Меню

ГОРОДСКИЕ ИСТОРИИ

10.02.2006 00:00 25 (10413)
Мы продолжаем проект «ГОРОДСКИЕ ИСТОРИИ», посвященный юбилею Челябинска. 13 сентября 2006 года нашему городу исполнится 270 лет. «ГОРОДСКИЕ ИСТОРИИ» будут...


Мы продолжаем проект «ГОРОДСКИЕ ИСТОРИИ», посвященный юбилею Челябинска.
13 сентября 2006 года нашему городу исполнится 270 лет.
«ГОРОДСКИЕ ИСТОРИИ» будут публиковаться в пятничных выпусках «Вечерки» каждые две недели. В сегодняшнем, третьем выпуске, мы предлагаем вниманию читателей экскурсию по знакомым и неизвестным уголкам Челябы, ведет которую краевед Александр МОИСЕЕВ. А наша читательница Эльза ВАГНЕР прислала на конкурс свои воспоминания о Челябинске послевоенном.
Предлагаем и вам принять участие в читательском конкурсе. Свои короткие рассказики о славных людях, традициях, значительных событиях Челябинска присылайте по адресу:
454080, Свердловский проспект, 60, 6-й этаж, приемная «ВЧ» или на электронную почту simakova@vecherka.uu.ru. Самые интересные истории станут украшением нашего проекта. А в сентябре мы назовем победителя этого конкурса. Его ждет замечательный приз —ТЕЛЕВИЗОР AKAI.

Ведущая проекта Светлана СИМАКОВА.

 

НАША ПАМЯТЬ

ПЕРВЫЙ ТРАМВАЙ И «ЖЕЛЕЗНЫЙ» КАПРОН

Послевоенный Челябинск. Город, в котором ковали Победу. Каким он был? Суровым, измученным и легко ранимым. Людям хотелось счастливой, красивой и сытой жизни. Но они по-прежнему недоедали и много работали. О тех днях вспоминает Эльза ВАГНЕР.

«КОЛОМБИНА»

Мой отец был поволжским немцем. В самом начале войны его забрали в трудармию, на строительство ЧМЗ. Мы с мамой приехали к нему в Челябинск уже после войны — в 1948 году. Металлургический район был тогда маленьким барачным поселком, оторванным от города. От реки Миасс до самого «Импульса» — пустыри. По берегу реки — огороды. Садили картошку, капусту. В поселке Першино находился колхоз. А вот за Першино – одни бараки. Называли этот барачный поселок молодежным. Ни многоэтажных домов, ни парка, ни Дворца культуры ЧМЗ еще не было. Наша семья жила не в молодежном поселке, а прямо на заводской территории, недалеко от базы КТС. Там стояли бараки военнопленных и трудармейцев. Мимо нас шли товарняки, по улице Хлебозаводской были проложены железнодорожные пути. По ним я ходила до дома.
Общественного транспорта тогда еще не было. В город ездили либо на попутках (шоферы не прочь были подкалымить), либо на «коломбинах». Так называли грузовик (полуторку) с фанерным коробом, обшитым брезентом. Из кузова спускалась металлическая лестница. Кто успевал забраться первым, занимал места на скамейке вдоль бортиков. Остальные ехали стоя. 18 километров по неровной дороге. А до металлургического завода от Дома культуры ЧМС ходила «кукушка» — железнодорожный состав с вагончиками. На ней рабочие добирались до заводских цехов.
Мой брат стал подручным сталевара. Он рассказывает, что в сталеплавильном цехе его поразил лозунг военной поры — «Гитлеру капут!». Видимо, как повесили его в 1943 году, так он и висел.
В начале 50-х от Кислородного завода в наш поселок начали прокладывать трамвайную линию. Первый трамвай пустили в канун первомайских праздников. Это нынешняя «тройка» — от вокзала до заводских цехов. Было в тот день тепло, празднично. Нарядные люди набивались в трамвайные вагоны. Радовались, пели песни. Подруга уговорила меня поехать на Пасху в храм, который стоял на привокзальной площади. Потом его разрушили. Мы ехали на «тройке». Катить по рельсам в удобном и быстром трамвае было так хорошо!

НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ

В середине 50-х меня приняли на работу в оперный театр. Спектакли тогда начинались в восемь часов вечера. Опера «Князь Игорь», например, заканчивалась в 12 ночи. Я садилась в трамвай и ехала до Сталеваров. А от трамвая до нашего барака еще минут двадцать шла пешком по шпалам. Темно. По сторонам железнодорожного полотна — горы дров и угля. Жутко. Чтобы не умереть от страха, старалась мечтать о чем-нибудь. Однажды так замечталась — наступила на что-то мягкое, живое. Оно заворочалось и заворчало. Не помню, кричала ли я от страха, но рванула прочь с такой скоростью! Только потом поняла, что наступила на пьяного, который мирно спал на шпалах.
Было ночное приключение и пострашнее. Вот так же ночью возвращалась я из театра домой. На остановке в трамвай ввалилась пьяная компания. Мужики, видно, после драки, в крови, оборванные, стали приставать ко мне. Не помня себя от страха, я выскочила из трамвая на Кислородном заводе. Хорошо, что там была будка диспетчера. Женщина-диспечер меня спасла. Домой не отпустила. Я ночевала у ее подруги. С тех пор перестала по ночам ездить из театра домой. Балетные девочки получили в то время общежитие на Островского. Они меня приютили, спала на раскладушке.

БОТИКИ НА КНОПОЧКАХ

Трудными были послевоенные годы для многих. У нашей семьи ничего не было — ни одежды, ни мебели, ни обуви, даже белья не было. Папа работал шофером. Однажды посадил меня в кабину своего грузовика, и мы подвезли из поселка ЧМЗ до города нескольких пассажиров — подкалымили. Папа сразу же повез меня в универмаг покупать белье. Я ведь была уже взрослой девушкой. Красивого белья мы не знали. В универмаге висели сорочки — простой трикотаж на лямочках, ни кружев, ни вышивки. И панталоны на резинках.
Рассказывали, что Ив Монтан, приехав в Москву на гастроли, прошелся по магазинам и набрал этого уродливого женского белья. А потом в Европе выставку устроил. Все удивлялись — как так, никакой сексуальности, как женщины еще рожают в этой стране? Рожали. На рождаемости красота белья не сказывалась.
Хотя даже в те голодные и трудные годы нам так хотелось быть красивыми и модными! А приходилось всю зиму ходить в огромных брезентовых туфлях и толстых вязаных носках. Не было даже валенок.
Но, если появлялась возможность, ради красоты и моды мы жертвовали даже здоровьем. Морозы порой стояли чудовищные. До минус пятидесяти. А мы умудрялись ходить в капроне. Он только-только появился. Помню, как в лютый мороз я ехала в капроновых чулках в «коломбине». Обморозила все коленки. А чулкам ничего не сделалось. Этот капрон был прямо «железным», крепким. Как все советское, рассчитанное на наши условия жизни.
К концу 50-х — в 60-х стали жить получше. Нарядные платья, пальто шили сами. В моде были маленькие шляпки. Их называли «менингиточками». Мы ходили в них даже зимой. Мама с трудом уговаривала меня в мороз надевать поверх шляпки шаль. Еще в то время носили резиновые ботики на кнопочках, в которые вставлялись туфельки на каблучке. Очень удобно. Приходишь в театр, снимаешь грязные ботики и в туфельках идешь в класс или на сцену. Как недавно все это было!


Новый транспорт — радость.


Храм на привокзальной площади.


Модницы 50-х.

 

УГЛЫ ЧЕЛЯБЫ

ОТКУДА ПОШЛА ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ?

Челябинские краеведы именуют нынешнюю площадь Ярославского то Соборной, то Торговой. Считают и то, и другое верным. Потому что стоял здесь собор и велась во все досоветские времена торговля. Но это не совсем так. В справочнике 1909 года указаны раздельные адреса: восточная часть сквера перед оперным театром, где стоял собор, именовалась Соборной. А западная, где располагался гостиный двор,— Торговой.

Светило российской науки Иоганн Георг Гмелин, посетивший Челябинскую крепость в 1742 году, писал, что чуть ниже крепости на свободном месте находится церковь в честь святого Николая. Что служат в ней уже два года. От этой церкви пошла духовная жизнь нового города.
Первая церковь Челябинска была, как и крепость, срублена из сосен, без приделов, с восьмигранной колокольней. Поставили ее в 1740 году за восточной городской стеной, где находился первый погост (ныне сквер у оперного театра). Известно, что звонница церкви состояла из шести колоколов. Самый большой весил более 22 пудов. Кресты над нею были деревянные, обиты жестью. Царские врата — с некоторой позолотой. Иконы, но не все, — в медном окладе с серебрением и золочением. Небогатая церковь.
Посвятили храм главному заступнику русского мужика перед Богом — Николаю Чудотворцу, в жизни — епископу Николаю Мирликийскому. Как заведено было в православных селениях, стал он для челябинце, наиболее почитаемым святым. Впрочем, и на всей Руси святой Николай был почитаем.
Никольская церковь в Челябинске действовала около четверти века. По статусу, как храм центра Исетской провинции, она должна была стать главной в обширном крае. Но по размеру никак этому не соответствовала. Потому в 1748 году по соседству с ней на углу улиц Сибирской (Труда) и Большой (Цвиллинга), заложили новый каменный собор во имя Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Строили его основательно и неторопливо. Первая служба в новом храме состоялась спустя почти два десятилетия.
Никольскую церковь за ненадобностью хотели разобрать на дрова. Но строение было еще крепкое, и казаки упросили перенести его за реку. Чтобы в половодье, которое отделяет их от главного храма, можно было в Никольской церкви крестить младенцев, отпевать усопших, исповедаться, причаститься, свечу поставить за здравие и за упокой. Причины куда как уважительные, и церковку перевезли через реку, собрали на новом месте и освятили во имя Святой Троицы.
Никольская церковь, как я писал, была возрождена на Митрофановском кладбище уже в ХХ веке. А недавно появился в городе на территории лечебного заведения для заключенных ИТК ЯВ-4813 еще один храм во имя Николая Чудотворца.
Новый большой храм во имя Рождества Иисуса Христа был сложен из кирпича, отштукатурен изнутри и украшен живописным орнаментом. А снаружи сначала побелен, а затем окрашен масляной краской в палевый цвет. Над притвором его высилась трехъярусная колокольня, как на Никольской церкви восьмигранная. Куполов, помимо нее, еще пять. Пол в храме был мозаично-цементный, через 30 лет его выложили плитами чугунного литья. Строили храм «приходские люди», в основном исетские казаки под началом каменщиков — двух Акинфиев: Стафеева и Денисова, а также Ивана Погошева. Все были «командированы» из Успенского монастыря, который шефствовал над возведением храма. Опытные иконописцы трудились над его иконами. По свидетельству очевидцев, они были темного старинного письма.
Ничего особо примечательного в составе иконостаса нового собора не было, как и во всем внутреннем убранстве. Исключение составляла разве что деревянная, в рост, скульптура святого Николая, расписанная по левкасу, украшенная бархатом и полудрагоценными камнями. Скульптура, на удивление, сохранилась после закрытия собора и уничтожения летом 1932 года. Сейчас она находится в областном краеведческом музее.
Еще одной достопримечательностью собора были часы. Они появились в храме в начале XIX века. Ежегодно городская казна выделяла 45 рублей на их обслуживание. Сумма была для городской казны весьма большой и не всегда отпускалась. Без должного ухода часы часто ломались. А с 1820 года не работали целых семь лет. Потом вообще исчезли.

Александр МОИСЕЕВ.