ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС

Елена ЦЫПЛАКОВА:
«СЕРИАЛЫ ИСЦЕЛЯЮТ ДУШУ»

Елена ЦЫПЛАКОВА была в числе гостей V фестиваля «Новое кино России» в Челябинске. В программе «Ностальгия» она представляла свой фильм «На тебя уповаю». Для многих зрителей встреча с Цыплаковой-режиссером стала открытием. Юная актриса с прекрасными черными глазами и трогательной родинкой над верхней губой в недалеких семидесятых покорила киноманов всех возрастов. А потом вдруг надолго исчезла с экрана. И вот теперь вновь предстала перед публикой. Но уже как постановщик. Оказалось, в этой роли она не менее талантлива.

ИЗ ДОСЬЕ «ВЧ»

Елена ЦЫПЛАКОВА — актриса и режиссер. Заслуженная артистка России. В кинематографе более 30 лет.
Родилась в Ленинграде в 1958 году. Окончила актерский факультет ВГИК в 1979 году (мастерская Льва Кулиджанова и Татьяны Лиозновой), затем факультет режиссуры ВГИК (мастерская Александра Алова и Владимира Наумова).
Сниматься в кино начала еще школьницей в фильмах Динары Асановой «Не болит голова у дятла» и «Ключ без права передачи».
Всесоюзную известность принесла главная роль в фильме Павла Любимова «Школьный вальс».
Активно снималась в кино и играла в Малом театре будучи еще студенткой ВГИК. Одна из последних работ в кинематографе — жена полицейского в фильме «Полицейские и воры».
В конце восьмидесятых Елена Цыплакова успешно дебютировала как режиссер. Ее первый фильм — социально-психологическая драма «Камышовый рай» — критики и зрители оценили по достоинству. Картина получила приз за режиссуру на кинофестивале в Сан-Себастьяне. Фильм «На тебя уповаю» тоже отмечен несколькими призами. На телеэкраны вышел сериал «Семейные тайны» Елены Цыплаковой и кино для детей «Полосатое лето». Замужем.

Светлана СИМАКОВА
Фото Вячеслава ШИШКОЕДОВА

ПОКАЯНИЕ

Встречи Елены Цыплаковой со зрителями были похожи на проповеди. Но это не настораживало и не отталкивало публику. Причина, скорее всего, в том, что Елена Октябревна — по-настоящему верующий человек. Об этом красноречиво говорят ее фильмы. Она считает, что даже телесериалы способны исцелять душу человека.
— Сериал «Семейные тайны» был колоссальным духовным опытом для меня. Впервые в жизни, работая с актерами на съемочной площадке, я пыталась разбирать все сценарные ситуации с позиции заповедей. Считала, что надо все называть своими именами: предал так предал, испугался так испугался. Не надо оправдывать ничего. И каждый съемочный день начинался с молитвы. После показа сериала много встречалась со зрителями. Однажды ко мне подошла адвокат и рассказала историю. В течение двух дней к ней приходили люди и забирали свои иски по разделу имущества. Решила, что о ней написали статью, опорочили ее как профессионала и люди не хотят с ней работать. Она была в панике. Наконец десятого клиента, забирающего иск, спросила: «Почему?» И он ответил, что посмотрел сериал «Семейные тайны» и понял: судиться с родственниками из-за имущества — это готовить себе ад на земле. Вот так моя режиссерская мечта сбылась. Я перед съемками понимала, что не могу изменить мир и поведение людей. Но если люди поймут свои ошибки, это уже хорошо. Об этом молилась. Главным для меня было — вызвать у людей чувство покаяния.
— Слышала, нечто подобное случалось и после просмотра других ваших картин?
— Была похожая ситуация после фильма «На тебя уповаю». Фильм еще не закончился, когда ко мне женщина подошла и стала благодарить. Я ей говорю: «Что же вы не досмотрели?» А она: «К ребенку побегу». Я подумала: «И слава Богу». А в Кишиневе, после показа «Камышового рая», на сцену поднялся мужчина в ковбойской шляпе. Поднялся и стоит. Ему кричат: «Шляпу-то сними!» Он снял, еще помолчал и вымолвил: «Мне 42 года. Я жизнь прожил как баран. Я это понял сегодня. Больше так жить не буду». Зал перестал гудеть. Тишина. Вот это и есть самое главное в нашей профессии. В душе зрителей должно происходить подобное. Ведь есть фильмы, после которых я молюсь, чтобы их поскорее забыть. Они меня разрушают. А ведь кино на самом деле может быть самым радостным способом познания мира, если оно сделано с правильных духовных позиций. Ведь это опосредованный опыт. Кто-то из ученых подсчитал, что к 18 годам молодой человек, даже не киноман, успевает увидеть порядка 150 тысяч преступлений на экране. Представляете, сколько он в себя принимает? Ведь душа — это сосуд. Чем он наполняется?
— В программе нашего фестиваля были такие фильмы, которые, как вы говорите, разрушают? К примеру, фильм Ильи Хржановского «4»?
— Я его смотрела. Для меня этот фильм из тех тяжелых, которые не всякому дано оценить верно. Я не говорю, что нельзя что-то смотреть. Все вольны выбирать. Мы приходим в магазин, мы же не все подряд покупаем, а выбираем. Духовная пища тоже должна быть избирательна. Очень важно, что человек в себя принимает и какие выводы делает. Кому-то это полезно посмотреть. Кому-то тяжело. Непростая лента, лукавая. Такие фильмы лучше зрелому человеку смотреть. На мой взгляд, этот фильм — сильный эмоциональный удар. Но духовно зрелому человеку ничего не вредно. Все на пользу. Что бы он ни посмотрел, сумеет верно оценить. А вот если он юн и не зрел душой — страшно. Нам надо помнить об этом. Искусство — это сфера проявления индивидуальности. Но мы не должны творить в угоду чьим-то вкусам. Это грех. Если искусство делается для толпы, оно перестает быть искусством.

НАДО ИСКАТЬ ПОЗИТИВ

Елена Цыплакова не любит говорить о прошлом. Хотя благодарна судьбе, которая постоянно испытывала ее на прочность. В детстве она узнала, что такое интернат. Ее отец тяжело заболел. Родители боялись, что Елена заразится туберкулезом, и отправили ее в интернат, о котором остались не самые приятные воспоминания. В ранних интервью она признавалась, что это осложнило на какое-то время ее отношения с родителями. Потом обида прошла. Елена очень сблизилась с отцом, которому сегодня за многое благодарна.
— Мой отец был не только художником, он был настоящим домашним философом. С войны пришел инвалидом. Из дома почти не выходил. Очень много работал. А вечерами приходил на кухню, пил крепкий чай и говорил о жизни. Ему нужны были слушатели. Я с ролью кухонного слушателя справлялась очень хорошо. Наверное, тогда я не могла пересказать то, что говорил мне отец. Но это вносило свою лепту в мои размышления об устройстве нашей жизни, влияло на мое восприятие мира. Мой дебютный фильм «Гражданин убегающий» я посвятила своему отцу. Эти мои разговоры с отцом оказались такими важными в жизни потом. Я уехала из Ленинграда в Москву, поступила в ГИТИС, а затем перешла во ВГИК. Отец мне писал удивительные письма, на нескольких страницах. Это были настоящие послания к поколению. В одном из них, к примеру, были такие слова: «Не отпусти радости труда, чтобы не обрести бремя существования». Поэтому приход в кино для меня связан с ростом моей духовной жизни.
— Вы еще школьницей попали на съемочную площадку. Что произвело на вас самое большое впечатление?
— Это было не «что». Это была «кто». Я не только снималась у Динары Асановой, я часто бывала в ее доме, я ее даже мамой называла. Она произвела на меня огромное впечатление. В общении она была не просто режиссером, она много разговаривала с нами о жизни. Очень серьезно, по-взрослому. А я ведь не мечтала в то время стать актрисой. Поэтому никакой эйфории у меня не было по поводу съемок в кино. Мне нравилось думать о жизни, что и предлагала Динара Асанова. Она заставляла, учила нас думать. И высказывать свои мысли. Мы говорили о любви, о предательстве. Возможно, ей наши разговоры казались наивными. Но она их принимала. Она хотела научить нас иметь свое мнение обо всем. Я думаю, что это сформировало меня во многом.
— Но потом говорили, что у детей, снимавшихся в фильмах Динары Асановой, жизнь не сложилась. Были в судьбах некоторых и тюрьма, и даже самоубийство. Игорь Алимпиев в свое время даже сделал фильм-исследование по этому поводу.
— Если говорить о ребятах, которые снимались у Динары Асановой, у всех по-разному жизнь сложилась. Все были яркими индивидуальностями. Мальчик, покончивший жизнь самоубийством, сделал это спустя долгое время после съемок. Привязывать это к Динаре, на мой взгляд, просто безобразие. У человека была своя жизнь, свои причины для такого конца. Он в нашей компании был лидером, интеллектуально развитый парень. Другое дело, что Динара детей всегда брала не из актерских семей, где есть традиции, где съемки привычное дело. Еще один маленький актер, игравший в фильме «Не болит голова у дятла», обыкновенный мальчишка. Это был его единственный фильм. Больше он не снимался. И то, что он попал в колонию, ни о чем не говорит. У нас ребята по разным причинам туда попадают. И по глупости тоже. Нельзя это соединять с Асановой. Ведь у людей свои судьбы. В моей картине «Камышовый рай», к примеру, снимались бомжи. Как сложатся затем их судьбы, кто знает? Нельзя связывать такие вещи. Вот почему я считаю, что искусство всегда должно говорить о достоинствах человека прежде всего. Можно видеть в человеке только негативные стороны, а можно искать позитив. Надо, на мой взгляд, делать второе. Сам посыл, когда пытаются искать негатив, настораживает.

ДВА РОДА ЛЮБВИ

Трудности в детстве ее закалили. Сделали самостоятельной. Елена Цыплакова училась и много работала в кино, в театре, сама оплачивала квартиру в Москве. И героинь любила сильных, способных совершать решительные поступки и нести за них ответ. Как Зося в «Школьном вальсе», Катя в «Мы из джаза», Женя в фильме «Счастливая Женька». А жизнь готовила ей еще одно испытание. После поездки в Африку Елена заболела смертельной формой малярии. Ее едва спасли. После медицинских препаратов она резко располнела, перестала сниматься. Ее спасла вера в Бога. И она же помогла сделать прекрасные картины режиссеру Цыплаковой.
— Есть понятие «женская режиссура». Но многие критики считают, что ваш фильм «Камышовый рай» снят очень жестко, по-мужски. У вас мужской подход к профессии?
— Да, говорят, что у меня жесткие фильмы. Я не согласна. Они о жестокости жизни. В них человек отстаивает свое достоинство или пытается восстановить себя духовно. Жесткость моя проявляется лишь потому, что я твердо знала, чего хотела добиться, добивалась этого от других. Нет, не поймите превратно. К актерам, напротив, я отношусь очень трепетно. Всегда прошу перед началом съемок, чтобы никаких разборок, интриг во время съемок не было. Это нарушает нужную атмосферу на площадке. Но жесткость в достижении цели у меня есть. Женская, мужская режиссура… дело не в половых признаках. Режиссура, как мне кажется, прежде всего связана с личностью человека, который ею занимается. Наверное, мужчины и женщины какие-то вещи чувствуют по-разному. Но здесь работают какие-то другие законы.
— Недавно вы сняли кино для детей и на вашей площадке тоже работали юные актеры. Вы нашли верную тональность для общения с ними? Ведь это совсем другое поколение.
— Весь прошлый опыт мне подсказывает, что нельзя пристраиваться подле них, подстраиваться. Мы должны быть честными и с собой, и с другими. Если ты общаешься с людьми, думая о рейтинге, корысть и пожнешь. Я пытаюсь говорить с ними и о духовной жизни. Представьте себе, это вызывает у них огромный интерес. Какие разговоры из этого получаются! А тональность, конечно, важна. Если ты разговариваешь с человеком с любовью — он это чувствует сразу. Так же, как и неприязнь, желание увидеть негатив в тебе. Мы ведь это ощущаем на уровне вибрации.
— Любая женщина испытывает к ребенку материнскую любовь. Режиссеру-женщине она мешает?
— Существует два рода любви. Есть любовь душевная. Она может быть эмоциональной, эгоистичной, какой угодно. А есть любовь духовная. Совершенно другая. Она не видит в человеке зла, а видит лишь образ божий. Если говорить о любви духовной, я к ней стремлюсь. Если мы хотим быть совершенными, мы должны к такой любви стремиться. По большому счету. А в фильмах все, о чем я пытаюсь говорить, — это мое отношение к миру. Все в этой жизни испытание для нашей души. Говорят о гласе вопиющего в пустыне. Глас вопиющего — это любое творчество на самом деле. Очень важно, чтобы мы понимали, что наша реакция на все, что происходит в жизни, в искусстве, — все плод наш перед Богом. Сегодня ведь чувствуется оскудение в любви. Поэтому говорить о духовной любви важнее. Такая любовь мне ближе. Я так чувствую.