Закон от насилия. Может ли государство обеспечить защиту от домашних тиранов?

При этом спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что закон о профилактике насилия – своего рода выражение государственной политики. Но как только проект закона был опубликован для общественного обсуждения, в обществе снова прошла волна недовольства, на этот раз уже предлагаемым проектом нормативного документа.
Что предполагает проект закона о профилактике семейного насилия?
В проекте нормативного документа прописано, что жертвы домашнего насилия смогут обращаться с заявлением в полицию, которая будет обязана такое заявление принять и рассмотреть, при необходимости – направить пострадавшего к медикам или в специально созданные кризисные центры. Кроме того, законопроект предполагает, что и сама жертва домашнего тирана может обратиться в органы социальной защиты, центры психологической помощи, кризисные центры или больницы. Однако те в свою очередь должны сообщить о факте домашнего насилия в полицию, а также разработать индивидуальную программу реабилитации для потерпевшего, в которую войдут социально-бытовые, психологические, медицинские, правовые, экономические, педагогические услуги.Пока с жертвой работают психологи и медики, полиция должна будет провести проверку. И если факт домашнего насилия будет установлен, то с тираном проведут профилактическую беседу, объяснят возможные последствия, а также постараются убедить соблюдать закон.
Кроме того, с согласия жертвы сотрудник полиции будет иметь право выписать защитное предписание, которое запрещает совершение семейно-бытового насилия, вступление в контакт с пострадавшим, а также попытки выяснить его местонахождение. Определен законопроектом и срок действия такого документа – 30 суток, но при необходимости он может быть продлен до 60 суток. Все это время домашний тиран будет находиться на профилактическом учете и контроле. Кстати, к проекту закона прилагаются и поправки в Кодекс об административных правонарушениях, согласно которым нарушение защитного предписания будет наказываться штрафом в размере до трех тысяч рублей, а для совсем непонятливых – арестом до 15 суток.

Если у полиции появятся опасения, что защитное предписание не сможет обеспечить безопасность пострадавшего, то вопрос будет решаться в судебном порядке. Помимо ограничительных мер судебный ордер может обязать агрессора пройти специализированную психологическую программу, покинуть место совместного проживания с пострадавшими (при условии, что у него есть возможность проживать в ином жилом помещении), вернуть пострадавшим их личное имущество и документы. Выдавать судебный ордер планируется на срок от 30 суток до одного года. А за его нарушение предполагается штраф до пяти тысяч рублей, арест до 15 суток или обязательные работы.
Почему законопроект многие считают спорным
Вокруг законопроекта идут споры, многие уверены: проект нормативного документа требует детального анализа и ряда уточнений, а в предлагаемом варианте он просто не будет работать. К тому же ставится под сомнение необходимость обязать социальные учреждения и кризисные центры сообщать в правоохранительные органы о факте домашнего насилия. Противники этого пункта утверждают, что делать это можно исключительно при наличии желания потерпевшего. В противном случае это нарушение его прав.Не одобряют многие и сумму штрафов для нарушителей защитного предписания: суммы от одной до трех тысяч рублей – мера бездейственная, не способная остановить агрессора.
Кроме того, в законопроекте учитывается лишь семейное насилие в законном браке, получается, что у жертвы, которая проживает с тираном гражданским браком, нет надежды на защиту.
Звучат в адрес проекта закона и обвинения в том, что он угрожает традиционным семейным ценностям, позволяет нагло вмешиваться в семейный уклад.

Открыто об этом заявляют даже юристы, которые в своей практике неоднократно сталкивались с фактами домашнего насилия. Так, челябинский адвокат Константин Добиков считает, что в целом идея защиты жертв семейного насилия правильная, однако существует несколько проблем, которые значительно могут осложнить применение закона, а возможно, и вовсе сделать его бесполезным.
– Закон будет оставаться сырым до тех пор, пока не будет конкретизирован понятийный аппарат, то есть пока в законе не будут расшифрованы основные понятия, – уверен Константин Добиков. – Для того чтобы закон работал, необходимо четко прописать все процедуры и все основания, по которым эти процедуры будут исполняться. К тому же, как практикующий адвокат, который работает с подобными ситуациями и постоянно соприкасается с этими вопросами, могу заметить, что на сегодняшний день российское административное и уголовное законодательство достаточно полно охватывает весь круг правонарушений, связанных с насилием, в том числе и случаи насилия, которые происходят в семьях. Новые законы необходимы, когда есть серьезные пробелы в юридической области, которые ведут к ущемлению прав или несправедливости, или есть угроза общественным интересам или нравственным началам. Существует ли в действительности общественная проблема? Как мне представляется, таких проблем здесь нет. И еще один принципиально важный момент – институт семьи в российском обществе – понятие частное и индивидуальное. Не зря в русском языке существует выражение «семейный уклад». Семья для нас – это не правила и не традиция, а именно уклад. И я глубоко убежден, что какие-либо попытки вторжения в семейную жизнь со стороны общественных организаций, органов государственной власти, представителей правоохранительной или судебной системы с якобы благими намерениями к хорошему не приведут.
Претензии небезосновательны
Кстати, что касается специальных организаций для жертв домашнего насилия, то в ряде российских регионов они давно действуют. Не исключение и Челябинск. В нашем городе в этом направлении наработана практически десятилетняя практика. В городе действует Кризисная квартира для женщин и детей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Также помощь оказывается и муниципальным кризисным центром.Как обратила внимание судебный эксперт, психолог Жанна Кулькова, претензии к законопроекту небезосновательны. Он действительно не имеет четких нормативных основ деятельности большинства специалистов, обеспечивающих его исполнение. По ее мнению, проект закона не только сырой и недоработанный, но и может иметь неблагоприятные последствия при его подписании в таком виде.

– Сложности принятия закона о домашнем насилии проистекают из несформированности в нашем обществе в целом единого подхода и отношения к данному явлению, – считает Жанна Кулькова. – Общество разделилось не только на видящих и не видящих проблему, но и на сочувствующих, обвиняющих жертв, на стремящихся покарать и оправдывающих агрессоров. Поэтому прогнозировать, как реальные люди будут реализовывать какие-то действия, закрепленные законом, – большой вопрос. Как специалист по внутрисемейным взаимоотношениям, я осознаю, что формальные запреты очень условно могут повлиять на реально существующие между людьми контакты. Категорический запрет на общение жертвы и агрессора показан в ограниченном количестве случаев. К тому же не стоит сбрасывать со счетов необходимость в подавляющем большинстве конфликтных внутрисемейных ситуаций осуществления примирительных, медиативных процедур, особенно если речь идет о воспитании совместных детей, участии обоих родителей в содержании и полноценном общении с детьми даже после того, как юридические вопросы на остром этапе конфликта будут тем или иным образом разрешены.

Фото с сайта pixabay
Что касается обязанности сотрудников социальных учреждений сообщать в полицию о действиях семейного злодея, то, по мнению психолога, здесь нужно вести речь в первую очередь о границах профессиональных компетенций, профессиональной и личной ответственности специалистов, об их гражданской позиции.
– Обязать человека делать добро нельзя, – обратила внимание Жанна Кулькова. – Но можно исключить возможность нанесения вреда своими профессиональными действиями. То есть необходимо четко обозначить критерии, которыми специалист должен будет руководствоваться, чтобы принять решение: помогать своими силами или подключать другие ресурсы, в том числе правоохранительные органы. В большинстве случаев квалифицированной психологической, психотерапевтической помощи бывает вполне достаточно. Степень травматизации жертвы, показатели прогноза дальнейшего развития событий должны быть продуманы и детально прописаны. Иначе психологи, социальные работники и другие специалисты будут метаться от «да ладно, помиритесь и так!» до «ужас-ужас, сажать его надо!». И есть вероятность наломать дров.Более того, по мнению Жанны Кульковой, крайне важно, чтобы на законодательном уровне был закреплен тот объем помощи, в том числе психологической, которую должны будут получать жертвы домашнего насилия.
– Речь не может идти о разовых 15-минутных консультациях, – уверена судебный эксперт. – Это должны быть объемы, позволяющие качественно реализовать полноценные психокоррекционные и психотерапевтические семейные и индивидуальные программы. И надо понимать, что это должен реализовывать психолог с соответствующей категорией, дополнительной специализацией.Как следствие, возникает другой крайне важный вопрос – уровень оплаты. Ведь в настоящее время психологи бюджетной сферы не могут похвастаться достойной зарплатой.
Для справки
В Челябинске действуют телефоны доверия для детей и взрослых, попавших в трудную жизненную ситуацию:- детский телефон доверия – 8-800-2000-22 (помощь оказывается круглосуточно, бесплатно и анонимно);
- телефон доверия для взрослых – +7 (351) 735-51-61;
- телефон службы экстренного реагирования – +7 (351) 735-51-53;
- вопросы по временному убежищу «Кризисная квартира» – +7 (351) 735-02-18, консультация психолога, юриста.
Ранее по теме:
Бьет – значит любит. Почему жертвы оправдывают своих мучителей?
Разместить рекламу и объявление в газете «Вечерний Челябинск»