Наталья Широкова: «Мы возвращаем детям улыбки»

В разгар эпидемии, когда становится понятно, что онкобольные дети Челябинской области проведут взаперти в больничных палатах больше полугода, Наталья Широкова придумывает «праздник под окнами». Собираются больничные клоуны, праздничное агентство привозит мультяшных героев, перед больницей выстраивается оркестр. А в каждом окне больничного корпуса — дети, все с бинтами и капельницами, но танцуют и подпевают.

Шесть лет назад челябинская телеведущая и актриса театра-студии «Манекен» Наталья Широкова пришла в благотворительное движение помощи онкобольным детям «Искорка Фонд». Начала проводить праздники в онкогематологическом отделении областной детской больницы. Потом собрала команду больничных клоунов, организовала волонтеров для творческих занятий с детьми, привлекла спонсоров для покупки игрушек.

В больницу стали привозить столько игрушек, что врачи на обходе смеются: не палата, а детский сад. А потом наступил момент, когда дети перестали воспринимать больницу со страхом. «Мам, а когда нам в больницу ехать? Я на праздник хочу», — обычный вопрос челябинского малыша, который борется с раком.

— В «Искорка Фонде» ты работаешь с января 2014 года. Как мог случиться такой крутой поворот: от актрисы и телеведущей — в благотворительность?

— Да, я спокойно относилась к славе всегда. Наоборот, меня напрягало, когда тычут пальцем: смотри, «Маруся» идет. Нет, я не «оттуда», поэтому не извлекала ничего для себя из тех своих привилегий, не пользовалась славой своего телевизионного персонажа. Потом немного жалела об этом, но недолго.

— Ты фандрайзер крупнейшего НКО Челябинской области, директор театральной студии, секретарь Ассоциации студенческих театров России, руководитель проекта «Больничные клоуны». Еще ты руководишь волонтерами, играешь в театре, все время учишься, учишь других. То у тебя челлендж, то конференция больничных клоунов Урала. Тебе куда столько?

— Мне мало. Это всегда так было, я хочу много успевать и много жить. И все время переживаю, что не успеваю ничего.

— Ты во сколько сегодня легла спать?

— В три часа ночи, но это неважно. Я люблю спать, но не могу: всё хочется успеть. Я вообще люблю вязание, фильмы, книжки, но на это всё меня не хватает. Я даже больше всего на свете не люблю дороги, когда надо тратить время на то, чтобы добираться на работу и обратно. И вот представь, как хорошо мне на самоизоляции.

— Представляю — ты все время работаешь.

— Нет, я не вижу это так. Потому что мне нравится всё, чем я занимаюсь. Мне хочется еще больше ставить детских спектаклей. Я люблю сама играть. Очень! Когда я пришла в «Искорку», я думала, что никогда не оставлю театр-студию «Манекен», где я играю. То есть по вечерам я из фонда шла в студию. Правда, сейчас у меня в театре остался только один спектакль, к сожалению.

— А что ты любишь в театре, если не славу?

— Я там столько получаю энергии! Вот даже в больничной клоунаде я остро ощущаю этот момент, когда «причиняю счастье». Есть такая фраза в спектакле «Город картонных часов»: «Пускай у вас слезы от хохота льются, я очень люблю, когда люди смеются».
Я даже с психологом обсуждала эту тему, почему меня глючит, когда люди страдают. Я сама очень редко плачу. И она говорит: «Наташа, вы загнали себя в тупичок. Нельзя так. Надо плакать, нельзя убрать совсем эту часть жизни». А у меня правда ощущение, что я вырезала из жизни этот кусок — переживания.
Психолог спрашивает, как я хожу в больницу к онкобольным детям, которым там все время плохо, чувствую ли я там сострадание. Да, конечно, и сострадание, и слезы — но я тогда представляю себя супергероем, который пришел спасти, и у меня это ощущение всегда сильнее, чем страдание. Это мне помогает в больничной клоунаде — я умею «закрыться» в момент работы с тяжело больным ребенком, чтобы не зарыдать прямо при нем и при его маме. Когда я выхожу из палаты, я иногда плачу. Но если ребенок улыбнулся… Ему плохо и больно и надоела больница, но он улыбнулся — всё, это для меня главный результат, за которым я снова пойду в больницу. То же самое в театре, если зритель реагирует на мою роль или на мой спектакль — это так кайфово.
Мне кажется, я просто занимаюсь тем, чем хочу заниматься. А в «Искорке» у меня есть все возможности, там я могу вообще всё реализовать.



— Все любят твои истории из больничной клоунады. Расскажи!

— Захожу в палату в образе клоуна. На кровати мальчишечка лежит, мамы в палате нет, она вышла куда-то… Я говорю: «Приве-ет! Ну, как у тебя дела?» А он по-взрослому смотрит и тихо так говорит: «Плохо». Спрашиваю: «Болит?» Он рассказывает, что у него третий день температура 39. Я говорю: «Хочешь, я выброшу твою температуру в окно?» И он так же серьезно говорит: «Хочу». И мы берем температуру и выбрасываем в окно и потом сидим с ним тихонько.
Еще люблю истории с врачами. Жаль, мы с ними почти не работаем. Онколог областной больницы Сергей Геннадьевич Коваленко очень серьезный, не уверена, что раньше видела, как он улыбается. И вот мы как-то с клоунами шалим в больничном коридоре, дети вокруг нас хохочут, мы дурим — просто на голове стоим. И я вижу краем глаза: Сергей Геннадьевич идет — и начинаю с детьми про врача импровизировать, что-то вроде: а вот идет врач, он очень строгий… И смотрю, Сергей Геннадьевич отвернулся от нас, в усы улыбается — вроде как рассмешили мы его. Ну вот от такого врача улыбка — это дорогого стоит.

— Ради чего ты бы бросила свою разноплановую деятельность? Есть такая мечта — самая главная?

— Всё, чем я занимаюсь, мне дорого. Сейчас самое серьезное — это фандрайзинг в фонде, это большая часть моей работы. Но, так как мне все время задают этот вопрос, я недавно села и подумала, что самое у меня любимое. И поняла, что это постановка детских спектаклей.

— Ты создала в Челябинске инклюзивную семейную театральную студию «Добрая история». Она сразу получила поддержку Фонда президентских грантов. Расскажи, как студия будет помогать онкобольным детям?

— Студия задумана как инклюзивная: в ней занимаются здоровые дети и дети, у которых за спиной годы жизни в больнице. Сейчас идет подготовительный этап перед постановкой спектакля. С онкобольными детьми занимаются арт-терапевт, гештальт-терапевт и мастер ролевой игры, чтобы выявить, какие существуют проблемы. Детей также ведут два психолога, они формируют некие задачи — на что по каждому ребенку надо обратить внимание.
В целом у детей, прошедших лечение в онкоцентре, после нашего благотворительного спектакля должна быть уверенность в том, что они такие же, как все дети, их принимают и любят так же, как других. Потому что после долгой изоляции в больнице они разучились общаться, потеряли ощущение себя в социуме, потеряли сам навык социализации. Многие, особенно это касается детей постарше, за время болезни стали слишком взрослыми. И мы, по сути, возвращаем ребенка туда, где он был до болезни — в обычное, нормальное детство.

— Рак у ребенка — это травма для всей семьи. И в вашем спектакле будут играть и родители тоже. С ними тоже сработает этот терапевтический прием?

— Еще как сработает, театр — это волшебная штука! А мы делаем его доступным для обычных людей. Дети и родители выйдут на большую сцену, будет много зрителей, будут настоящие декорации. Потом мы поедем на гастроли, актеры будут участвовать в пресс-конференциях, их будут показывать по телевизору. То есть обычные семьи будут выходить на сцену — и получат признание!

Читайте «Вечерку» на «Яндекс.Дзен» и подписывайтесь на наш телеграм-канал!