Адик АБДУРАХМАНОВ:«Дирижер должен быть самым умным»
«Я мечтал о симфоническом оркестре в 30, а сейчас мне уже 50, и я все еще мечтаю»
В день собственного 50-летия он умудрился сыграть целый концерт. Родственники и друзья роптали: «Неужели нельзя было перенести?!» Нельзя! Для такого, как он, «самолеты» всегда «первым делом», ну а девушки и все остальное прочее — потом.
— Адик Аскарович, чем занимаетесь, когда не работаете? — как-то при случае спросила юбиляра. Скорый на мысли и слова, Адик «зависает», как компьютер при перезагрузке.
— Машинами? — подсказываю, зная, что маэстро водит автомобиль.
— Нет, — мотает головой музыкант. — Автомобилями дети занимаются.
— Может, любите готовить? — выдвигаю очередную версию.
— Это жена, — коротко бросает маэстро и возводит глаза к небу, морщит лоб, наконец восклицает: — О! Горными лыжами! Как я мог забыть… Вот уже три года.
Адик Абдурахманов — личность в городе известная: исполнитель, дирижер, педагог — и все со знаком «плюс». На вопрос о приоритетах любит вспоминать студенческий анекдот о двух дирижерах, когда один говорит другому: «Ты дирижер, а я — музыкант». Как говорится, почувствуйте разницу. В его деятельности нет главных и второстепенных занятий, хотя сам маэстро признается: «На оркестр больше всего уходит времени». Все свои три «ипостаси» Абдурахманов обрел по-разному.
Ревность по-музыкантски
Флейтистом Адик стал случайно, по воле судьбы, а точнее старшего брата. Это он посоветовал своей жене отвести родственничка в музыкальную школу. Потом была учеба в Челябинске и Санкт-Петербурге и работа в Михайловском театре.
— Не жалеете о том, что не остались в Питере?
— Лет 15 жалел, а теперь думаю: а может, и правильно? В столице я бы навсегда остался солистом, объездил весь мир, получал бы кучу денег, но дирижером не стал. А в провинции всем наплевать, как ты играешь: превосходно — хорошо, плохо — тоже хорошо. Остается либо пить, либо расти. Выбрал второе.
— А что с флейтой? Расстались насовсем?
— Флейта не переносит измен, как, впрочем, и любой инструмент. Когда Спиваков организовал свой оркестр и занялся дирижированием, скрипка отошла на второй план, и это сразу стало слышно. Есть, конечно, такие уникумы, как Плетнев. Одно время он уходил из оркестра и вернулся к фортепиано, я вам доложу, играл гениально. Нет, конечно, я не забыл флейту и могу что-то исполнить, но… надо играть либо гениально, либо вообще лучше не браться.
Повторюсь, с музыкой он познакомился благодаря брату, в дирижеры пошел из-за собственных убеждений, а вот в педагоги его жизнь уже определила.
— Когда начинал работать в оперном, даже подумать не мог, что буду преподавать. Так обычно все до поры до времени размышляют. Тратил на дорогу до театра по четыре часа в день, как-то посчитал и подумал: столько времени уходит, а работаю неполный день. Надо найти подработку. И пошел в спецшколу.
С тех пор прошло четверть века, кстати, в этом году музыкант отмечает двойной юбилей — собственное 50-летие и 25 лет педагогической деятельности. Теперь Абдурахманов — заведующий кафедрой оркестровых инструментов ЧГАКИ. Сейчас у него в классе подрастает шестеро флейтистов.
— Замечательные ребята, глаза горят! Все талантливые, — гордится учениками маэстро.
Темная наука
Дирижирование для непосвященных некая темная наука. Что делает музыкант? Играет, это слышно. Что делает дирижер? Машет руками. Зачем? Неужели профессиональные музыканты не смогут без него? Кстати, хорошие оркестры без проблем выступают с концертмейстером. Сравнение с режиссером в театре не слишком удачное: режиссер выстраивает мизансцены, да и с артистами зачастую работает «с показа». Дирижер же владеет в лучшем случае парой-тройкой инструментов. Опять же все музыканты дома занимаются, разучивают ноты. А у дирижера нот — целая партитура. Как он все это разучивает без оркестра? Одним словом, темная наука.
— Если совсем незнакомая партитура, сажусь за фортепиано, — пытается растолковать Адик Аскарович. — Мравинский (великий русский дирижер Евгений Мравинский. — Авт.) пропевал сольфеджио. Я тоже так делаю, очень помогает. Из 40 симфоний Моцарта 14 я уже знаю, все симфонии Брамса, а из Гайдна только шесть пока.
— Какие определяющие качества должны быть у дирижера? Или им может стать любой музыкант?
— Нет, конечно. Хотя в «первой жизни» дирижер непременно должен быть состоявшимся исполнителем, и это очень важно. Раньше в консерваторию на специализацию «оркестровое дирижирование» принимали только окончивших исполнительский факультет. За рубежом еще строже: если будущий дирижер владеет каким-либо струнным инструментом, он должен еще научиться играть на духовом и наоборот, чтобы постичь специфику. Ну а самое главное, пожалуй, дирижер должен быть умнее оркестрантов и непременно быть творческой личностью, чтобы суметь увлечь за собой исполнителей.
На дружеской ноге с Березовским
Вот уже 18 лет Абдурахманов бессменный дирижер камерного оркестра «Классика», да и за пульт симфонического коллектива хоть нечасто, но встает.
— Пять-шесть концертов в год, — уточняет маэстро.— А с «Классикой» до 60 выступлений даем.
Переиграл со всеми мировыми знаменитостями: Дробинским, Герзмава, Вирсаладзе, Березовским…
— Главная проблема — времени мало. Иногда даже с одной репетиции приходится играть. Вот в последний раз с Березовским — приехал ночью, а на следующий день концерт. А он еще как «вкатил» темп! Никто такого не ожидал. Я говорю: «Так нельзя, надо сдержаннее». А он в ответ: «У меня сегодня настроение быстрое, хочу еще быстрей». Если бы я знал, разучивали бы в два раза быстрей. Вот и догоняли его. Правда, после концерта пожал руку, сказал, что выступал в Париже с оркестром Баренбойма: «Очень хорошо играют, но так было скучно! Играешь, как со стиральной машинкой. А с русскими музыкантами всегда душевнее, теплее получается».
Адик Абдурахманов работал солистом в оркестре Михайловского театра (г. Санкт-Петербург), а также Челябинского театра оперы и балета им. Глинки. В последнем в течение нескольких лет занимал дирижерский пост. Руководитель камерного оркестра «Классика», гастролировал в Швейцарии, Германии, Латвии, Литве, Эстонии, Украине, в городах России.
В качестве педагога преподавал в музыкальной спецшколе и в академии культуры, где с 2003 года стал заведующим кафедрой оркестрового дирижирования. Среди его учеников Лера Авербах (композитор, США), Игорь Ретнев (дирижер, Швейцария), Константин Рубинский (поэт).
— А звезды часто капризничают?
— Да что вы! С ними как раз всегда очень удобно работать — они же отличные музыканты, и уши у них хорошие, в смысле все прекрасно слышат и подхватывают оркестр.
Мечта длиною в 20 лет
— Я мечтал о симфоническом оркестре в 30, а сейчас мне уже 50, и я все еще мечтаю, — вздыхает Адик.
— Но у вас же есть «Классика».
— Да, и сейчас струнная группа у меня в сто раз лучше, чем когда-то была. Но в провинции надо расти, нельзя останавливаться. Есть два момента, которые искренне радуют. Первое, что «Классика» стала филармоническим оркестром. И второе, что директор Челябинского концертного объединения — амбициозная личность, в хорошем смысле, и он понимает, что основа любой филармонии — это симфонический оркестр.
— Но ведь в городе почти не осталось хороших музыкантов, в частности духовиков, да и репетиционной базы нет. Может, стоит сначала эти вопросы решить?
— Все это правильно. Как можно удержать музыканта, если у нас он получает 10 тысяч зарплаты, а в соседнем Екатеринбурге ему за ту же работу предлагают все 50? С другой стороны, если так рассуждать, тогда вообще ничего не стоит делать, все равно ведь не получится. Вот сейчас у меня на кафедре в академии подрастает отличный гобоист, хотел бы его оставить в оркестре, но как? Пока не будет волевого решения о создании оркестра, так и будем разговоры разговаривать.
Бутерброды без хлеба и горные лыжи
…Незаметно пролетело больше часа. Украдкой бросаю взгляд на часы.
— Что, уже уходишь? А я только разговорился, — улыбается Адик.
— Кстати, что подарили на юбилей?
— Горные лыжи. Наконец! Это все брат меня приучил. Первый раз, помню, как на них встал, за три часа умудрился упасть, наверное, раз сто. На следующий день попросили инструктора — и все пошло как по маслу. Самое главное было научиться тормозить. Не можешь тормозить — падай!
— Ну а как сейчас оцениваете собственные успехи? Какая максимальная скорость?
— Ой, не знаю. Километров-то 50 будет.
— Кроме музыки в чем еще разбираетесь?
— В женщинах. Правда! У меня жена потрясающая. Как говорится, спасибо за то, что бог мне дал жену и воздух, чтоб я дышал. Не знаю, что бы я делал без нее. В магазине больше пяти минут находиться не могу. Ладно, если продукты купить. Цену при этом я никогда не запоминаю — бесполезно меня спрашивать. А уж если что-то из одежды купить… была бы моя воля — купил бы первые попавшиеся пять рубашек, пять пар обуви и носил до скончания веков. Жена что-то там выбирает, подбирает красивое, удобное, модное, я только захожу померить. Да, подходит — и бегом оттуда.
— Любимое блюдо?
— Больная тема. Три дня перед юбилеем не ел хлеб, чтобы похудеть. Обожаю кофе и бутерброды с сыром. Пришлось перейти на бутерброды без хлеба и кофе без сахара. Не помогло.
— Последний вопрос: о чем мечтает юбиляр?
— О море денег для моих музыкантов, и тогда все проблемы мы решим!
И все-таки Адик есть Адик, уже и о бутербродах поговорили, о лыжах, даже о женщинах, а у него по-прежнему «самолеты» на уме. С юбилеем, маэстро!