«Расстрельная» задача: как по законам военного времени строилась Магнитка

Летом 1939 года на магнитогорском вокзале с поезда сойдет молодой человек — ему нет еще и тридцати — с небольшим походным чемоданчиком и удостоверением по новой должности: управляющий трестом «Магнитострой» Вениамин Дымшиц. Сойдет, чтобы стать одной из легенд Южного Урала…

Это было необычным по всем меркам. Магнитогорский комбинат был самым крупным заводом того времени, выплавлял более 1,6 млн тонн стали, производил 1,2 млн тонн проката в год. Таким объемам, естественно, должна была соответствовать и строительная программа комбината и города. Но именно она оказалась слабым местом. Азарт индустриального прорыва к концу 1930-х годов заметно поубавился, трест год за годом не выполнял принятых планов, и без того урезанных, чем тормозил развитие комбината.

Магнитогорские строители, хотя и доброжелательно, но с опаской встретили нового управляющего: что может сделать с такой кризисной «махиной» молодой человек, у которого не было даже высшего образования? Пройдет совсем немного времени, и они почувствуют недюжинный ум нового начальника, глубокие систематизированные знания, неординарные организаторские способности и колоссальный опыт работы: за плечами у Дымшица к тому времени были Кузнецкстрой, Азовсталь и Криворожский комбинат, куда он был назначен уже директором строительства. Здесь на его счету самый мощный по тем временам бессемеровский цех, выстроенный в короткие сроки. Едва цех даст первую сталь и металлурги отпразднуют праздник, Дымшица срочно отзовут в Москву для нового назначения — в Магнитку…

Прикрепили ярлык

В своих «Записках строителя» Вениамин Эммануилович красной нитью ведет мысль, что в основе любых побед и свершений лежит кадровый фактор, что человек был и остается мерой всех вещей. И первая магнитогорская победа Дымшица напрямую связана с человеческим фактором. Будучи в Москве, он встретился с глазу на глаз с наркомом черной металлургии Федором Меркуловым.

— Есть у меня к вам особый разговор, — начал нарком. — В 1937 году в Магнитогорске завелось дело о том, что строители якобы незаконно получили около пяти миллионов рублей за непостроенные объекты. Немало людей с комбината и стройки сильно пострадало, сидят в тюрьме. Дело тянется до настоящего времени и очень мешает работе. Эта история вызывает немало сомнений, а вред работе наносит очень большой. Прошу вас, разберитесь, как новый человек, внимательно, потом мне сообщите…

Задача по тем временам вполне «расстрельная». По приезде в Магнитогорск Дымшиц сформировал комиссию из наиболее опытных людей, хорошо знавших строительство и «предмет разговора». Не создавая на стройке шума, была проведена развернутая проверка. Дымшиц лично посетил реальные объекты, к которым прикрепили ярлык «несуществующие».

Объяснять ему, прошедшему партийную чистку еще в Кривом Роге, «откуда ноги растут», не имело смысла. К слову, он встретится с начальником Магнитогорского УНКВД и даже выслушает в свой адрес угрозу: «Я вам советую в старые дела не лезть, а мы скоро еще некоторых людей заберем…» Он залез, написал письмо Меркулову с четкой «фактурой дела». Через некоторое время на стройку и комбинат вернулась большая группа руководящих инженерных работников. «Продавил» Дымшиц и наркомат финансов — после ревизии строителям доплатили еще около миллиона. Эта история принципиально изменила отношение к нему. Ничего не нужно было больше доказывать — нужно было работать.

И никаких отговорок!

В первую очередь Дымшиц стал наводить элементарный порядок на стройке — укреплять дисциплину и единоначалие, своего рода «вертикаль власти». Основной упор был сделан на искоренение порочной практики невыполнения приказов, а также всевозможных отговорок и ссылок на «объективные факторы». После кадровых «утрясок» следующим шагом молодого управляющего стала ревизия строительного хозяйства. Картина оказалась безра-достной: в плачевном состоянии было ремонтное, бетонное, растворное и арматурное производства.Двухсоттысячный Магнитогорск по-прежнему жил в бараках. Наконец, трехлетнее пренебрежение к развитию собственной материально-технической базы сковало трест «Магнитострой» по рукам и ногам.

Уже через несколько месяцев после приезда нового начальника, осенью 1939 года было создано общими усилиями большое централизованное бетонное хозяйство с механизированной подачей песка и щебня скреперными лебедками, с подъездными железнодорожными путями. Здесь же организован единый для всей стройки арматурный цех, который не только готовил по заказам арматуру, но и устанавливал ее на всех участках. Затем расширили ремонтное хозяйство. Прорыв «Магнитострою» обеспечит именно этот цех, снявший вечную проблему строительного инвентаря.Следующий шаг — создание своего собственного цементного производства.

Словно предчувствуя конец мирного времени, на «Магнитострое» подвели итоги — в первом полугодии 1941 года впервые за долгое время трест выполнил план, объемы строительства выросли в разы, во всем чувствовалась слаженность, определенный азарт, готовность к решению новых задач. В июне их поставит — со всей жесткостью — война…

Битва за танковую броню

Уже в июле в одном из первых решений Государственного комитета обороны Магнитогорскому комбинату предписывалось развернуть производство броневого листа.

— Глубокой ночью фельдъегерь принес мне телеграмму, — вспоминал Вениамин Дымшиц. — Она была короткой и ясной: получить эвакуированный мариупольский броневой стан, построить цехи и выпускать танковую броню. Срок тоже был определен четкий — два месяца. Не два года, по нормам мирного времени, и даже не два квартала, а два месяца.

Время сжалось до точки. У Дымшица в кармане лежала телеграмма о сроках с обязательным упоминанием «законов военного времени». Москва предлагала разместить стан в уже построенном фасонно-литейном цехе. Когда Александр Смелов, начальник строительства этого цеха, получил приказ разбирать печи и оборудование, он не смог сдержать слез. Решение сверху было явно ошибочным: комбинат терял принципиально важное производство, работу строителей тормозил скальный грунт, на котором стоял цех, — если стан окажется выше по размерам, то без взрывных работ не обойтись, причем в закрытом помещении. Дымшиц тогда разыскал заместителя наркома по строительству Павла Юдина, долго говорил с ним по телефону, привел все свои аргументы. Юдин, связавшись с наркомом черной металлургии Тевосяном, перезвонил той же ночью: «Делайте, как считаете нужным. Но за сроки отвечать будете по-настоящему».

За этот стан Дымшиц получил свой первый из семи орденов Ленина — самый дорогой. Но главное, битва за броню психологически изменила магнитогорцев. Темпы работы и жизни не просто ускорились — появилось стойкое ощущение, что невозможное возможно, тем более если трудовой героизм тесно сопряжен с хорошим инженерным расчетом, здравым смыслом и мобильной организацией труда.

Миссия невыполнима

В 1942 году Дымшиц еще раз пройдет по лезвию ножа. Строители никак не ожидали, что план на этот год будет втрое больше прошлогоднего, в него включат новые объекты, и не во всем оправданные. Даже при максимальном героизме людей задачи были нереальными. Начальник «Магнитостроя», собрав детальные расчеты по основным стройкам, отправился в обком, к Николаю Патоличеву. Ситуация действительно была «лихая» — кто бы рискнул урезать планы в военное время! Да еще на сто миллионов рублей. Патоличев с доводами строителей согласился, хотя и предупредил, что «надо быть готовым к осложнениям». В Магнитку зачастили проверяющие. Оставленный на бумаге без изменений план не был выполнен. Каких сил и нервов легендарному первому секретарю Челябинской области стоило «не дать ход ревизорскому делу» и «прикрыть» Дымшица — одному богу известно.

Для выплавки стали не хватало чугуна, и все силы магнитостроевцы сосредоточили на строительстве пятой доменной печи. Строителям предстояло вынуть около 300 тысяч кубометров грунта, уложить многие тысячи кубов бетона и огнеупоров, смонтировать на домне 20 тысяч тонн металлоконструкций и оборудования, выполнить солидные объемы монтажных работ. 5 декабря 1942 года самая мощная в Союзе и Европе доменная печь выдала первый чугун. А уже утром следующего дня о пуске домны сообщил в сводке Совинформбюро Левитан…

Будет еще один стальной прорыв — уже в 1943-м. Магнитостроевцы приступили к новой — шестой — домне. В пересчете на танки, выплавляемого ей в сутки чугуна хватило бы на 350 боевых машин. Когда доменная печь уже была почти готова, выяснилось, что подъездные пути не справятся с возросшей вдвое нагрузкой по вывозу горячего шлака. Нужен еще один путь. Причем ему пришлось бы пересечь несколько действующих путей. Единствен-ный выход — туннель.

Дымшиц, конечно, возмущался: как же так, где вы, металлурги и проектировщики, были раньше, почему не включили эту работу в проект? Дело дошло до Тевосяна. Нарком, выслушав доклад, попросил: «Вы в таких сложных условиях возвели печь. Сделайте еще одно чудо…» Через три недели туннель был сдан, а 25 декабря 1943 года новая доменная печь выдала первый чугун, приблизив великую Победу.

После войны Вениамин Дымшиц проработает в Магнитке еще год. Потом его ждал Запорожский завод, где не осталось камня на камне, и немало руководящих должностей. Но, как он сам признавался не раз, к Магнитке, к Южному Уралу прикипел душой крепче сварного шва.

Умер в 1993 году. Герой Социалистического Труда, имел семь орденов Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени, дважды лауреат Сталинской премии (1946 и 1950).

Благодарим за помощь в написании материала Государственный комитет по делам архивов Челябинской области