати, к проекту закона прилагаются и поправки в Кодекс об административных правонарушениях, согласно которым нарушение защитного предписания будет наказываться штрафом в размере до трех тысяч рублей, а для совсем непонятливых – арестом до 15 суток.



Если у полиции появятся опасения, что защитное предписание не сможет обеспечить безопасность пострадавшего, то вопрос будет решаться в судебном порядке. Помимо ограничительных мер судебный ордер может обязать агрессора пройти специализированную психологическую программу, покинуть место совместного проживания с пострадавшими (при условии, что у него есть возможность проживать в ином жилом помещении), вернуть пострадавшим их личное имущество и документы. Выдавать судебный ордер планируется на срок от 30 суток до одного года. А за его нарушение предполагается штраф до пяти тысяч рублей, арест до 15 суток или обязательные работы.

Почему законопроект многие считают спорным

Вокруг законопроекта идут споры, многие уверены: проект нормативного документа требует детального анализа и ряда уточнений, а в предлагаемом варианте он просто не будет работать. К тому же ставится под сомнение необходимость обязать социальные учреждения и кризисные центры сообщать в правоохранительные органы о факте домашнего насилия. Противники этого пункта утверждают, что делать это можно исключительно при наличии желания потерпевшего. В противном случае это нарушение его прав.

Не одобряют многие и сумму штрафов для нарушителей защитного предписания: суммы от одной до трех тысяч рублей – мера бездейственная, не способная остановить агрессора.

Кроме того, в законопроекте учитывается лишь семейное насилие в законном браке, получается, что у жертвы, которая проживает с тираном гражданским браком, нет надежды на защиту.

Звучат в адрес проекта закона и обвинения в том, что он угрожает традиционным семейным ценностям, позволяет нагло вмешиваться в семейный уклад.



Открыто об этом заявляют даже юристы, которые в своей практике неоднократно сталкивались с фактами домашнего насилия. Так, челябинский адвокат Константин Добиков считает, что в целом идея защиты жертв семейного насилия правильная, однако существует несколько проблем, которые значительно могут осложнить применение закона, а возможно, и вовсе сделать его бесполезным.

– Закон будет оставаться сырым до тех пор, пока не будет конкретизирован понятийный аппарат, то есть пока в законе не будут расшифрованы основные понятия, – уверен Константин Добиков. – Для того чтобы закон работал, необходимо четко прописать все процедуры и все основания, по которым эти процедуры будут исполняться. К тому же, как практикующий адвокат, который работает с подобными ситуациями и постоянно соприкасается с этими вопросами, могу заметить, что на сегодняшний день российское административное и уголовное законодательство достаточно полно охватывает весь круг правонарушений, связанных с насилием, в том числе и случаи насилия, которые происходят в семьях. Новые законы необходимы, когда есть серьезные пробелы в юридической области, которые ведут к ущемлению прав или несправедливости, или есть угроза общественным интересам или нравственным началам. Существует ли в действительности общественная проблема? Как мне представляется, таких проблем здесь нет. И еще один принципиально важный момент – институт семьи в российском обществе – понятие частное и индивидуальное. Не зря в русском языке существует выражение «семейный уклад». Семья для нас – это не правила и не традиция, а именно уклад. И я глубоко убежден, что какие-либо попытки вторжения в семейную жизнь со стороны общественных организаций, органов государственной власти, представителей правоохранительной или судебной системы с якобы благими намерениями к хорошему не приведут.

Претензии небезосновательны

Кстати, что касается специальных организаций для жертв домашнего насилия, то в ряде российских регионов они давно действуют. Не исключение и Челябинск. В нашем городе в этом направлении наработана практически десятилетняя практика. В городе действует Кризисная квартира для женщин и детей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Также помощь оказывается и муниципальным кризисным центром.

Как обратила внимание судебный эксперт, психолог Жанна Кулькова, претензии к законопроекту небезосновательны. Он действительно не имеет четких нормативных основ деятельности большинства специалистов, обеспечивающих его исполнение. По ее мнению, проект закона не только сырой и недоработанный, но и может иметь неблагоприятные последствия при его подписании в таком виде.

– Сложности принятия закона о домашнем насилии проистекают из несформированности в нашем обществе в целом единого подхода и отношения к данному явлению, – считает Жанна Кулькова. – Общество разделилось не только на видящих и не видящих проблему, но и на сочувствующих, обвиняющих жертв, на стремящихся покарать и оправдывающих агрессоров. Поэтому прогнозировать, как реальные люди будут реализовывать какие-то действия, закрепленные законом, – большой вопрос. Как специалист по внутрисемейным взаимоотношениям, я осознаю, что формальные запреты очень условно могут повлиять на реально существующие между людьми контакты. Категорический запрет на общение жертвы и агрессора показан в ограниченном количестве случаев. К тому же не стоит сбрасывать со счетов необходимость в подавляющем большинстве конфликтных внутрисемейных ситуаций осуществления примирительных, медиативных процедур, особенно если речь идет о воспитании совместных детей, участии обоих родителей в содержании и полноценном общении с детьми даже после того, как юридические вопросы на остром этапе конфликта будут тем или иным образом разрешены.

Фото с сайта pixabay

Что касается обязанности сотрудников социальных учреждений сообщать в полицию о действиях семейного злодея, то, по мнению психолога, здесь нужно вести речь в первую очередь о границах профессиональных компетенций, профессиональной и личной ответственности специалистов, об их гражданской позиции.

– Обязать человека делать добро нельзя, – обратила внимание Жанна Кулькова. – Но можно исключить возможность нанесения вреда своими профессиональными действиями. То есть необходимо четко обозначить критерии, которыми специалист должен будет руководствоваться, чтобы принять решение: помогать своими силами или подключать другие ресурсы, в том числе правоохранительные органы. В большинстве случаев квалифицированной психологической, психотерапевтической помощи бывает вполне достаточно. Степень травматизации жертвы, показатели прогноза дальнейшего развития событий должны быть продуманы и детально прописаны. Иначе психологи, социальные работники и другие специалисты будут метаться от «да ладно, помиритесь и так!» до «ужас-ужас, сажать его надо!». И есть вероятность наломать дров.

Более того, по мнению Жанны Кульковой, крайне важно, чтобы на законодательном уровне был закреплен тот объем помощи, в том числе психологической, которую должны будут получать жертвы домашнего насилия.

– Речь не может идти о разовых 15-минутных консультациях, – уверена судебный эксперт. – Это должны быть объемы, позволяющие качественно реализовать полноценные психокоррекционные и психотерапевтические семейные и индивидуальные программы. И надо понимать, что это должен реализовывать психолог с соответствующей категорией, дополнительной специализацией.

Как следствие, возникает другой крайне важный вопрос – уровень оплаты. Ведь в настоящее время психологи бюджетной сферы не могут похвастаться достойной зарплатой.

Для справки

В Челябинске действуют телефоны доверия для детей и взрослых, попавших в трудную жизненную ситуацию:

• детский телефон доверия – 8-800-2000-22 (помощь оказывается круглосуточно, бесплатно и анонимно);
• телефон доверия для взрослых – +7 (351) 735-51-61;
• телефон службы экстренного реагирования – +7 (351) 735-51-53;
• вопросы по временному убежищу «Кризисная квартира» – +7 (351) 735-02-18, консультация психолога, юриста.

Ранее по теме:

Бьет – значит любит. Почему жертвы оправдывают своих мучителей?