Владимир Филичкин: «В этом фарсе участвовать неразумно»

Журналист и правозащитник Владимир Филичкин, обвиняемый в деле о клевете на экс-председателя областного суда Федора Вяткина, воспользовался объявленной амнистией. Некоторые наблюдатели не без злорадства заговорили, что известный своей принципиальной позицией борец с коррупцией признал свою вину. Так ли это на самом деле? Ответы на этот и другие вопросы корреспондент «Вечерки» получил из первых рук.

Глухая стена

— Владимир Васильевич, воспользоваться амнистией — право любого гражданина. Но вы публичный человек, расследователь, который часто оказывается в точке большого напряжения, и вдруг — «поднимаете» амнистию. Как это понимать?
— Следователю и судье, работающим по заказному политическому делу, бессмысленно что-то говорить. А по нашему делу целая бригада трудилась, взяли со всех подписку о неразглашении. Ее практически все дали, кроме двух людей — меня и моей жены. Когда к нам пришли делать обыск, ей сказали: «Вы можете на кухне посидеть, тогда ни в чем не будете участвовать». Она ответила: «Нет, я буду участвовать».

— Для чего эта подписка?
— Для того чтобы все разговоры замкнуть кабинетами следователя и судьи. У нас же на такие процессы никто не ходит. Поэтому все, что там говорится, — это бессмыслица, сотрясание воздуха. Ты объясняешь свое, а судья сидит с умным видом и думает, как бы половчее «слепить» обвинительный приговор, чтобы потом никаких последствий не было.

Вот это главная причина, почему я согласился на амнистию. Бессмысленно. Они не слушают ничего. Следователь отклонил практически все наши ходатайства и отказался приобщить к материалам дела все доказательства, собранные нами, подтверждающие нашу невиновность и, наоборот, ставящие под сомнение добросовестность Федора Михайловича Вяткина. Следственная бригада не проводила доскональной проверки того, что было сказано в передаче «Человек и закон».

— Какие доказательства были проигнорированы следствием?
— Например, 19 февраля этого года эксперт из Екатеринбурга Ирина Петрова дала заключение, в котором четко говорится, что в моих словах признаков клеветы нет. Эксперт обладает специальными знаниями, которыми не обладает следователь. И к его мнению надо прислушиваться. Следователь сам же выбирал учреждение, чтобы обратиться за экспертизой. И все-таки 8 апреля он мне предъявляет первое обвинение в том, что я лично оклеветал Вяткина, тем самым незаконно привлекая меня к уголовной ответственности. Между прочим, в Уголовном кодексе есть статья, предусматривающая серьезное наказание за незаконное привлечение человека к уголовной ответственности. Старшие товарищи следователю Смирнову объяснили, что он не прав. И он меня быстренько переводит из «клеветников» в «пособники клеветников», будто бы я сам-то не клеветал, но давал советы, как клеветать. Попробуйте представить себе такую ситуацию в жизни, как один взрослый человек учит другого именно клеветать.

— Но и «поучение клевете» надо доказать?
— Тут мы столкнулись с работой все того же эксперта Петровой, которая дала заключение, анализируя не только фразы Карасева (сначала обвиняемого по делу, а потом внезапно ставшего «свидетелем». — Авт.), но и слова других участников передачи в контексте! Я специально смотрел в словаре. Контекст — это весь текст минус исследуемая фраза. То есть Петрова скрестила слова журналиста Шигаповой (вела и монтировала передачу. — Авт.) и Карасева, который, кстати, вообще ничего не сказал про «Калининскую семью» как организованное криминальное сообщество. Не назвал известных фамилий, не сказал, что Вяткина вовлекли в «Калининскую семью». Тем не менее ему все это приписали, потому что «взяли в контексте». Следствию ничего не оставалось, как выхватить два абсолютно пустых предложения гражданина Карасева, прозвучавших в эфире. Но как их «проанализируешь»? Только «в контексте». А следователь Смирнов в постановлении по привлечению меня в качестве обвиняемого пошел еще дальше. Он взял четыре пустые фразы Карасева и после написал: «Таким образом, по смыслу текста получается, что… », а дальше приписал фразы Карасева и Шигаповой и, более того, заявил, что имеет место прямое обвинение Вяткина в совершении тяжких преступлений (?).

— Это же какая-то фальсификация получается…
— Что такое «смысл текста»? Я проверил по словарям. Оказывается, это то, что человек домысливает. Возьмите любой текст. Там есть вполне определенный смысл. Но каждый человек, опираясь на свой профес-сиональный багаж и эрудицию, личный словарный запас и нравственные ценности, способен увидеть что-то еще. И видит! Получается, что постановление о привлечении меня в качестве обвиняемого у следователя Смирнова построено на предположениях. А Уголовно-процессуальный кодекс запрещает предъявлять обвинения и выносить приговор на основе предположений.

Устранение противоречий

— Уточните, сколько раз вам предъявляли обвинения по этому делу.
— Предъявлений было три. Первое — абсолютно незаконное. 19 февраля уже была экспертиза. Там четко было сказано, что в моих словах не к чему придраться. Тем не менее 8 апреля пишут, что я оклеветал Вяткина. На основании этого меня объявляют в розыск. В августе появилось второе. В конце ноября — третье.

— На чем строилась ваша защита?
— Видя, что экспертиза, сделанная по заказу Смирнова, неправильная, слабая в профессиональном отношении, мы с адвокатом обратились в три экспертных учреждения — два челябинских и одно московское. И три группы экспертов, среди которых московский профессор, два челябинских доцента, — все матерые специалисты — дают три заключения, смысл которых в том, что ни один из выступавших в передаче «Человек и закон», в том числе и Карасев, не сказал ничего такого, что можно было бы истолковывать как клевету. Есть заключение эксперта с 39-летним стажем Александра Игоревича Власова из лаборатории «СТЭЛС»: «Таким образом, во всех трех монологах В.Филичкина не содержится какой-либо информации, которую можно было бы трактовать как порочащую честь и достоинство председателя (на тот момент) Челябинского областного суда Вяткина Федора Михайловича». По его мнению, эксперт Петрова имела только лингвистический допуск, предполагающий работу с текстом, а ей дали диск с видеозаписью.

Вот пример, чтобы оценить уровень понимания эксперта. Перечисляется нескромный список недвижимости Вяткина. А она говорит, что это же не порочащие его сведения.

— И все эти три экспертных заключения следователь Смирнов отказывается приобщать к материалам дела. Правильно?
— Потому что они вдрызг разбивают версию следствия и его беспомощную экспертизу. Смирнов в своих бумагах, которые он направлял своему руководству через десять месяцев после возбуждения уголовного дела, писал: «Установлено, что в Челябинской области «Калининской семьи» нет и никогда не существовало. И следовательно, Федор Вяткин не мог входить в ее состав». Такая вот логическая операция. Это то, как он проверял факты серьезной передачи.

Мы нашли материалы доктора юридических наук, профессора, крупнейшего криминолога России Сергея Иванцова, который еще в 2000 году защитил диссертацию на тему об организационной преступности. И там в тексте дважды упоминается «Калининская семья» как самая мощная и самая законспирированная и долгоживущая в России.

Наша защита построена на официальных секретных и несекретных материалах, полученных из различных милицейских ведомств. И вот следователю Смирнову приносят заверенную нотариально диссертацию с просьбой приобщить к материалам дела. «Нет, не приобщу. Это не имеет отношения к делу», — отвечает он. Мы нашли 13 журналистских материалов 2006, 2007, 2008 годов, в которых упоминается «Калининская семья» как криминальная структура. Становится известно, кто туда входит, в том числе всплывает и фамилия Вяткина. Они все были у нас на руках до той самой передачи «Человек и закон». Принесли следователю Смирнову. Он опять говорит: «Не приобщу». В законе о СМИ есть статья 57, в которой говорится, что журналист или редакция освобождаются от ответственности, если они распространили сведения, являющиеся фрагментами или дословным воспроизведением ранее опубликованного. Но подполковника Смирнова это не интересует.

Вяткин подал в суд на передачу Пиманова и телекомпанию «Останкино». Суд вынес решение в пользу Вяткина. Вера Софронова, мой адвокат, написала ходатайство о том, что заключение эксперта Петровой серьезно противоречит решению Останкинского гражданского суда. А по закону, если противоречие есть, его надо устранять. Но сам следователь приобщил это решение к делу как доказательство нашей виновности. Хотя там про нас ничего нет, там про «Останкино». А устранять имеющиеся противоречия отказался.

— А как устранить противоречие?
— В данной ситуации — это проведение повторной или дополнительной экспертизы. Вот почему я согласился на амнистию, хотя виновным себя не считаю. Тебя в принципе не слышат, когда четко получены указания довести следствие с обвинительным уклоном до суда. А там засудят. И в этом фарсе участвовать неразумно.

Асимметричный ответ на фоне амнистии

— Но вы не уходите в сторону в данном противостоянии?
— Надо асимметрично отвечать на такие вещи. Маленькие подразделения разведчиков не вступают в открытое столкновение с большими формированиями. Мне в этой ситуации остается сказать: «Спасибо, Владимир Владимирович, за предновогодний подарок». Я действительно имею заслуги перед Отечеством. Ветеран боевых действий, имел ранение. Жив еще хирург, который меня оперировал в Грозном в 1995 году. Когда я вернулся с первой чеченской войны, мой пистолет-пулемет списали в связи с изношенностью ствола. Кроме этого, я участвовал в целом ряде вооруженных конфликтов.

— Вы еще работали в системе МВД. Значит, знаете все с изнанки.
— Что-то доказать этой карательной, репрессивной системе (принято решение не разобраться, а именно покарать) не имеет перспективы. Это «медицинский факт». Когда возбудили «дело продкорпорации», его должны были рассматривать в Москве. Но его стали рассматривать в Челябинске, чтобы это все было подконтрольно Косилову. В то время он был здесь самым главным. Для этого обманным путем поймали Этимада Исмаилова — мешок на голову — и привезли в Челябинск. Отловили в Москве Аббаса Джафарова, гражданина России, заслуженного человека, тоже привезли в Челябинск. То есть старались создать максимальные неудобства для защиты. А сегодня ФСБ расследует в Челябинске, по сути, московское дело, поскольку «Останкино», по их версии, распространило клевету. При этом Пиманова не трогают. Он не является обвиняемым. Молодого журналиста Шигапову тоже не беспокоят, хотя она наговорила больше всех. И нам объявляют: «Владимир Васильевич, Олег Николаевич, вас судить будут в Москве». Что это означало бы, не согласись я на амнистию? Угрожающие повестки. Срочное приобретение билетов на самолет в Москву себе и адвокату. А там по любой причине заседание переносится на несколько дней. Судебная тяжба может продолжаться три, четыре месяца, полгода и больше — как пойдет. А когда бы нас засудили, я, как наивный дурачок, верящий в справедливость судебной системы, должен был бы обжаловать решение в Московском городском суде. Для этого надо писать всякие бумаги, возить их в Москву. Да это же издевательство с разорением!

— С самого начала «дела о клевете» видно было, что привлечение к ответственности покатилось по незаконным рельсам?
— Мы затронули профессиональную корпорацию судей. Есть такое понятие — «обращение судей в суд». Вот они и написали заявления, которые стали основанием для возбуждения дела. Откуда судьям известно, состоит или не состоит Вяткин в «Калининской семье»? Откуда им известно о недвижимости Федора Михайловича? Они на тот момент — прямые подчиненные Вяткина. Второе основание для возбуждения дела — это обращение пяти депутатов Госдумы. Обращение подготовил и первым подписал Дмитрий Вяткин, сын Федора Михайловича. В этом году про этого младшего Вяткина стало известно, что его годовой доход составил 32 миллиона рублей. Вот какие способности. Но это сейчас неважно. Главное, что президент страны вынес решение об отклонении кандидатуры Федора Вяткина. Это означает, что ни в каком качестве гражданин Вяткин не станет судебным деятелем. Это он разложил за 25 лет всю судебную систему в области. Считаю, что, расставив своих людей на ключевые судебные посты, он создал мощнейший аппарат, чтобы зарабатывать деньги и расправляться с неугодными. Я убежден, что он же и являлся «крышей» «Калининской семьи».

Вот это реальное дело, что с помощью президента мы его сняли. А летать в Москву за свой счет и доказывать, что я не верблюд, — это неинтересно.

— Чувствуется, что жанр расследовательской журналистики вы не бросите.
— Только один выход остается — работать в информационном пространстве.

---

По версии следствия, 8 декабря 2012 года неустановленными лицами было умышленно организовано распространение заведомо ложных сведений о совершении Федором Вяткиным ряда тяжких и особо тяжких преступлений, а также сведений, порочащих его честь и достоинство. Речь шла о том, что Вяткин имеет отношение к организованному преступному сообществу «Калининская семья». Материалы об этом вышли в программе «Человек и закон» на Первом канале. Сделано это было незадолго до того, как Высшая квалификационная коллегия судей РФ должна была рассмотреть вопрос о продлении полномочий председателя областного суда.