Основатель удивительной династии
Кому уездная Челяба обязана своим превращением в крупный торгово-промышленный и культурный центр?
В истории российских городов не так много случаев, когда за какие-то «смешные» для истории двадцать лет в корне менялся уклад жизни, когда город превращался из гадкого захолустного утенка в прекрасного лебедя, как это произошло с Челябинском на рубеже XIX — XX веков. В юбилейный год южноуральской столицы стоит рассказать о людях, которые эту великолепную перемену совершили.
Сегодня предлагаем вашему вниманию исторический очерк, написанный давними друзьями нашей газеты — Олегом Вепревым и Вячеславом Лютовым. Он об истории семьи Покровских, одной из удивительных, но неоправданно забытых династий. Именно Покровским, по словам Александра Бейвеля, «уездная Челяба обязана своим превращением в крупный торгово-промышленный и культурный центр…»
Как появился в захолустном степном городишке Корнилий Иванович Покровский — теперь только одному Богу известно. Хотя одна легенда все же существует. Известный краевед Борис Уткин, который полжизни посвятил «розыску» Покровских, писал: «Врач К.И. Покровский, разночинец, по рассказам старожилов, <был сослан> якобы самим Николаем I за какую-то махинацию с казенным имуществом». Хотя, переворошив в архивах списки лиц, сосланных в Оренбургскую губернию, Борис Тимофеевич имени Покровского не нашел.
Конечно, петербургские заводы или здание Сената Корнилий Иванович не продавал. По словам протоиерея Александра Протасова, лично знакомого с Корнилием Ивановичем, «было какое-то темное дело с гуртом казенных баранов. И он был предан суду, но родственник его, какой-то Жуковский, хлопотал о нем. Николай I уступил и сказал: «Суда над Покровским не будет, но он умер для меня…»
Как бы то ни было, легенда свидетельствует: молодой студент-медик Корнилий Покровский был далеко не из черного сословия и тем более не был неучем, если за него вступился будущий сенатор Н.В. Жуковский, сын одного из первых челябинских врачей и организаторов городского здравоохранения.
На Урале Корнилий Иванович Покровский, скорее всего, с 1831 года. Дипломированный специалист, лекарь, чье имя впервые появилось в ежегодном «Российском медицинском списке», он обосновался не где-нибудь в глухомани, а в Златоусте, в пору расцвета таланта Павла Аносова. И не санитаром, а заведующим Златоустовским горнозаводским госпиталем.
Он на виду. Иначе и быть не могло. Определенный «опальный ореол», легенда в декабристском духе за ним имеются и на женщин действуют безотказно. Хотя от столичных франтов его отличает обстоятельность, с которой он подходит к жизни и быту; «стреляный воробей», которого на мякине не проведешь; умный человек, не скрывающий, что знаний ему не хватает, и не стесняющийся книги.
Казалось бы, чего желать молодому изгнаннику, пригретому в хорошей должности в «столичном» по тем меркам южноуральском городе, который только ковал оружейную славу России? Ан нет. В 1836 году Покровский пишет прошение на имя Павла Аносова с просьбой «переместиться на открывающуюся вакансию челябинского штабс-лекаря». Из Златоуста — да в Челябинск, etc!.. Аносов с недовольством подписал — посмотрел как на сумасшедшего; коллеги Покровского, как бы это было сейчас, недоуменно покрутили пальцем у виска…
В 1837 году ему было поручено возглавить Челябинскую городскую больницу.
Корнилий Покровский в Челябинске не на пустом месте начинал — до него больницей заведовал Василий Григорьевич Жуковский, человек легендарный и уникальный. Первую в Челябинске больницу он организовал еще в 1828 году, а его дом стал настоящим культурным центром. Более того, его имя в истории российской медицины, наряду с С.С. Андреевским, тесно связано с изучением и лечением сибирской язвы — когда Андреевский сделал себе смертельно опасную прививку самозаражения, Жуковский обстоятельно записывал ход болезни в «смертный листок» (историю болезни), выходил Андреевского и поставил его на ноги.
Таким предшественникам нужно было соответствовать. Челябинской городской больнице Корнилий Иванович отдаст почти четверть века. Он первым в Челябинске начнет заниматься хирургической практикой. Тот же самый вырезанный аппендицит, что мы сегодня считаем занятием для студентов-первокурсников, для того времени был настоящим откровением.
Как главврач, он «проел плешь» городской думе — мол, больница может нормально работать лишь тогда, когда у докторов все под рукой. В 1838 году Покровский добился, чтобы выделили 500 рублей на приобретение медицинских инструментов — колоссальная сумма, если учитывать, что на содержание больницы в том же году ушло чуть более 300 рублей! Такой модернизации челябинская медицина еще не знала…
Начало чудес
Сейчас сложно сказать — то ли медицинская стезя стала для Корнилия Покровского слишком малой, то ли житейская практика «не складывать все яйца в одну корзину» дала о себе знать, но он решил пустить заработанные врачебной практикой средства в дело.
С этого решения и начинается экономическое родо-словие Покровских. Прежде всего Корнилий Иванович присмотрел землю — в пригороде Челябинска он купил у казаков около 600 десятин. Бог знает, как сложится медицинская практика, а здесь жизнь растет — жизнь кормит…
О «качестве» подворья Покровских ходили легенды. Так, Константин Теплоухов вспоминал, что подарил своей жене, любительнице коров, телочку из Михайловского: «Меня осенило, — пишет Теплоухов, — подарить ей на именины корову из стада Покровских! У них пышное скотоводство, много породистых коров, купленных на выставках, — ведут родословные, выдают аттестаты…»
Растет и семья. О его жене Александре Васильевне, правда, не известно ровным счетом ничего, кроме маленькой ремарки в книге-каталоге по библиотеке Покровских: «почтосодержательница в Челябинске». В 1834 году, еще в Златоусте, у Покровских родится дочь Раиса. В 1843 году появится сын Владимир, самый знаменитый из Покровских, затем, 1844 году, — Иван, крепкий помощник старшему брату, потом, в 1849 году, — Павел, и дальше младшие: Николай, Василий, дочь Магдалина.
Надо сказать, что Корнилий Иванович, по меркам уездного пятитысячного Челябинска, был человеком вполне расторопным. К примеру, хорошо отстроившись, он сдал квартиру в своем доме «для помещения городнического правления» — как мы понимаем, под «участковых милиционеров»: и деньги идут, и безопасность обеспечена. Потом, «наступив на горло песне» врача (благо не нарколога), арендовал питейный дом и занимался виноторговлей.
В общем, деньги были. Но их объемы существенно изменятся. В 1861 году К.И. Покровский лично представит оренбургскому губернатору Александру Безаку записку, которая к лекарскому делу не имела никакого отношения, — «О развитии золотопромышленности в Оренбургской губернии». Им было о чем поговорить — конкретно, внятно, по существу. Чудо в том, что к Безаку приехал не медик-хирург Корнилий Покровский, а будущий настоящий золотопромышленник…
Градский прииск
Своим первоначальным капиталом будущий торговый дом братьев Покровских обязан золотой Лысой горе, что находилась между Шершнями и Градским прииском. Собственно, горы особой не было — так, пригорок. Его и приобрел Корнилий Покровский в 1863 году. В то время в России как раз идет активная скупка залежей различных руд и, в первую очередь, золотоносных участков. Корнилий Иванович, как сказали бы сейчас, почувствовал перспективный тренд и решил вложиться.
Он, стоит думать, обложился книгами и съездил в «Неметчину» — посмотреть, как там устроены шахтные дела. Дело в том, что до Покровских гора не знала шахтного способа добычи золота — старатели просто пробивали дудки наудачу. Доверяться провидению Корнилий Иванович не стал — затеял шахты, предпочитая фарт ловить наверняка, и поставил близ Градского прииска две фабрики, чтобы лучше можно было отмывать «трудное» кварцевое золото.
Расцвет прииска будет связан уже с именем Владимира Корнильевича, старшего сына. Именно он развернет на Лысой горе настоящие инвестиционные проекты. В 1891 году, к примеру, Владимир Корнильевич пригласил для участия в деле французов, а с 1905 года шахты оснастились американским оборудованием, с привлечением инженеров для работы на нем. К слову, во всей качкарской системе прииски Покровских оказались наиболее механизированными, а на работу Владимир Корнильевич принимал лишь компетентных людей.
Как главврач, он «проел плешь» городской думе — мол, больница может нормально работать лишь тогда, когда у докторов все под рукой. В 1838 году Покровский добился, чтобы выделили 500 рублей на приобретение медицинских инструментов — колоссальная сумма, если учитывать, что на содержание больницы в том же году ушло чуть более 300 рублей! Такой модернизации челябинская медицина еще не знала…
Впрочем, это будет много позднее. А пока, в середине XIX века, скупив казацкие земли, основатель династии Корнилий Иванович Покровский предпринял еще одно очень важное начинание.
Экономия Михайловская
Хутор Михайловский был расположен в семи километрах от Челябинска по Уфимскому тракту — там, где сейчас плещутся волны Шершневского водохранилища.
Земли здесь были добротными, ухоженными. Но одного благодатного места для дела мало — Корнилий Иванович задался целью создать идеальное хозяйство. И это ему удалось. На «Михайловскую экономию» — а именно так называлось хозяйство — равнялись другие производители, завидуя белой завистью.
И вправду, тут было из-за чего разбежаться глазам. Имение Покровского являлось весьма крупным по тем временам, занимало площадь в 1780 десятин — почти две тысячи гектаров. Особенности рискованного уральского климата были учтены. На хуторе развивалось полеводство с четырехпольным севооборотом, чтобы производить улучшенные сорта семян. Работало лесное хозяйство, молочная ферма, конный завод. Были свои мельница, маслозавод и винокурня, которые считались крупнейшими в Челябинске. В хозяйстве Покровских были и мастерские: слесарная, столярная и кузнечная.
Дальше все будет на взлете — лучшие семена, лучшее хозяйство…
В 1896 году, когда Сергей Витте совершал поездку по Уралу и сделал остановку в Челябинске, то 23 августа он специально, с целью ознакомиться подробно, посетил «экономию» Покровских и был приятно поражен размахом, четкостью и глубиной хозяйствования. Его, конечно, угостили от души…
Потом, в начале ХХ века, будут блестящие триумфы. Однако Корнилию Ивановичу не удалось дожить до этих больших побед — нельзя требовать с природы невозможного. Он умер 24 сентября 1873 года. В его честь Министерство народного просвещения — а Корнилий Иванович обрел себя и на этой ниве — разрешило установить его портрет в Челябинской женской прогимназии и ежегодно проводить панихиду в день его смерти…
Вячеслав ЛЮТОВ
Олег ВЕПРЕВ