ЭКСКЛЮЗИВ «ВЧ»

Ахмед АГАДИ:
«МНЕ ЗНАКОМА РЕВНОСТЬ»

Самолет из Санкт-Петербурга прилетел в пять утра. Уже в полдень ведущий солист Мариинского театра Ахмед АГАДИ репетировал «Кармен» в Челябинске. Прервавшись на часовую пресс-конференцию, снова вернулся в зал — пройти мизансцены с челябинской партнершей Мариной Новокрещеновой. Казалось, он не замечал стука молотков, пыльной завесы менявшихся для вечернего спектакля декораций, призывных криков монтировщиков «Берегите головы!»… Репетировал страстно, не жалея сердца, забыв про бессонную ночь. Но от интервью отказаться не смог. Ведь это тоже часть работы — «расплата» за популярность.

ДОСЬЕ «ВЧ»
Ахмед АГАДИ
Солист оперы Мариинского театра. 38 лет.
Родился в Казахстане, в семье чабана. До 20 лет не знал русского языка.
В армии выяснилось, что у него прекрасный голос. В 1985 году поступил в Новосибирское музыкальное училище. В 1988-м — в Московскую консерваторию. 13 лет пел в Московском музыкальном театре имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, в Большом театре.
В сентябре 2005 года приглашен в Мариинский театр. Сегодня поет ведущие теноровые партии, много гастролирует по России и за рубежом.
Женат. Жена Ирина работает на НТВ и живет в Москве. Сыну Артему пять лет.

Татьяна МАРЬИНА
Фото Олега КАРГАПОЛОВА

— Зачем же так выкладываться на репетиции? На правах именитого гастролера вы могли бы поберечь себя, просто запомнить мизансцены.
— На сцену певец выходит не для того, чтобы собою красоваться, голос показывать. Он должен играть, выкладывать все, что есть в душе, в музыке, что пережил в жизни. Боль или радость должны идти от сердца. Тогда и голос не будет «пустым». Когда играю Хозе, понимаю все его порывы, вместе с ним переживаю любовь, душевное смятение. Когда-то и я был безумно влюблен. Конечно, я никого не убивал, но боль расставания и ревность мне знакомы… Любимая со мной уже десять лет, а я до сих пор ревную, быстро взрываюсь. Могу быть нежным, ласковым, как Хозе. Но, если меня разозлить, сразу показываю мужской характер. Многие удивляются: «Ты в жизни добрый, обаятельный, мягкий. А все твои герои — очень сильные натуры». Потому что во мне это есть. На сцене я зверь — роль заставляет. Не буду же я в жизни это показывать.
— Вы говорите очень понятные вещи. Хотя на оперной сцене талантливого актера встречаешь редко.
— Не всем дано чувствовать сердцем. Во мне, наверно, сказывается восточная кровь. И то, что в семье нас было десять детей. Я седьмой, неизбалованный. На сердечности это сказывается. И в пении передается.
— Мне кажется, там, где вы жили, должно быть очень красиво.
— У нас великолепная природа. Я родился в Чимкентской области, в совхозе имени XXII партсъезда. Горы невысокие, можно на вершину взобраться. А с гор течет речка — чистая-чистая, даже рыб видно. Вода в ней прохладная, я любил купаться.

ЖЕНА КАК КОРОЛЕВА

— Ваш отец — иранец. Как вы оказались в Казахстане?
— В 50-е годы, когда в Иране произошла революция, моего отца в числе других иранцев загрузили в поезд и перевезли через границу в Советский Союз. Они даже не знали, куда их везут. Вскоре граница закрылась, обратно никого из них не выпустили. Тех, кто пытался бежать, расстреливали. Тысячи иранцев вынуждены были остаться в СССР. Выясняли, кто раньше в городе жил, кто в деревне, и начали отправлять в мусульманские страны: Казахстан, Азербайджан. Так отец попал в Казахстан, женился (мама у меня татарка). Жили очень тяжело, спали на сене, ничего у них не было. Со временем построили дом. Нас всех вырастили, дали образование. Сейчас все мои братья и сестры работают учителями, медсестрами, есть шоферы. Родители старались, чтобы мы жили хорошо, в достатке. За это мы их очень любили.
— К родным ездите?
— Раз в год. Когда приезжаю, человек сто собирается семьями, у каждого по четыре-пять детей, внуки. Шум, гам, все счастливы, радуются. Для них я все. Однажды приехал с женой, так ее встречали, как королеву. Но жизнь у них нелегкая. В деревне работы нет, зарплаты маленькие — помогаю деньгами. Младшая сестра разошлась с мужем, пишет мне: «Дома жить не могу, законы строгие». Купил ей квартиру в городе. Она ведь еще молодая, ей нужно любить, знакомиться. Это жизнь. Квартиры в Казахстане недорогие, можно было за 15 тысяч рублей купить. Братьям тоже купил. Мне хочется, чтобы они жили неплохо. Пока могу зарабатывать, буду им помогать.
— А где жену-красавицу встретили?
— Мы вместе учились в консерватории: я на вокальном, она на композиторском факультете. Сейчас Ирина работает на НТВ. Со мной ей непросто. Мало видимся, без конца уезжаю на гастроли. Бывает, ссоримся из-за этого. Но в последние годы нас очень сблизил сын Артем. Ему пять лет. Очень ласковый мальчик. Только что звонил: «Папочка, ну когда ты приедешь? Где ты сейчас — в Петербурге или в Англии?» — «Я в Челябинске, — говорю. — Завтра спою спектакль, а послезавтра увидимся». — «Приезжай скорей, папочка, я тебя очень люблю». Внешне похож на Иру — красивый мальчик. Зато от меня взял душевность. Ирина холодновата немножко: папы рано не стало, мама ее вырастила одна, сестер-братьев не было, как у меня. Зато Тема похож на меня характером — нежный, трепетный сердцем. Темперамент у него мой. Если будет когда-нибудь артистом, это, конечно, ему поможет.
— Они в Москве, вы в Петербурге… А что дальше?
— Пока не знаю. Служебную квартиру Мариинский театр мне дал. Теперь надо свою покупать. Сейчас ведь никто квартир не дарит. В Москве я чудом получил — успел. Зато в Мариинском театре есть возможность зарабатывать, ездить на гастроли. Мне безумно нравится Мариинка. Здесь сама аура необыкновенная: сцена шикарная, ложа, где сидели цари. Если хочешь спеть новую партию, говорят: «Пожалуйста, учите, пойте». Только очень устаю. Репертуар расписан на полгода вперед. Нагрузка очень большая. Ошибки делать нельзя, здесь они не прощаются.

КОНЬЯК НЕ ПОМОГАЕТ

— Как работается с Гергиевым?
— Маэстро бывает в Петербурге редко. Постоянно на гастролях. В Новый год на две недели приезжал, дирижировал. Хороший дирижер. Он живет в музыке: темперамент огненный, все тело в музыке. Что и говорить — мировая звезда.
— Вы тринадцать лет пели в одном театре, жили в Москве. А теперь нужно привыкать к новым людям, порядкам. В Мариинке чувствуете себя комфортно?
— Последнее время все чаще разочаровываюсь в людях, отношениях, которые в театрах бывают. Наверно, повзрослел. Я начинаю видеть сущность и не очень понимаю, почему люди делают друг другу больно. Когда вижу это, мне очень тяжело. Бывает, по нескольку дней пью коньяк хороший.
— Не боитесь пристраститься?
— Этим не спасешься. Поэтому я останавливаюсь. Сейчас говорят: «Вот, Гергиев тебе много спектаклей дал…» Человеческую зависть я раньше не понимал, а сейчас ощущаю сильно. По психике бьет. Знаете, у меня много лет не было друга. И вот неожиданно появился Максим Аксенов, который в Челябинске пел «Пиковую даму». В его лице я вижу настоящего друга — отзывчивого, внимательного. Он переживает за меня, во всем помогает. Два дня назад у меня что-то с голосом случилось, так он весь спектакль был рядом, в гримерке просидел (я пел «Кармен» в Мариинском). Я поразился, что такое бывает. Он очень талантлив. 24 года, но я в восторге от того, как он говорит и рассуждает. Несмотря на возраст, очень образованный человек, музыкальный. Хотя у него тоже не все просто складывалось.

ГОЛОС НАДО «ЛЕПИТЬ»

— Знаю, что до двадцати лет вы не знали русского языка. Но в России без диктанта и сочинения никуда не поступишь. Списывали?
— Отслужив в армии, я сразу пошел в консерваторию. Думал, раз голос есть, значит, примут. Я ведь не знал, что сначала надо закончить музыкальное училище. В консерваторию меня не взяли. На эстрадном отделении в училище сказали, что голоса нет. Голос ведь надо «лепить», как золото обрабатывать. Не сразу ведь колечки и украшения получаются. Я сильно расстроился, даже в Казахстан хотел уехать. Но мне повезло. Нина Леонидовна Дынкина, опытный педагог-вокалист, взяла меня к себе и стала «лепить». Она занималась не только вокалом, но и русским языком, историей СССР, КПСС, музыкальной литературой. «После трех часов идешь ко мне. Будем заниматься», — говорила она. Я не всегда приходил. Жалел ее. Видел, как сильно устает, у нее даже капилляры на глазах лопались от напряжения. Когда приходил на следующий день, она говорила: «Вон из класса!» А на мои слова, что ей надо отдыхать, Нина Леонидовна всегда отвечала: «Я на том свете отдохну». К третьему курсу мой портрет повесили на доску почета. Дынкина подходила, гордо смотрела и радовалась, что и среди вокалистов бывают отличники.
— А те педагоги консерватории, которые не хотели с вами возиться?
— Они даже не узнали меня. На конкурсе студентов училищ Сибири и Урала, проходившем в консерватории, мне дали вторую премию. Первую я получить не мог, потому что заболел. Когда меня услышали, каждый хотел взять к себе в класс. И я подумал: «Если 10 — 12 педагогов хотят меня учить, может, в Москве хотя бы одному понравлюсь». И после третьего курса поехал поступать. На приемных экзаменах сидели Ирина Константиновна Архипова, жена Сергея Яковлевича Лемешева Вера Николаевна Кудрявцева.
— И даже сочинение написали?
— Я и еще двое ребят, грузин и абхазец, писали изложение. Музыкальные предметы я сдал на пятерки, даже историю СССР хорошо рассказал. Не зря ведь отличником был. Я боялся провалить сочинение. Не очень разбирался в знаках препинания, слова писал так, как слышал… Но мне опять повезло. Со мной поступала девочка Катя, с которой мы подружились. Она на экзамен опоздала, и ее посадили рядом со мной. Я писал про Павла Корчагина. Как раз фильм посмотрел, содержание помнил. Изложил на двух листках и тихонечко Кате передал, чтобы проверила. Она начала заново переписывать, хохотать над моими ошибками. В общем, я один на первый курс поступил, грузина и абхазца взяли на подготовительное на два года. У них же не было Кати.

БИЛЕТЫ ДОСТАЛ — ОБИДА ОСТАЛАСЬ

— В консерватории вы тоже были отличником?
— Меня взяли за голос. А через полгода чуть не выгнали. История КПСС, философия, эстетика тогда еще были. Мне они давались трудно. Я старался, на лекции ходил один — другие пропускали. А сдать не мог. Неплохо отвечал, но их что-то еще не устроило. Позже педагог, которая больше всех хотела меня выгнать, услышала, как я пел в театре Станиславского, Большом. Просила, чтобы билеты достал. Билеты я, конечно, достал, но обида осталась.
И все же гораздо чаще мне помогали. Спасибо Аллаху, Господу Богу. Судьба всегда мне присылала очень хороших людей, особенно в Новосибирске. В столичных городах труднее. Москва холодная, равнодушная. Конкуренция очень большая, и каждый хочет через тебя пройти. В Питере тоже трудно. Но люди намного добрее. Если спрашиваю, как пройти, за руку берут, бережно проводят туда, куда мне нужно.
— Что же помогало вам двигаться к Олимпу?
— С детства, что бы ни делал, мною движет сцена, желание петь. Если это отнять, моя жизнь кончится. Мне будет неинтересно.