30 лет спустя. В Челябинске вспоминают о Чернобыле
06.04.2016 09:51 - автор
Виктория ОЛИФЕРЧУК
«Радуги над Чернобылем» - выставка под таким вызывающе странным названием открылась в краеведческом музее. В этом году 30 лет как минуло со времен Чернобыльской аварии. После катастрофы южноуральцы одними из первых откликнулись на призыв о помощи, пять с половиной тысяч человек отправились в Припять, специалисты и простые волонтеры, чтобы общими силами справиться с бедой.
Фото Юрия ЕРМОЛИНА
Целлофан против радиации
О юбилейной, но совсем нерадостной дате первыми вспомнили общественники, музейщики тут же откликнулись и начали готовить выставку.
- Мы вдруг обнаружили, что для полноты картины не достает документов, экспонатов, - признался директор музея Владимир Богдановский. – Так мы вышли на Викторию Ивлеву. Это единственный человек, которому удалось сделать снимки внутри станции. Виктория Марковна сразу же откликнулась, и мы получили уникальную коллекцию фотографий.
За свой чернобыльский репортаж Ивлева получила высшую награду Международного конкурса World Press Photo, снимки обошли весь мир, а в России впервые их увидели посетители челябинской выставки.
В экспозицию вошли документы, фотографии, личные вещи ликвидаторов: костюмы химзащиты, дозиметры. Снимки Ивлевой стали самой сильной эмоциональной частью экспозиции. Официальные кадры фиксировали сам факт разрушения, масштаб бедствия - сухо и отстраненно. В репортаже журналиста раскрывалась жизнь после катастрофы – жуткая и обыденная одновременно: брошенная в спешке кукла на пороге детского садика, предупреждающий плакат «въезд строго по пропускам» на фоне строчки из гимна, бабуля с усталыми глазами, присевшая на покосившуюся железную кровать во дворике, ликвидаторы, обмотанные с ног до головы целлофаном. Оказалось, что целлофан не пропускает какие-то вредные лучи.
- Радиация - это не страх, а ужас. Это такой невидимый враг, который где-то присутствует рядом с тобой, и ты не знаешь, где и в какой момент он может тебя поразить, зацепить, - рассказывает Виктория Марковна.
«Самое модное место на земле»
Среди экспонатов выставки репортаж Ивлевой, который вышел в свет 29.04.2004, тогда же, кстати, прорвалась в печать одна из чернобыльских фотографий.
«Мы стояли с местным фотографом Володей у входа на ЧАЭС. «А вот они, — сказал Володя, кивнув в сторону группы парней, — эти физики-шизики, которые лазают в реактор. Только они тебя с собой не возьмут. Много народу просилось — но они не берут». Меня взяли. По одной простой причине — в меня втюрился Юрка Кобзарь, дозиметрист», - написала тогда автор.
- На самом деле все получилось случайно, – улыбается Виктория Марковна. - Я подошла к ребятам, и они меня взяли, и умудрились провести так аккуратно, что моя доза составила всего 5 бэр, это очень мало – всего-то годовая доза профессионала.
- И как такое возможно?
- Радиация распространяется не линейно, а полями, и там были места по 3000 рентген в час, но меня аккуратно останавливали: «туда не надо ходить».
- Неужели вам не было страшно?
- Я вообще мало чего боюсь, разве что скорпионов, - ежится собеседница. – А тут подогревало журналистское любопытство. Меня, кстати, часто спрашивают, отправилась бы я туда снова? Конечно! Тогда это было самое модное место на земле. И каждый журналист пошел бы, помчался, полетел бы на чем угодно, только чтобы туда попасть. Ведь это основа профессии — бесконечное любопытство ко всему, что происходит в мире. Нет, я никогда ни на секунду не пожалела о том, что сделала.
Задуматься о последствиях
- Это первая на моей памяти выставка, посвященная чернобыльской аварии, - Владимир Боже, историк и краевед, тоже принимал участие в создании выставки, к тому же в те далекие годы он успел поработать ликвидатором.
- Мы приехали в Полесье, оказалось, что никаких условий для жизни нет, и мы начали с того, что валили деревья, ставили лагерь, так что складывалось полное ощущение того, что ты просто работаешь на лесоповале, да, тяжелая работа, но вроде как ничего особенного, - вспоминает Владимир Стейгонович. – Во многих селах в округе жили люди: кого-то не отпускали, потому что был коммунистом, кто-то продал корову и ждал, когда заплатят.
По словам историка, страна оказалась совершенно не готова к подобному сценарию развития событий: не хватало техники, оборудования, а то, которое привозили, просто не работало.
- Элементарно не хватало обычных респираторов, - рассказывает бывший ликвидатор. - Осенью пошли дожди, начали смывать радиактивную пыль, которая вместе с водой попадала в реку и шла к Киеву. Прислали специальный трактор радиоуправляемый, чтобы счищать этот радиактивный песок, он в первый же день ушел на дно водоема. И мы вручную лопатами и ведрами собирали этот песок и выносили в контейнеры.
- Насколько было необходимо строительство саркофага?
- При взрыве 92 процента топлива вылетело в атмосферу, осталось только восемь. И самое разумное на тот момент было оставить все, как есть. В любом случае не было никакой необходимости рисковать жизнями стольких людей, - убеждена Виктория Ивлева.
Из тех пяти с половиной тысяч южноуральцев, отправившихся на Украину, в живых осталось 3497 человек.
- Хотелось бы, чтобы люди, разрабатывающие подобные проекты думали не только о сегодняшнем дне. Чтобы, например, принимая решение строить атомную станцию, они возводили ее не возле города-миллионника, а чуть подальше. Пусть это дороже, но зато немного безопаснее. Ведь самое главное, что должно быть на Земле — это безопасность людей, - считает Владимир Боже.
Без вранья
Впрочем, это обращение вряд ли услышали те самые ответственные лица, ведь мероприятие происходило в учреждении культуры, куда ответственные работники редко вхожи за обилием более важных дел.
А ведь Чернобыльская авария стала самой страшной техногенной катастрофой за всю историю человечества. Радиактивный след трижды пропылил над поверхностью земли, повышение радиационного фона зафиксировали даже в Канаде. Руководство Советского Союза пыталось даже какое-то время скрывать ЧП - школьники и студенты «зоны отчуждения» усиленно готовились к первомайским праздникам.
О взрыве в Чернобыле страна узнала не сразу…
«Мало кто теперь понимает, что Чернобыль был тогда абсолютным счастьем. Это было настоящее дело для настоящих людей – там не было советской власти и вранья», - написала в своей статье Ивлева. Впрочем, советской власти дано уже нет, а с правдой по-прежнему не церемонятся – прежде ее запрещали, теперь не замечают.
Посетителями выставки стали журналисты, горожане и ликвидаторы. Тридцать лет назад они проводили дезактивацию зараженной территории, поливая дома, деревья, изгороди бесконечными струями воды. В солнечную погоду от влаги в небе раскидывались многочисленные радуги. «Есть радуга — значит, здесь еще будет жизнь!»,— говорили они друг другу, пробуждая в душе надежду.
Отсюда и родилось название выставки – «Радуги над Чернобылем».
Целлофан против радиации
О юбилейной, но совсем нерадостной дате первыми вспомнили общественники, музейщики тут же откликнулись и начали готовить выставку.
- Мы вдруг обнаружили, что для полноты картины не достает документов, экспонатов, - признался директор музея Владимир Богдановский. – Так мы вышли на Викторию Ивлеву. Это единственный человек, которому удалось сделать снимки внутри станции. Виктория Марковна сразу же откликнулась, и мы получили уникальную коллекцию фотографий.
За свой чернобыльский репортаж Ивлева получила высшую награду Международного конкурса World Press Photo, снимки обошли весь мир, а в России впервые их увидели посетители челябинской выставки.
В экспозицию вошли документы, фотографии, личные вещи ликвидаторов: костюмы химзащиты, дозиметры. Снимки Ивлевой стали самой сильной эмоциональной частью экспозиции. Официальные кадры фиксировали сам факт разрушения, масштаб бедствия - сухо и отстраненно. В репортаже журналиста раскрывалась жизнь после катастрофы – жуткая и обыденная одновременно: брошенная в спешке кукла на пороге детского садика, предупреждающий плакат «въезд строго по пропускам» на фоне строчки из гимна, бабуля с усталыми глазами, присевшая на покосившуюся железную кровать во дворике, ликвидаторы, обмотанные с ног до головы целлофаном. Оказалось, что целлофан не пропускает какие-то вредные лучи.
- Радиация - это не страх, а ужас. Это такой невидимый враг, который где-то присутствует рядом с тобой, и ты не знаешь, где и в какой момент он может тебя поразить, зацепить, - рассказывает Виктория Марковна.
«Самое модное место на земле»
Среди экспонатов выставки репортаж Ивлевой, который вышел в свет 29.04.2004, тогда же, кстати, прорвалась в печать одна из чернобыльских фотографий.
«Мы стояли с местным фотографом Володей у входа на ЧАЭС. «А вот они, — сказал Володя, кивнув в сторону группы парней, — эти физики-шизики, которые лазают в реактор. Только они тебя с собой не возьмут. Много народу просилось — но они не берут». Меня взяли. По одной простой причине — в меня втюрился Юрка Кобзарь, дозиметрист», - написала тогда автор.
- На самом деле все получилось случайно, – улыбается Виктория Марковна. - Я подошла к ребятам, и они меня взяли, и умудрились провести так аккуратно, что моя доза составила всего 5 бэр, это очень мало – всего-то годовая доза профессионала.
- И как такое возможно?
- Радиация распространяется не линейно, а полями, и там были места по 3000 рентген в час, но меня аккуратно останавливали: «туда не надо ходить».
- Неужели вам не было страшно?
- Я вообще мало чего боюсь, разве что скорпионов, - ежится собеседница. – А тут подогревало журналистское любопытство. Меня, кстати, часто спрашивают, отправилась бы я туда снова? Конечно! Тогда это было самое модное место на земле. И каждый журналист пошел бы, помчался, полетел бы на чем угодно, только чтобы туда попасть. Ведь это основа профессии — бесконечное любопытство ко всему, что происходит в мире. Нет, я никогда ни на секунду не пожалела о том, что сделала.
Задуматься о последствиях
- Это первая на моей памяти выставка, посвященная чернобыльской аварии, - Владимир Боже, историк и краевед, тоже принимал участие в создании выставки, к тому же в те далекие годы он успел поработать ликвидатором.
- Мы приехали в Полесье, оказалось, что никаких условий для жизни нет, и мы начали с того, что валили деревья, ставили лагерь, так что складывалось полное ощущение того, что ты просто работаешь на лесоповале, да, тяжелая работа, но вроде как ничего особенного, - вспоминает Владимир Стейгонович. – Во многих селах в округе жили люди: кого-то не отпускали, потому что был коммунистом, кто-то продал корову и ждал, когда заплатят.
По словам историка, страна оказалась совершенно не готова к подобному сценарию развития событий: не хватало техники, оборудования, а то, которое привозили, просто не работало.
- Элементарно не хватало обычных респираторов, - рассказывает бывший ликвидатор. - Осенью пошли дожди, начали смывать радиактивную пыль, которая вместе с водой попадала в реку и шла к Киеву. Прислали специальный трактор радиоуправляемый, чтобы счищать этот радиактивный песок, он в первый же день ушел на дно водоема. И мы вручную лопатами и ведрами собирали этот песок и выносили в контейнеры.
- Насколько было необходимо строительство саркофага?
- При взрыве 92 процента топлива вылетело в атмосферу, осталось только восемь. И самое разумное на тот момент было оставить все, как есть. В любом случае не было никакой необходимости рисковать жизнями стольких людей, - убеждена Виктория Ивлева.
Из тех пяти с половиной тысяч южноуральцев, отправившихся на Украину, в живых осталось 3497 человек.
- Хотелось бы, чтобы люди, разрабатывающие подобные проекты думали не только о сегодняшнем дне. Чтобы, например, принимая решение строить атомную станцию, они возводили ее не возле города-миллионника, а чуть подальше. Пусть это дороже, но зато немного безопаснее. Ведь самое главное, что должно быть на Земле — это безопасность людей, - считает Владимир Боже.
Без вранья
Впрочем, это обращение вряд ли услышали те самые ответственные лица, ведь мероприятие происходило в учреждении культуры, куда ответственные работники редко вхожи за обилием более важных дел.
А ведь Чернобыльская авария стала самой страшной техногенной катастрофой за всю историю человечества. Радиактивный след трижды пропылил над поверхностью земли, повышение радиационного фона зафиксировали даже в Канаде. Руководство Советского Союза пыталось даже какое-то время скрывать ЧП - школьники и студенты «зоны отчуждения» усиленно готовились к первомайским праздникам.
О взрыве в Чернобыле страна узнала не сразу…
«Мало кто теперь понимает, что Чернобыль был тогда абсолютным счастьем. Это было настоящее дело для настоящих людей – там не было советской власти и вранья», - написала в своей статье Ивлева. Впрочем, советской власти дано уже нет, а с правдой по-прежнему не церемонятся – прежде ее запрещали, теперь не замечают.
Посетителями выставки стали журналисты, горожане и ликвидаторы. Тридцать лет назад они проводили дезактивацию зараженной территории, поливая дома, деревья, изгороди бесконечными струями воды. В солнечную погоду от влаги в небе раскидывались многочисленные радуги. «Есть радуга — значит, здесь еще будет жизнь!»,— говорили они друг другу, пробуждая в душе надежду.
Отсюда и родилось название выставки – «Радуги над Чернобылем».
«Мало кто теперь понимает, что Чернобыль был тогда абсолютным счастьем. Это было настоящее дело для настоящих людей – там не было советской власти и вранья», - написала в своей статье Ивлева. Советской власти дано уже нет, а с правдой по-прежнему не церемонятся – прежде ее запрещали, теперь не замечают.