Ирина Гехт: «Меня никогда не напрягают встречи с людьми»

— В своем выступлении в региональном парламенте Борис Дубровский подчеркнул: ревизии социальной политики в регионе не будет. В связи с этим какие задачи ставит перед вами глава региона?
— На мой взгляд, в основе всех решений, которые принимает Борис Александрович, — интересы человека. Это очень важно. Наша задача — повышение удовлетворенности жителей области услугами и в образовании, и в здравоохранении, и в социальной защите. Если говорить о помощи, то она должна быть адресной и эффективной.

— Одна из территорий, где такая помощь особенно востребована, — Златоуст. В социальной поддержке нуждаются прежде всего люди, которые попали под сокращение.
— Борис Александрович держит ситуацию под личным контролем. Каждый понедельник на аппаратном совещании заслушивает отчет о положении дел в Златоусте. Сейчас ситуация в городе стабилизируется. Всем уволенным с ЗЭМЗ работникам, которые обратились в службу занятости, выплачивают пособие, некоторые уже нашли новую работу, в том числе благодаря ярмаркам вакансий. Наиболее нуждающимся людям оказали материальную помощь: девять многодетных семей получили примерно по 30 тысяч рублей.

Мы постоянно на связи с заместителем главы Златоуста по социальным вопросам. Если возникают проблемы, решаем их в оперативном режиме. Это и оформление субсидий, и адресные меры социальной поддержки, и, безусловно, содействие в поиске новой работы. Я делаю акцент на слове «содействие», поскольку речь идет в первую очередь о желании, активности и мобильности самого соискателя.

Без поддержки бизнеса не обойтись

— Глава региона уделяет пристальное внимание подготовке рабочих кадров. Об этом шел разговор на встрече с представителями малого и среднего бизнеса, потом продолжился на заседании правительства. Ирина Альфредовна, как повысить уровень профессионального образования и востребованность выпускников на рынке труде?
— Сейчас работодатель прежде всего оценивает компетенцию сотрудника. То есть молодой человек, который приходит на работу, должен не только иметь теоретическую подготовку, но и применять ее на практике. Так принято во всем мире. Но у нас качество подготовки кадров оставляет желать лучшего. Материально-техническая база в большинстве учреждений профобразования морально устарела. Это проблема не только нашего региона, но и всей страны. О необходимости сертификации профессий, повышении качества подготовки кадров говорил в своем послании президент РФ. Мы работаем в этом направлении. Учреждения профобразования должны отвечать современным требованиям. Поэтому сейчас в нашей области идет процесс реорганизации, объединения профтехучилищ, создание крупных образовательных центров. Но без помощи бизнеса, заинтересованного в квалифицированных рабочих, нам в этой работе сложно обойтись.

— На заседании правительства вы приводили в качестве положительного примера опыт закрытых городов…
— В ЗАТО этот вопрос решается достаточно эффективно. Например, в Снежинске основной заказчик — ядерный центр. Там четко знают кадровый прогноз. И система начального образования гибко реагирует на потребности предприятия. Понятно, что в моногороде это сделать проще, чем в мегаполисе. Но, я думаю, проблему можно решить и в Челябинске. Например, крупные предприятия, такие как ЧМК, формируют заказ на востребованные специальности, предоставляют производственные площадки для практики студентов. И со стороны промышленных гигантов претензий к подготовке кадров нет. Нарекания, как правило, возникают у малого бизнеса. Но тут, я считаю, недостаточно только озвучить проблему. Если есть заинтересованность в квалифицированных рабочих кадрах, так приложите усилия для их подготовки: предложите свое оборудование, пригласите студентов на практику и так далее. Мы со своей стороны готовы проявлять больше гибкости, считаться с интересами компаний. Но и со стороны бизнеса мы должны видеть движение навстречу образованию. Разговор о подготовке кадров будет продолжен: в ближайшее время соберется совет по кадровой политике, куда мы приглашаем все объединения работодателей области.

«Уравниловки быть не должно»

— Модернизация общего образования завершилась? Каковы ее итоги?
— За два года сделано немало. Практически все муниципалитеты выполнили поставленные задачи. Сегодня почти 90 процентов школ Челябинской области соответствуют современным требованиям: проведен ремонт, закуплено оборудование.

Сейчас начали модернизацию дошкольного образования. В прошлом году открыли более шести тысяч мест для дошколят, столько же планируем создать и в этом году. Надеемся, что к 2016 году очереди в детсады для детей от трех до семи будут ликвидированы во всех городах и районах области. Уже сейчас у нас есть территории, где ребенка можно без труда устроить в садик. В то же время в некоторых муниципалитетах, например в Аше, дети ожидают очереди по три-четыре года. Наша задача — решить эту проблему.

— Выполнена одна из главных задач модернизации — повышение зарплаты педагогов?
— Заработная плата планомерно растет. Сегодня ее уровень достаточно высок. В Челябинске, например, она достигает 27 — 29 тысяч рублей и выше. В сельской местности — ниже. Но там и нагрузка меньше, и наполняемость классов другая. Уравниловки в этом вопросе быть не должно.

— Но некоторые бюджетники жалуются, что зарплата выросла только на бумаге…
— Судить о том, насколько злободневна проблема, можно по обращениям граждан. Если говорить о работниках образования, то это организованное профессиональное сообщество, которое активно отстаивает свои права. Был период, когда обращения педагогов были массовыми. Но вот уже на протяжении года мы практически не получаем жалоб. А это тоже показатель. Значит, люди удовлетворены новой системой оплаты труда.

То же самое в здравоохранении. В начале 2013 года выражали недовольство медицинские работники: люди не понимали, за что получают стимулирующие выплаты, компенсационные надбавки. Во всех лечебных учреждениях была проведена разъяснительная работа, отрегулированы положения об оплате труда, и поток жалоб прекратился. Более того, мы даже превысили индикативные показатели. В конце прошлого года средняя заработная плата врачей вышла на уровень 36 тысяч рублей, у медсестер — более 19 тысяч.

Сколько стоит качество

— Есть ли связь между оплатой труда и качеством услуг?
— Большинство работников образования восприняли повышение зарплаты как возвращение долга, накопившегося за многие годы, но не как стимул к повышению качества. По этому поводу у меня был разговор с одним из глав муниципальных районов. Он рассказал, что учителя получают 23 — 24 тысячи рублей, тогда как на ведущем предприятии района в среднем зарабатывают 17 тысяч. При этом золотые медалисты сдали ЕГЭ по математике на 30 баллов, русский — на 40. О каком качестве образования тут говорить?

Сегодня государство готово вкладывать деньги в бюджетную сферу, но должны быть и результаты, в том числе за счет повышения качества.

Если говорить о школе, необходимо обратить внимание не только на преподавание, но и на воспитание, развитие наших детей. На мой взгляд, школа устранилась от этого процесса. Классное руководство по большей части стало формальностью, хотя за эту работу учителя получают дополнительные деньги. Школе пора возвращаться к утраченным ценностям.

Эффективная экономия

— В областном бюджете более 70 процентов расходов отводится на социальную сферу. Самая большая расходная статья — зарплата. Кроме того, есть и другие обязательства. Как, на ваш взгляд, повысить эффективность расходования денег?
— В этом году повышение заработной платы врачам, учителям, социальным работникам предусматривается не только за счет бюджета, но и за счет оптимизации сети наших учреждений, отказа от неэффективных расходов. Такую задачу ставит перед нами правительство РФ, Минтруд России.

Бюджетные учреждения нередко содержат неоправданно раздутый штат сотрудников. Например, приезжаем мы в красногорскую больницу, персонал которой долго бунтовал, обращался к президенту страны, жаловался на низкую зарплату. Начинаем разбираться. Там на 15 врачей приходится 129 человек прочего персонала. И это не единичный случай. В кунашакской больнице работает 18 бухгалтеров (при этом в администрации района — всего четыре). В такой ситуации без оптимизации штатов нам никаких денег на медицину не хватит. Понятно, что сокращения идут достаточно сложно, приходится, что называется, резать по живому. Тем не менее обслуживающий персонал должен быть максимально оптимизирован — этой линии мы жестко придерживаемся. Я считаю, такая работа принесет свои результаты, и прежде всего положительно отразится на зарплате врачей.

— Недавно в Законодательном собрании обсуждался вопрос о монетизации льгот для сельских педагогов, вызвавший бурные дискуссии. Глава региона принял решение натуральные льготы сохранить. Как по-вашему, замена льготы фиксированной выплатой — тоже вариант снижения нагрузки на расходную часть бюджета?
— У нас 30 тысяч человек получают такую льготу. Бюджету это обходится в 700 миллионов рублей в год. Причем ежегодно расходы увеличиваются на 200 миллионов. Я недавно разговаривала с заместителем главы Златоуста, там размер компенсации достигает 15 тысяч рублей в месяц. И это не предел. Есть районы, где эта сумма составляет 38 тысяч рублей и выше. Сегодня педагогам повысили заработную плату. Например, в Красногорском районе учитель получает 15 — 17 тысяч рублей, а зарплата животновода — 7 тысяч. При этом работник сельского хозяйства оплачивает коммунальные услуги полным рублем.

Мы не предлагает отменить льготу сельским учителям, речь идет об ограничении расходов, что в итоге приведет к экономии бюджетных средств. Сейчас Борис Александрович принял решение об отзыве законопроекта, чтобы всесторонне изучить ситуацию. Тем не менее на проблему обратили внимание. Это, я считаю, правильно.

Оптимизировать — не значит сократить

— Какие учреждения социальной сферы планируется оптимизировать?
— Некоторые формы работы в системе социальной защиты утратили свою актуальность. Например, сегодня расходы на содержание отделений дневного пребывания я считаю неэффективными. Они создавались в 90-е годы, когда стариков надо было подкормить. Сейчас технологии прошлого века устарели. Мы несем колоссальные затраты на содержание этих отделений, а посещает их мизерный процент пенсионеров — в Челябинске порядка двух тысяч человек в год. Очень дорогая получается услуга. Я думаю, что до 1 июня мы реорганизуем треть отделений дневного пребывания в Челябинской области.

— Значит ли это, что отделения будут ликвидированы?
— Ни в коем случае! На базе этих отделений планируется организовать клубную работу для пожилых людей. Там, где есть лицензия, пенсионерам будут по-прежнему оказывать медицинские услуги.

Но у нас есть и другие категории, которые нуждаются порой в большей защите и внимании. Это мамы, воспитывающие детей-инвалидов, которым катастрофически не хватает общения, неполные семьи и другие. Почему бы не приспособить отделения дневного пребывания и для их потребностей?

Безусловно, мы не намерены «под гребенку» оптимизировать все отделения дневного пребывания. Есть эффективно работающие центры. Но есть и такие, где только создается видимость работы.

— Пенсионеры устраивают стихийные «клубы общения» в поликлиниках…
— Здоровье и общение — главные ценности для пожилого человека. Сейчас активно работаем с областным министерством здравоохранения над созданием гериатрических отделений, где пенсионеры смогут без очереди снять кардиограмму, сдать анализы, в случае недомогания — обратиться к терапевту. Думаю, в пилоте этот проект мы реализуем в Тракторозаводском районе Челябинска. В поликлинике будет выделено одно крыло для комфортного обслуживания пожилых пациентов. После первичного приема в поликлинике пенсионеров старше 70 лет берет под свою опеку соцзащита. В комплексном центре социального обслуживания они смогут получить назначенные врачом процедуры (инъекции, массаж, ЛФК и другие), общаться со сверстниками, заняться интересным делом.

Семью спасет социальный контракт?

— В этом году в Челябинской области принят закон о социальном контракте. На какую категорию южноуральцев он рассчитан?
— Социальный контракт — одна из многих современных технологий работы с населением. Сегодня мы видим иждивенческие настроения в обществе. Есть люди, которые не хотят работать и регулярно, из года в год, приходят в учреждения соцзащиты за материальной помощью. И таких у нас 60 процентов. Я не говорю о стариках с пенсией ниже прожиточного минимума. Речь о здоровых, трудоспособных гражданах.

Социальный контракт — это попытка стимулировать человека, попавшего в трудную жизненную ситуацию, на активные действия. Гражданин, оказавшийся за чертой бедности, подписывает контракт и обязуется «встать на ноги» — самостоятельно зарабатывать, не зависеть от социальных пособий. После чего ему единовременно выделяются достаточно большие средства — от 30 тысяч рублей (в эту сумму могут быть включены продуктовые наборы и другие нужные вещи). Кроме того, ему окажут содействие в трудоустройстве, при необходимости помогут с лечением, в том числе от алкогольной зависимости, с воспитанием детей и так далее. Вместе с социальным работником человек будет двигаться к выходу из трудной ситуации.

— По сути, человеку дадут удочку и научат ловить рыбу. Претенденты на заключение контракта уже есть?
— В этом году мы планируем заключить сто социальных контрактов. В дальнейшем, думаю, будем расширять эту практику. Новый проект в первую очередь рассчитан на профилактику семейного неблагополучия. Например, человек потерял работу, от отчаяния начал выпивать. Именно на этом этапе важно поддержать его. Я уверена, что такая поддержка позволит спасти семью.

Не чужие дети

— Сокращается ли в Челябинской области число детей-сирот?
— Сейчас в детских домах находится около четырех тысяч детей, порядка десяти тысяч детей-сирот воспитываются в семьях, из них 70 процентов — под опекой родственников. Из года в год растет число детей, у которых появилась новая семья. Если бы мы сохраняли эту динамику, то, наверно, закрыли бы уже половину детских домов в области. Проблема в том, что мы передаем детей в семьи, но им на смену в детдома приходят новые воспитанники. Например, в прошлом году в Кунашаке мы устроили в семьи 17 человек, а на их место пришли 19 детей. До тех пор, пока не ограничим приток детей в сиротские учреждения, проблема остается. Надеюсь, решить ее поможет в том числе и социальный контракт.

— Дети хотят вернуться к кровным родителям, какими бы они ни были…
— Конечно. Помню, я была в катав-ивановском детдоме, вижу — бежит мальчишка по коридору и радостно кричит: «Мамка приехала!» Я обернулась, смотрю: держась за стену, ползет пьяная женщина. Но ребенок счастлив: мамка к нему приехала… Так вот нам надо попытаться помочь таким мамкам.

Но когда общаешься с директорами детских домов, то оказывается, что матери сейчас не едут к детям. Раньше такого не было. Да, оставляли детей. Но навещали, к празднику гостинцы привозили. Теперь другое поколение мамок. Это печально. А стариков дети сдают в дома престарелых. Еще лет десять назад там были только одинокие, а теперь 70 процентов — при живых детях. Наверно, обществу пора задуматься, куда мы идем, если отказываемся от своих детей и стариков.

— Но ведь была идея создавать приемные семьи для пожилых?
— Не получилось. Хотя я была приверженцем этой идеи. Считаю, что в сельской местности практика приемной семьи могла бы прижиться. Я уверена — в деревне, где все друг друга знают, нашлись бы желающие ухаживать за одинокими стариками, получать за это вознаграждение.

«Достойное лекарственное обеспечение — задача государства»

Очень тяжело оттого, что всегда понимаешь: за одним больным, которому ты сегодня помог, — шесть тысяч онкопациентов, которые не всегда могут получить жизненно необходимые препараты. Обеспечение лекарствами таких больных — компетенция федеральных властей. Сегодня они обеспечиваются препаратами на 28 процентов.

На мой взгляд, достойное лекарственное обеспечение — это перво-очередная задача государства. Мы гордимся победами наших олимпийцев, понимаем, что живем в великой стране. Но это понимание было бы еще крепче, если бы, оказавшись в критической ситуации, люди имели возможность получать все лекарства, в которых они нуждаются.

«У людей дефицит общения с властью»

— Вы много работаете, живете в напряженном ритме, постоянно сталкиваетесь с человеческими страданиями. Откуда черпаете силы?
— Для меня восстановление — бассейн, теннис по субботам. Отдых на диване с книгой — не мой вариант. Физические нагрузки снимают усталость, напряжение. В прошлом году сдавали ГТО. Мне предлагали выйти на беговую дорожку или метание гранаты. Но бег я не люблю, метать гранату не умею. Поэтому выбрала гирю и показала неплохой результат — подняла восьмикилограммовую гирьку 101 раз за три минуты.

А вообще, главное — это удовлетворение от работы. Я всегда с радостью иду на работу. Меня никогда не напрягают встречи с людьми, никогда их не избегаю. Всегда выезжаю в самые проблемные территории, разговариваю с жителями. Атмосфера в переполненных залах часто напряженная, люди открыто выражают недовольство. Но когда объясняешь ситуацию, честно отвечаешь на самые неудобные вопросы, всегда встречаешь понимание. Помню, в Каслях встреча длилась около трех часов. Люди говорили: «Мы вас не отпустим, пока все не спросим». Я отвечала на все вопросы, хотя многие даже не относились к нашей компетенции. Понимаете, у людей дефицит общения с властью. А для них важно быть услышанными. Поэтому чиновнику нужно быть ближе к людям, и они ответят тем же.

Я люблю свою работу, какой бы тяжелой она ни была. Поможешь одному человеку, побываешь в садике, выслушаешь педагогов в школе, встретишься с пациентами и докторами в больнице — значит, день прожит не зря. Из таких отдельных частичек складывается удовлетворение от работы. А когда занимаешься любимым делом, усталости не чувствуешь.

— У вас ненормированный рабочий день?
— Да. Начинается рано, часто заканчивается поздним вечером. Иногда хочется, хотя бы раз в неделю, уйти с работы вовремя, посидеть вместе с дочкой. По утрам, когда провожаю ее в школу, она всегда с надеждой спрашивает: «А сегодня ты меня заберешь из школы?» Сын уже взрослый, учится в Москве.

Фото Вячеслава НИКУЛИНА