В лесу родилась елочка, а в озере лещи...
— И чего у вас, дядюшка, творится на проверенных лещевых местах?! — моя зубастая полторашка (щука), пойманная на дальней береговой лунке, успокоившись, лежала в волокушах, а посему, будучи уже с ухой, я спокойно себе разрешил позубоскалить с пенсионерами, которые все утро, поучая меня, держали на юношеском поводке. — Что, Сергеич, не берет старая… соску?!
Да уж, поумничали, проели плешь! Подумайте сами: у меня в потертом рюкзаке больше 40 лет рыбачьего опыта, а тут какие-то столетние «песторхозы» взялись меня «лечить», как леску привязывать да как лунки сверлить! Если бы не машина, на которой возвращаться до дому, был бы им от меня флаг в их рейхстаг! Хотя, с другой стороны, именно такие правильные дядьки с малолетства приобщали нас раньше к природе, лишив возможности вляпаться в какую-нибудь дворовую банду, а потом на нарах закончить свой век. Дядюшки-дедушки! Какими бы они не выглядели ершисто-морщинистыми, все равно спасибо им…
— Так как, поклевки были или чего?!
— Чего, чего — нет ничего! — старческой хрипотцой отозвалась «стэковская» палатка, и этого было достаточно, чтобы потерять к дедкам всякий интерес. И снова, сменив насадку, начинаю бег по кругу: в первой лунке — чебак, во второй — ерш, третья — окушок, который, судя по размеру, только что вылупился из икры! Ай, хорошо, ай как радостно — сплошной лещевый «Клондайк»! Только успевай карман шире держать!
К 12 часам дня, так и не выловив на поплавочку ни одной приличной рыбки, все это «хождение по мукам» (по лункам) мне надоело и, подхватив бур, я отправился осваивать новые места. Конечно, дедки со своим опытом и ямой — это хорошо, но, как говаривали чукчи, свои «олени» — они всегда лучше!
Не доходя до дальней толпы (середина озера), буром вгрызаюсь в лед и опускаю балансир. Это не столько рыбалка и желание чего-то выловить, сколько элементарный замер глубины. Вот же незадача — казалось бы, так далеко от берега, а воды подо льдом всего метров пять. Правда, уже через 30 метров, на следующей высверленной лунке, глубина снова стала расти. Что ж, именно на глубинных «скачках» ждет улов рыбачка.
Пять лунок в круг, и пошла кормушка с мормышем по этому кругу. Да-а! С такой рыбалкой прикормку нужно не покупать, а самому заниматься ее добычей…
— Але, с Новым годом, с новым счастьем, — сначала заверещал вызов, а потом просипела мобила, высветив телефон одного из моих старозабытых дружков. — Поздравляю, желаю…
— Это с каким счастьем? С моим шестым десятком и приближением к кладбищу или с наличием старой, вечно ворчащей жены?!
Я как раз переходил с лунки на лунку, а любой рыболов знает, что в такие моменты просто неуместно принимать звонки. В руках удочка, стульчик, на варежке леска намотана, а тут какой-то чудозвон решил тебе добра пожелать. Руки заняты, телефон орет на все озеро — бежишь и не знаешь, то ли внимания не обращать, то ли все бросить под ноги, выковырять из кармана телефон и послать доброхота от всей рыбацкой души. Но, как говорится, был бы у звонящего в одном месте телевизор, звонить-то повременил бы…
— Чего надо, рожай быстрей! — Сбрасывая одной рукой леску в лунку, второй к уху я прижал остывающий на ветру телефон.
— Да я так, поздравить звоню, да голос твой услышать!
— Услышал? Ты лучше не умничай от скуки, а подарки шли, желательно в евроэквиваленте…
Наконец знакомый времен царя Гороха, которого я уже и не помнил, оставил меня в покое, и я, опустив мормышку с мотылем до дна, устроился на свой табурет. Посмотрим, что тут плавает по дну, хрен поймаешь хоть одну…
И надо же, о чудо! Я даже глазам не поверил: едва поплавок замер в сантиметре под водой, как тут же его качнуло, и он быстро всплыл на поверхность лунки. Оба-на! Оказывается, водятся еще «партизаны» среди этих заповедно-буржуинских лесов! Мягкая подсечка, и полкилошный подлещик, не утруждая себя особым рвением, стал неуклонно подниматься со дна. Мало, мелко, постно, но все равно приятно! Еще чуть-чуть, и вот она, первая «фанерная» рыбешка в этом, 2014-м, году затрепыхалась на льду. Виват, дай бог, не последняя!
…После обеда на озере стало неуютно: солнце спряталось, а выползшая из заповедника погодка, ветром раздувая щеки, погнала по небу облака. К этому времени я добавил еще десять лунок, потому как в первых пяти рабочей была только одна. Лунки нынче сверлить — не быка доить: лед еще тонкий, а посему хоть из всего озера делай дуршлаг. Вот только сухари с живым мормышем имеют свойство заканчиваться…
Из новых насверленных лунок тоже сработало только две, откуда его величество случай поздравил меня с Новым годом двенадцатью вполне съедобными лещами, хотя по существу рыбу до килограмма лещами сложно назвать. Из всей остальной прикормленной «воды» на лед злорадно выскакивала пузатая мелочь (чебак), видимо, в надежде, как в том анекдоте: что ей там наливают, отпускают, да еще и закусь на дорожку дают. Фигушки, плотоядный я, вернее, мой кот, которому тоже нужен подарок на Новый год…
Уже под самый вечер, когда солнце вознамерилось спрыгнуть в Ильменский лес, дергать живцов мне окончательно надоело, и не дожидаясь обещанного дедками вечернего выхода крупного леща, я свернул свои пожитки и отправился ближе к берегу — снимать жерлицы. Проходя мимо палаток, в которых дедовья стойко наперегонки таскали мелочь, поздравил их с годом Лошади и предложил поскорее сворачиваться, дабы свою, железную лошадь с кличкой «Нива» не гнать в темноте…
«В лесу родилось елочка, в лесу она росла…» — детским хором подскрипывала старенькая магнитола нашего «вездеезда», когда мы на обратной дороге снова буровили тайгу. И действительно, елок в округе было немерено, а вот с лещами в Миассовом оказалось куда как скромней. Ну да ладно, и того, и другого на наш век хватит, лишь бы с рождением у них все было в порядке. В лесу родилась елочка, а в озере лещи…