Марина Меримсон: «Я самый злой критик к себе»

— Деточка, вы простите меня ради бога, но я жутко дымлю, — Марина Давыдовна прижала руки к груди, между пальцами сигаретка. Мы сидим в ее гримерке, где она хозяйка и вольна делать все, что заблагорассудится. И тем не менее извиняется перед пришлой. Вот что значит старая интеллигентская гвардия. — Я курительная наркоманка, — уморительно-обреченно говорит актриса.

— Со стажем? И кто же вас приучил? — пытаюсь попасть в ее шутливый тон.

— Я начала курить достаточно поздно, с 30 лет. Мне нужно было для роли, — подхватывает собеседница (поддерживать партнера — первый закон для артиста). — Мы репетировали пьесу Майи Ганиной о строительстве железной дороги Абакан — Тайшет, и я играла женщину-прораба, сильную, волевую, которая по пьесе курила.

Все-таки правильно говорят, что актер — это не профессия, это образ жизни, причем до кончиков ногтей. Марина Меримсон как раз из этой когорты «последних из могикан».

— Марина Давыдовна, а зачем вы пошли учиться? Ну вас и так в театр взяли, после школы, без образования, и даже большие роли давали, — пытаюсь провоцировать собеседницу.

— Хм-м-м, — засветился огонек сигареты. — Я вообще-то поступала на юридический факультет Ленинградского университета. Должна была сдавать как медалистка, но пришлось поступать на общих основаниях, потому что опоздала и сдала французский на три балла. Кто бы мог подумать, ведь я французские тексты с ходу читала! В итоге проходной балл не набрала. А затем я с какого-то переляку побежала поступать в театральный, хотя совершенно не готовилась к этому. Вылетела с первого же тура, приехала вся в слезах домой, в Киров. Мои папа и мама были актерами кировского театра, и меня взяли туда во вспомогательный состав. Сначала изображала всякие шумы за сценой. Даже играла на пианино и на аккордеоне, и тоже из-за кулис. А потом вдруг случай… Актриса руку сломала. Меня вызвал режиссер: «Вот тебе роль. Сегодня у тебя спектакль. Память хорошая, выучишь». Первый выход на сцену был потрясающий: я вылетела из-за кулис, как сумасшедшая, совсем ослепнув от софитов, запнулась и растянулась во весь рост. Но поскольку я должна была изображать выпускницу, которая сдала экзамен, мое падение получилось вполне органичным и ничуть не испортило роль.

После той истории с падением ей предложили еще две роли, а в конце сезона и приглашение от главного режиссера в основную труппу театра последовало. Но она сорвалась и поехала учиться в Ярославль.

— Ну зачем вам это? — недоумеваю со своей позиции. — Сейчас в театр, не говоря о кино, многих берут без всякой профессии: органично держится на сцене — значит, артист.

— Все равно я считаю, что школа необходима! Именно это основа основ! — упрямо качает головой актриса. — А когда актер без школы — это всегда видно.

Мамонты, которые мучаются

— Все известна фраза: нет маленьких ролей, есть маленькие артисты. Как вы считаете, а может молодой, неопытный актер вырасти на таких небольших ролях?

— Конечно, расти лучше на хорошем репертуаре. И умные режиссеры должны это понимать, давать шанс молодым, помогать, следить за их ростом. Но многое зависит и от самого артиста. К сожалению, для молодежи частенько сейчас важнее другое — праздники, корпоративы, прочее, а профессия, увы, остается на втором плане. На нас они смотрят как на мамонтов: чего это они мучаются, не спят ночами, что-то ищут? А для некоторых молодых актеров вообще главное — выучить слова и произнести их на сцене с некоторой горячностью. Раньше было все иначе. Мне, кстати, в этом отношении повезло: переход из училища в театр прошел безболезненно, я попала в очень хорошие руки режиссера, который исповедовал в театре то же самое, чему учили нас наши педагоги в училище. У меня сразу было пять или шесть вводов и главная роль в первом же сезоне.

Сохранить свою позицию

— Как вы попали в Челябинск?

— Нас с мужем много приглашали: Табачников во Владивосток, Аринин в Хабаровск, мы даже летали туда знакомиться. И вот мы летим: сзади темно, впереди свет, а я думаю, что у меня старенький папа, которого я могу больше и не увидеть. И мы поехали в Челябинск к Науму Юрьевичу Орлову, с которым мы одно время работали в Казани.

— Ваша работа в первом же челябинском спектакле «Татуированная роза» стала практически сенсацией. Почему вы не уехали в столицу?

— Я никогда не стремилась работать в Москве! — Марина Давыдовна подняла сигарету, и она повисла, как дымящийся восклицательный знак.

Говорят, актеры — люди зависимые, однако Меримсон при такой кабальной профессии умудрилась не только соблюсти «свое лицо» (это в принципе не так сложно, можно просто промолчать), она сохранила свою позицию и право высказывать собственное мнение.

— Ненавижу ложь, пресмыкательство. Уважающий себя человек должен говорить правду. Нет, я не пойду высказывать свое мнение специально, но если спросят — отвечу то, что думаю.

— И как вам живется в такой профессии да еще с таким характером?

— Трудно, — она не опускает глаз, смотрит просто, но твердо. — Даже не знаю, кому труднее с моим характером — режиссеру или мне самой. У нас ведь профессия на выживание. Периоды бывают разные, режиссеры приходят разные. Но самое тяжелое, когда совсем без работы актер остается. Появляются комплексы, неверие в себя.

— Да что вы говорите? Неужели у вас есть комплексы?!

— У меня их столько! — Марина Давыдовна поднимает руку над головой. — Я самый злой критик к себе. Никогда не бываю довольна, каждый раз думаю, что что-то можно было сделать лучше, по-другому. Всегда завидую актерам, которые на вопрос, как прошел спектакль, отвечают «Прекрасно!».

Корм в коня

22 декабря, аккурат в свой день рождения, юбилей, Марина Меримсон выйдет на сцену в спектакле «Август. Округ Осейдж». Выйдет в сложнейшей роли Вайолет Уэстон — женщины, которая не простила мужу измены и не удержала его от самоубийства; матери, терроризирующей своих детей; глубоко несчастного человека, который грешен, но не может покаяться и страдает от этого. На последнем фестивале «Сцена» эту работу назвали лучшей женской ролью.

— Я обожаю этот спектакль, роль мне очень дорога, и всегда жутко волнуюсь перед выходом, — признается актриса. — А волнуюсь потому, что очень хочется доставить удовольствие себе и зрителям, конечно. Потому что если актер сам не получает удовольствие, то и зритель остается равнодушным.

— О чем мечтает юбиляр?

— Ой, ну вы и словечко подобрали. В моем возрасте мечтать? — язвит собеседница. — Скорее надеюсь… Надеюсь на встречу с талантливым режиссером, с прекрасной драматургией, интересной ролью. А еще, чтобы были здоровы я и мой внук, и его актерская судьба сложилась удачно.

Внук, Валентин, пошел по стопам бабушки, сейчас работает в Екатеринбургском ТЮЗе.

— Я так боялась ехать на дипломную работу, — всплеснула руками Марина Давыдовна. — Боялась, что мне не понравится, придется лгать, а он это непременно поймет. И я так была счастлива, что делать этого не пришлось! Он очень правильный мальчик с точки зрения отношения к профессии, ответственно подходит к любой работе — будь то серьезная драматургия или детский спектакль. Ко мне приезжает на премьеры, потом мы с ним обсуждаем, иногда спорим до хрипоты, орем друг на друга. Схожесть характеров — это у нас семейное!