По следу Челябинского метеорита
Глазам не поверил — поклевка! Мигом, забыв про телефон и чуть не спрыгнув со стульчика, всем телом нависаю над удочкой… Хвать — и надо же, рукой мимо удильника! Еще раз хвать — хренушки бабушке! На леске уже никого: опоздал, и рыбка помахала хвостом. Твою ж маму-колхозницу! Вот же блин…
Вот так всегда! Ждешь ее, ждешь эту фортуну — девушку на белом коне, а оно вон как оборачивается. Только стоит отвлечься, как в лучшем случае поимеешь коня, в худшем — наоборот…
Сунув за отворот телефон, вытаскиваю снасть и меняю сбитую насадку. Подсаженный свежий пучок мотыля на крючке извивался всеми ногами и сам собой просился в лещовый рот. Даже у меня от его аппетитного рубинового цвета внутри проснулась попрошайка-кишка и заныла об очередной порции кофея. «Ладно, ловись, рыбка большая и еще больше», — плюнул я насадке «в лицо», и вольфрамовая мормыха потянула несостоявшихся комаров на чебаркульское дно…
А народу-то вокруг, народу сколько! И все идут и идут! Недаром по субботам мы всей бригадой или в баню ходим, либо в караоке глотку дерем. В общем, рыбалка по выходным — все равно что поход на китайский базар: ежели локтями не затолкают, то обязательно что-нибудь да сопрут.
…Не дождавшись поклевочного продолжения и перебравшись на очередную прикормленную лунку, сматываю леску с рукавицы и среди собравшейся кучи высматриваю дружков. Рыбачков собралось — что грачей на поле, и все сверлят и сверлят: кто жерлицы ставит, кто палатки, а кто просто удочками трясет. Наконец сбрасываю с шубенки последний виток лески, очищаю лунку и пускаю в нее пенопластового «плавунца». И надо же, едва поплавок занял под водой свое рабочее положение, как тут же пошел вверх. Удочка была в руках, поэтому р-раз — плавно подсек я, и на леске повисла мерная тяжесть, которая сразу начала взбрыкивать и не в шутку давить вниз. Ха, тоже мне, «паровоз» выискался! Давай-давай, тяни сколько влезет, леска хоть и тонкая, зато полная катушка, да и сами мы не шабалой деланы, имеем кое в чем смысл… Через минуту под лункой вывернулся белый бок и килошный подлещик завернул в нее головой. Все, приплыли, суши, брат, чешую!..
— Ну что, рыбачок, замерзший стручок! — ближе к мысу обнаружил я Яху, после того как, спрятав рыбку в рюкзак, решил размять поясницу, а заодно из фляжки с дружком «оформить» почин. — Ну что, клево? Или, как всегда, х… нехорошо?!
Яха, ничего не говоря, раскрыл свой видавший виды ящик, больше смахивающий на облезлый баян, и, вытянув оттуда трех приличных «фанер», победоносно воздел к небу нос.
— Ни себе ху-ха! Да ты никак из унитаза поел чего-нибудь или с кровати во сне упал? Откуда такое рвение всех победить?!
— А вот! И еще сходы были. Только вы меня от себя вытурили, так что ко мне теперь тоже не подходи!
— Да ладно тебе, — хлопнул я дружка по плечу, — проехали… Давай уже, наливай!
Вскоре мировое соглашение было достигнуто и, как положено, из флянчика подкреплено. Пока мы, делясь впечатлениями, захрустывали солением, из ниоткуда вывернулся пропавший из виду Ледманн и, раздувая мешками щеки, забубнил:
— Сейчас был за мысом, там, где метер упал. Лед намного тоньше, чем здесь, глубина больше, рыбы на «эхе» (эхолот) нет…
— Рыба, рыба! Вон у Яхонтового вся рыба в ящике! А мы с тобой ботиночники: только отнюхиваем да ботами топчем лед…
Через 15 минут ранний обед был закончен, и я вернулся на свой луночный круг. Что ж, посмотрим, только ли у нас взыгрался аппетит.
И снова первая лунка — ноль, во второй чебаки, как пираньи, пожирали насадку, в третьей тоже было «невкусно»: кто-то беспрестанно дергал поплавок вниз, и никакого толку. Видать, ерш, чтоб ему…
Масть приперла на девятой по счету лунке, далеко в стороне, где народу не было почти никого. Лунка была ближе к острову, с глубиной на 1,5 метра менее, поэтому, подмотав леску, опускаю без всякого энтузиазма снасть ниже, ниже… Че за хрень? Почему леска не тонет?!
Дерг — есть!
Если поклевка случается «влет» (с ходу), можно быть уверенным, что под лункой не единичная рыбешка, а приличное скопище чешуйчатых едоков! Все, что остается, — это пошевеливаться с удочкой, но при этом не «дирижировать» (махать руками), дабы не набежала толпа.
…И снова медленная проводка сверху вниз — и полкилошный подлещик не дал мормышке дойти до дна: сторожок удочки, при поклевке освободившись от веса огрузки, выгнулся вверх. Плавно р-р-раз — и иди сюда, друг сопливый…
Через полчаса я притащил палатку и, отгородившись от всего мира, с небольшими перерывами таскал сопливых «фанер» (250 — 400 граммов). После надоевших мешающих звонков я к чертям выключил телефон, и время окончательно «вмерзло в лед»…
— Ну что, дачники-неудачники! — уже под вечер, смотав удочки, я снова включил мобилу и набрал своих корешков. — Рыбы дать? А то ведь жены расспросами замучают и коты засмеют!
— Давай к берегу, мы давно у машины ждем…
Эх, хорошо рыбачить, а рыбачить хорошо — еще лучше! С праздничным настроеньицем, распахнув доху, шел я по сползающим с неба сумеркам навстречу спешащим с берега немногочисленным ночникам. «Да-а, — думалось мне. — Вот нашли бы кто-нибудь из них мои лунки — вот тогда душеньку б отвели. А так, без предварительного поиска рыбы, садиться на ночь на дурачка? Наверняка только метеориты и будут клевать!» Спросите как? От бесклевья и скуки закидываешь голову в звездное небо, а там столько этих камушков «плавает». Считай да считай, да в рыбий мешок складывай…