АПСНЫ НАЯВУ или о путешествии в Страну души

 

 

Страна непуганых коров

Первое, что видишь в Абхазии, — это коровы на дорогах. Они медленно бредут каким-то своим курсом, то прижимаясь к обочинам, то занимая почти всю проезжую часть. Порой они царственно возлежат прямо на асфальте, и лихие абхазские водители, привыкшие мчаться по трассе с бешеной скоростью, безропотно давят на тормоз и объезжают беспечных животных. Да, коров в Стране души очень уважают и разрешают им делать почти все, что хочется.

Кроме рогатых повелителей дороги есть еще собаки. Им также уступают дорогу, их тоже можно встретить повсюду. Но желтые глаза собак все время просят подачки, хвосты просительно виляют. А коровы в человеке как будто не нуждаются — все, что им нужно, в изобилии произрастает вокруг. Оттого в карих глазах коров отражается только безбрежное спокойствие и самодовольство.

 

Море...

Во всех туристических буклетах море стоит на первом месте в списке достопримечательностей Абхазии. И это не случайно: редко где еще можно найти такие чистые, прозрачные бухты, когда на дне можно различить каждый камень, ясно увидеть каждую проплывающую медузу, стремительно снующих у берега рыбешек. С небольшой высоты эта вода кажется изумрудно-голубой и сереет только в минуты волнения. На галечных пляжах особенно заметно, что море шлифует все: дерево, кости, асфальт, бетон или кирпич со временем становятся округлыми, как и вся галька на берегу. Море переворачивает тонны камня, и, слушая местный прибой, понимаешь строки Мандельштама:
И море Черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
В некоторых местных водах как будто останавливаются прохладные течения — эта бодрящая свежесть посреди тридцатиградусной жары радует туристов, но не нравится дельфинам, которые близко к бухтам не подходят. Однако и рыбы, и чайки, и маленькие медузы чувствуют себя вполне комфортно.

 

... и берег

Стоит только немного отойти от моря — начинаются заросли ежевики, можжевельника, туи и других растений, названий которых не знают даже местные жители. Лавры вздымают свои ветви, как дубы. Платаны становятся все более необъятными. Вьющиеся растения ползут во всех направлениях и, найдя точку опоры, покрывают ее своей листвой. Лесные орехи здесь так же обычны, как у нас ранетки. Среди глянцевых листьев магнолий распускаются цветы величиной с чайную чашку. Кипарисы вздымаются вверх, кедры роняют свои огромные шишки, пальмы качают листьями, бамбук шелестит, не опасаясь ни малой, ни большой панды. Здесь выращивают сливы, персики, нектарины и мандарины, лимоны, виноград, грецкие орехи — в общем, говоря словами одного из местных жителей, «произрастает здесь все, кроме березы». И в этом тропическом великолепии воздух напоен такой коллекцией ароматов, описать которые до сих пор не смог ни один географ или естество-
испытатель.

 

 

На развалинах империи

Среди зарослей иногда встречаются развалины, похожие на кадры из мультфильма про Маугли. Но здесь джунгли постепенно оплетают не древние храмы или статуи Будды, а скульптуры пионеров и колхозников, остатки колонн и лестниц в стиле сталинского ампира. Огромная империя под названием «Советский Союз» построила в Абхазии немало здравниц, в которых отдыхали тысячи людей. Это был своего рода курортный конвейер, к которому впоследствии подключились и друзья по социалистическому лагерю: например, мы видели несколько заброшенных зданий, которые восточные немцы строили для трудящихся ГДР. Ныне парки, разбитые с немецкой тщательностью, зарастают, сквозь асфальт танцплощадки прорывается трава. Однако железобетонные коробки с пустыми глазницами окон все еще стоят, как памятники прошлому.

К сожалению, немало таких пустующих «коробок» и в других районах Абхазии. Меньше их в крупных городах. А курорт Пицунда каким-то чудом уцелел лучше других — памятные еще с советских времен корпуса у моря опять заполняются туристами, которые фотографируются у все того же фонтана с ликующими ныряльщиками и дельфинами.
Впрочем, в Абхазии много и других развалин.

 

«У нас была война»

Об этом абхазцы вспоминают часто. На дороге и в городах можно увидеть памятники героям сражений за независимость страны в 1992 — 1993 годах. В тех боях погибло три тысячи человек — для маленькой страны цифра просто огромная. До сих пор и в деревнях, и в городах некоторые дома пустуют — и таких зданий сегодня гораздо больше, чем тех, где сохранились следы пуль и снарядов.

Абхазия не сдалась и обрела независимость — пусть сегодня эту страну не признает никто, кроме России, Никарагуа, Венесуэлы и государства Вануату. Особый статус позволяет Абхазии существовать в особом режиме: здесь, например, в местных банкоматах, которые появились совсем недавно, можно снять наличные даже с карточек СМП-Банка, несмотря ни на какие американские санкции. Здесь принимают и русские рубли, и украинские гривны, и нет объявлений о курсе мировых валют, так раздражающих в интерьерах российских банков. Здесь не надо для въезда оформлять зарубежный паспорт: пограничники бегло просматривают российские паспорта и говорят «Добро пожаловать!»

 

 

Сухум

Именно так пишут сегодня имя абхазской столицы. Никаких грузинских звучаний типа Гагры или Сухуми — Гагра, Сухум и город-герой Гудаута. При всем при том что в главном городе страны есть все, что нужно для «столичности» — бутики и банки, министерства и президентский дворец, Сухум все равно производит впечатление теплой провинции у моря. Здесь почтенные граждане играют в шахматы и нарды на набережной, туристы фотографируются у фонтанов и идут в ботанический сад, в торговых рядах предлагают уже расфасованный корм для обезьян из местного питомника и разливной мандариновый сок. В городе латают дыры, оставшиеся после войны, и в первую очередь восстанавливают учреждения культуры. На фоне отелей в лесах местные театры — русский и абхазский — выглядят потрясающе ухоженными и чистыми. В парках стоят памятники местным классикам. На набережной есть и скульптура Чика — героя знаменитых повестей о детстве Фазиля Искандера, абхазца, который почти всю жизнь пишет по-русски. Туристы до блеска отполировали бронзовый нос мальчика и клюв курицы, которую тот держит в руках.

 

По примеру принца Ольденбургского

Экскурсоводы по абхазскому городу Гагре любят вспоминать принца Александра Ольденбургского — родственника династии Романовых, который основал в этой местности Гагрский климатический курорт с телеграфом, институтом, железной дорогой и рестораном, купленным на международной выставке в Париже (знаменитый «Гагрипш», который снимали в фильме «Зимний вечер в Гаграх»). И это не случайно — в современной Абхазии немало таких людей, которые чуть в стороне от развалин советских курортов строят новые рестораны и маленькие отели, форелевые хозяйства и дегустационные залы. Пусть у них нет таких ресурсов, которыми наделили принца его влиятельные родственники из Петербурга и Германии, пусть бизнес в стране еще очень страдает от криминала, пусть сервис здесь не дотягивает до уровня, к которому привыкли завсегдатаи турецких курортов, — начало уже есть, и, может быть, не прекращающийся поток российских туристов поможет-таки Абхазии в развитии.

А поток этот замечателен еще и тем, что в нем есть такие люди, которые по нескольку раз приезжают в Страну души, — значит, она все же близка душе русского отпускника!

Фото автора