Фестиваль «Полный артхаус» снова предложил челябинским киноманам вспомнить о прошлом и подумать о настоящем
Борьба за внимание зрителя
Возможно, это вызвано тем, что конкурсная программа оказалась неровной, как, собственно говоря, и состояние отечественного кино, в котором сегодня странным образом сочетаются безумно-бездумные комедии и сложные фильмы, который не всякий поймет. Зрители, которые голосовали за понравившееся кино, сделали свой выбор в пользу картины «Московские сумерки» — крепкого малобюджетного произведения с внятной режиссурой и отличной работой актеров. Киноведы, критики и журналисты выбрали «Бирмингемский орнамент» — затейливый киноколлаж, соединяющий кадры, снятые в разных странах. Впрочем, были и другие мнения:
— Мне показалось, что у фестиваля была некая траектория — от «Московских сумерек» через «Иуду» к «Зимнему пути», — поделилась своими впечатлениями постоянная зрительница фестиваля Тамара Либерман. — По-моему, именно эти фильмы показывают, что в нашем кино есть интересные режиссеры, операторы, актеры. Спектр их интересов очень широк, и это тоже радует...
— Мне понравился фильм «Больше-меньше», — отметила блогер Наталья Горохова. — Думаю, что это кино вполне можно показать по телевидению, и тогда оно найдет гораздо большее количество «своих» зрителей.
Однако, по признанию самих организаторов, борьбу за внимание зрителя выиграли как раз те фильмы, которые показывались вне конкурса, в программе «Вторая премьера»: «Географ глобус пропил» и «Небесные жены луговых мари». Что еще раз доказывает, как нужны нашему городу такие очаги культуры, как кинотеатр имени Пушкина — единственный оставшийся в городе большой зал, где можно показать «клубное кино» (в «Знамени», былом оплоте киноманов, с фестивальными фильмами соседствовали неизбежные коммерческие сеансы).
«Оттепель» тогда и теперь
Популярной оказалась и программа «Оттепель — апология стиля». Возможно, потому, что в городе еще не перевелись люди, неравнодушные к фильмам, которые отличаются от сделанных как будто под копирку стандартных американских «продуктов». Уникальную атмосферу фильмов Параджанова нельзя спутать ни с чем. Операторскую манеру Сергея Урусевского показывал своим студентам как образец даже Стивен Спилберг. Удивительно человечное кино Михаила Калика, которое в советские времена прочно лежало на полке, способно тронуть зрительское сердце и сегодня.
Грустно осознавать, как много потеряли мы из-за того, что «идеологическая» миссия кино когда-то была провозглашена наиважнейшей. Каждый из мощных творцов того времени рано или поздно сталкивался с практикой запретов: даже Михаилу Калатозову, создателю ультрареволюционного фильма-плаката «Я — Куба» пеняли на то, что в картине недостаточно отражена руководящая роль коммунистической партии в кубинской революции. Ножницы цензуры нависали над картинами Параджанова, Тарковского, Шепитько... Но они все же дошли до нас. Потому что несли в себе не ту идеологию, которую от них требовали, а другую — внимание к человеку, его любви и ненависти, мужеству и отчаянию. Сегодня такое внимание крайне редко, поскольку главным критерием оценки любого фильма являются кассовые сборы. Совмещать коммерческий расчет и художественный месседж получается не у всех. Особенно, к сожалению, в нашем кино — в том, которое показывают не на фестивалях, а на широких экранах.
Проверки на дорогах Арканара
Впрочем, был в программе фестиваля один фильм, который показали на самом большом экране одного из самых больших кинозалов нашего города, — это «Трудно быть богом» Алексея Германа. Несмотря на то что фильм для восприятия чрезвычайно труден, ушли из этого зала немногие. Наверное, большинству все же удалось внутренне примириться с художником, который в конце своей жизни упрямо не желал быть ни приятным, ни рыночно успешным, и даже смотрел только свои собственные фильмы... Герман ушел в свой странный мир, как монах-затворник, многие годы создающий фреску Страшного суда. И не дожил до того момента, когда итоги его труда увидели зрители.
А мир этот получился насыщенный, плотный, парадоксально логичный, построенный скорее не на фундаменте сюжета знаменитой повести братьев Стругацких, а на ее ремарках типа «На сотни миль — от берегов Пролива и до сайвы Икающего леса — простиралась эта страна, накрытая одеялом комариных туч, раздираемая оврагами, затопляемая болотами, пораженная лихорадками, морами и зловонным насморком».
В этом просторе растворяются все — даже земляне, которые ничем не отличаются от арканарцев кроме того, что у них есть танк, запряженный в огромную телегу. В этом мире инопланетянином кажется любой, кто хочет сделать его немного лучше: рисует картины, сочиняет стихи про сердце спрута, врачует людей. Потому таких «умников» на протяжении картины топят в сортире, вешают или сжигают.
Вся романтика инопланетного Штирлица, который все время находится как никогда близко к провалу, из фильма безжалостно вытравлена. Потому что так решил создатель этого пространства — может быть, оттого кажутся такими чужеродными в картине знакомые цитаты типа «орел наш, дон Рэба» или «таков наш примар по габарям». Зато придуманная авторами фраза «Ну, как вам дышится в новом, освобожденном Арканаре?» кажется обращенной не столько к героям картины, сколько к зрителям.
А зрители оказались благодарны за то, что увидели этот странный мир. Даже у тех, кому он не понравился, осталось по крайней мере чувство уважения к упрямой последовательности художника, который теперь навсегда останется в своей заснеженной степи вместе с Иваном Лапшиным, героями «Проверок на дорогах» и, конечно, выжившим в Арканарской резне доном Руматой.
Трудно быть богом, когда в тебя не верят
Как ни странно, самые яркие слова в итоге фестиваля произнес актер, который в этом году не появился ни в одном заявленном в программе фильме, — Андрей Мерзликин. Успешный и известный артист вполне звездного статуса, он приехал на закрытие фестиваля и не только раздавал поклонницам автографы, но и рассуждал о том, почему нужны фестивали умного кино.
— Массовый кинематограф — это как фастфуд, который притупляет вкус. Но истинные гурманы никогда не ограничиваются только едой из фастфуда, а истинные киноманы всегда нуждаются в артхаусном кино. Я бывал в Америке и в Европе и знаю, что там — такие же проблемы у творцов, которые хотят снимать нешаблонное кино. Там тоже большинство независимых режиссеров сами ищут деньги на производство картин. И даже стоимость производства примерно равна — и у них, и у нас. Конечно, зрителей у таких картин не так много. Но такие фестивали, как челябинский, собирают их, привлекают новых... Трудно быть богом, когда в тебя не верят. Потому давайте верить в то, что наше умное кино будет жить и развиваться...
