Экскурсы

Дмитрий Михайлович Карбышев, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант инженерных войск, доктор военных наук, профессор, родовой казак.

За полмесяца до войны был откомандирован на западные границы для строительства оборонительных сооружений; пробиваясь (первые числа июля) из окружения, попал в плен…

Три года немцы пытались склонить выдающегося ученого к сотрудничеству, применяя весь арсенал «убеждений»: сначала Дмитрия Михайловича поместили в «офицерский» лагерь, где все пленные были бывшими офицерами Красной армии; прежде чем пускать «в расход», их агитировали «цивилизованно», создавая какую-то видимость условий конвенции, запрещающих пытать пленных, обещали вернуть звания и должность в РОА (Русская освободительная армия, состоящая сплошь из предателей).

Спустя год навестил плененного генерала в лагере и его бывший коллега, знавший Карбышева по довоенному сотрудничеству в рамках обмена опытом. В обходительной манере, делая ненавязчиво упор на то, что они с ним «люди сугубо штатские, далекие от ужасов войны и солдафонщины», должны заниматься наукой во благо человечества, «коллега» предложил Карбышеву любую страну на выбор, в которой он сможет «просто работать». «Коллега» пообещал ни одну из карбышевских разработок не применять на Восточном фронте...

Ознакомившись с условиями «сотрудничества», русский генерал ответил: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я останусь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей родиной». После отъезда «коллеги» за Карбышева взялись всерьез: стали давать соленую рыбу, отказывая в воде; мигающую круглые сутки лампочку заменили на такую яркую, что невозможно было спать, причиняющую ужасную боль; вскоре глаза воспалились. Скрупулезно следили за психическим состоянием: только казалось, что Карбышев скис — тут же вновь обращались с предложением о «сотрудничестве»…

Так продолжалось полгода. Не добившись своего, генерала перевели в лагерь, где пленные работали в нечеловеческих условиях на каменоломнях под патронажем палачей СС; за малейшую провинность или за минутную остановку во время работы заключенного тут же начинали избивать палками, могли тут же расстрелять или затравить собаками. Даже в этих условиях Карбышев находил возможным шутить: «Видать, хреновы дела у немцев на Восточном фронте: вон сколько требуется могильных плит!» Спустя какое-то время не покорившегося генерала перевезли в Освенцим, где смерть была поставлена на поток. Вид гор детских ботиночек, снятых с детей перед печами, груды женских волос от «утилизированных» женщин, холмы пепла из человеческих костей — всё это, по мнению палачей, должно было наконец убедить Карбышева в принятии «единственно верного решения».

За три месяца до окончания войны Дмитрия Михайловича перевели в Маутхаузен, где он встретил смерть. Впервые о гибели Карбышева стало известно в 1946 году от майора канадской армии Селдона Сент-Клера, находящегося на излечении в госпитале: «Мне осталось жить недолго, — сказал майор, — и я хочу открыть обстоятельства героической гибели генерала Карбышева…» По словам умирающего, в ночь с 17 на 18 февраля около тысячи пленных загнали в длинный барак, где в течение часа на них лилась ледяная вода, после чего выгнали на мороз — под мощные струи брандспойтов. Тем, кто пытался увернуться от ледяной купели, тут же проламывали головы… «…Я видел, как упал сбитый струей Карбышев и не смог подняться. В ту ночь нас осталось в живых лишь семьдесят человек, — поведал майор, — немцы, видимо, устали и замерзли и решили отложить до утра. Но утром в спешке бежали, заслышав канонаду…» К лагерю подходили наши…