Утомленный плебсом
Юрий Норштейн (художник-мультипликатор, автор «Ежика в тумане»), стоя на сцене, — Никите Михалкову: «… Я не хочу говорить о Михалкове как о режиссере — он кому-то нравится, кому-то нет. Дело вкуса… Но вот Михалков говорит: «Я не интеллигент, я аристократ». И как, скажите, к вам обращаться?.. Ваше сиятельство? Я не знаю, граф вы или князь… Это плевок и в адрес интеллигенции, и в адрес всего кинематографического сообщества…»
Никита Сергеич, олицетворяя одновременно спокойствие тумбочки и Штирлица за пять минут до провала, сидит в нескольких метрах от разгневанного мастера отечественной мультипликации в позе барина, вальяжно развалившись в театральном кресле, скрестив на груди руки. В глазах — лихорадочная работа мысли в поиске достойного выхода…
О чем он думал в ту минуту? Может, вспомнилась ему пословица на все времена: язык мой — враг мой? Может, господин-товарищ-барин мысленно бросил на «весы истории» все свое творчество, всех «своих среди чужих», всех «сибирских парикмахеров» и «утомленных солнцем», воображая, что это все перевешивает «Ежика в тумане» и дает ему право важно надувать щеки, вознесшись над плебсом? А может, вспомнилось ему гадкое, недопустимое, унизительное положение его папы, вынужденного трусливо скрывать свое дворянство от малограмотного сына сапожника, и он решил, что наконец пришло ЕГО время?
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора рубрики