Из царевны в лягушку

Я вообще-то верю в любовь и к Родине, и к родственникам, и к вещам. Но ни одна из них так не проверяется
на прочность, как любовь к вероятному спутнику жизни. Казалось бы, ничего сложного нет. Встретились, полюбили как могли, затем поженились и пронесли свои чувства сквозь года и сквозь богатство. Ан нет,
не всё так просто. Зачастую отношения портятся сразу после появления… Нет, не ребёнка, а раньше. После появления штампа в паспорте.

Знаю по себе, мужчине официальный брак не нужен. Для меня до сих пор остаётся загадкой, зачем нужно идти в ЗАГС или венчаться в церкви. После появления штампа в паспорте мужчина начинает чувствовать несвободу.

Он становится скрытным, больше ценит друзей и полуобнажённых летних девушек на улице. Штамп в отношениях убивает всю романтику и влюблённость, вместо которых в голове только и остаются горькие голоса родителей: «Мы же тебя предупреждали».

Действительно, куда всё девается после появления в паспорте штампа? Ведь до него были и прогулки по ночному городу, и ужины при свечах, и внезапные порывы страсти. Куда всё это уходит?

И та милая девушка после законного оформления отношений неожиданно становится уродливой стервой. И ты уже не понимаешь, как ты мог и до кого опустился.

И по ночам в снах грезятся другие, может быть, даже замужние, но не связанные законным браком с тобой.
На самом деле ничего удивительного в этом нет.

И милая девушка, ставшая твоей женой, для других мужчин не становится менее привлекательной. У мужчин всё дело в боязни ответственности.

Мы, мужики, знаем, что где брак, там и скорые дети. Причём презервативы не помогают. Через девять месяцев, если молодая жена хочет ребёнка, жди подарочек.

Я прекрасно понимаю мужскую боязнь брачных уз. Не успеешь привыкнуть к одному ходу жизни, а тут тебе подбрасывают нечто совершенно радикальное и, главное, с нашей точки зрения совершенно нелогичное. Ну как так?

Такие расходы на свадьбу, когда никто из молодожёнов не стоит твёрдо на земле, а здесь ещё супруга и ребёнка планирует. После такого «совместного» решения даже Николь Кидман покажется облезлой наглой кошкой. Но наша ли в том вина?

Думаю, что нет. Мужчин и события любят торопить жёны. Для них штамп в паспорте всё равно что инаугурация в президенты, только не страны, а маленькой ячейки общества из двух человек.

Женщины с детства лелеют мечту о своём принце. Наверное, сказывается то, что их на земле просто больше, чем мужчин. И всё-таки непонятно, зачем один принц, когда можно много.

Подобно хищницам юные и не очень девы терпеливо ждут свою добычу, намекают на нежные чувства, а потом рвут в клочья всё то, чем ты дорожил в жизни до неё.

Женщина, дорвавшаяся до власти, страшна. Если власть безгранична (вдруг в когти попался подкаблучник), женщина становится ужасной.

Почему-то они считают, что после официальной регистрации отношений им дозволено всё. Они воспринимают мужчину как свою собственность, начинают командовать и творить всякие мерзости.

Например, приглашать в квартиру своих шумных подружек и не позволять новоиспечённому мужу приводить в дом друзей. И только что вышедших замуж девушек можно было бы обвинить в том, что они неожиданно изменились, но на самом деле обвинять нужно только себя.

Люди не меняются, они могут притворяться. А у женщин притворство в крови. Все их отношения с любимыми мужчинами до замужества лишь проба сил, после они открывают своё истинное лицо.

Жаль только, что не как в сказке про лягушку, которая стала царевной. В обыденности чаще случается наоборот. Но жизнь на то и есть жизнь.

ЧУДИКИ

очередНЫЕ ДЕБАТЫ

Как-то мы зашли с Николаем Николаевичем в магазин. Его беременная супруга требовала рыбы, а сознание приятеля — свободы, поэтому он охотно ускользнул из дома.

— Постоянную свободу ты ощутить не можешь, а вот временная позволяет испытывать счастье, — пояснил мне приятель, вставая в очередь за рыбой. — Сейчас я так счастлив!

Я посмотрел на него с жалостью. Николай Николаевич терпеть не мог магазины и тем более очереди в них, а сейчас лицо его выражало некую благость.

— Да, выглядите вы счастливым, — согласился я.
— Ещё бы, я стал ценить каждое мгновение жизни, проведённое вне дома. Даже женщин полюбил, — разглядывая симпатичную девушку, задумавшуюся возле прилавка с кошачьим кормом, ответил Николай Николаевич. — В особенности бездетных.

Стоявший впереди старичок вдруг встрепенулся:
— Женщины нынче курят, пьют, матерятся и демографическую ситуацию не исправляют.
— Я о другом говорил, — осторожно произнёс Николай Николаевич. — Вы вообще за рыбой или на митинг?

— Извините, — вмешалась вдруг женщина, вставшая в очередь за нами. — А как женщины демографию могут поднять, если у мужиков только рука со стаканом поднимается?!

— Видимо, вы тоже на митинг, — повернулся к ней Николай Николаевич. — Если так, я уступлю вам место за этим милым пожилым мужчиной.

Между тем было поздно. Очередь, давно ожидавшая ушедшую за горбушей продавщицу, вспыхнула, зароптала и закипела мыслями.

— Это демократы виноваты, — выкрикнул старичок. — Мы в своё время и пить умели, и детей рожать.
— Вы-то? — хохотнула какая-то женщина.

— А что? У меня четверо детей, — не унимался старик. — Все в люди вышли. Даже тот, кто на зоне, настоящим человеком стал.
— Горбачёв с Чубайсом виноваты, — не понятно с чего согласился мужчина. — Один виноградники вырубил, второй — электричество. Вот мы и стали водку пить.

— Всё у вас кто-то виноват, — пристыдила его ещё одна женщина. — Работать надо, а не за рыбой в очереди стоять!
— Рыба пиво любит, — задумчиво произнёс длинноволосый парень и звонко открыл банку.

— Вот так молодёжь и спивается, — укоризненно произнесла женщина.
— В очередях за рыбой? — поинтересовался Николай Николаевич.

— Кто спивается? Эта шалупонь?! — презрительно выплюнул из себя старичок. — Да мы раньше без рыбы по триста грамм хлопали, а потом ещё и немцев!

— Здесь же дети, — испуганно прикрывая уши ребёнку, заволновалась какая-то девушка.
— Дети, — передразнил старик. — Пусть знают, кто им жизнь дал! Кто в окопах Сталинграда грязь жрал ради этих ублюдков!
— Вот в этом пункте я вас поддерживаю, — ввернул Николай Николаевич. — Действительно, ублюдки. Я из-за одного из них сейчас должен выслушивать всю эту галиматью.

Наконец появилась продавщица, тучная и флегматичная тётка лет сорока.
— Э-э, чё шумим-то?

— У них митинг, а я за рыбой, — торопливо сказал Николай Николаевич. — Поэтому предлагаю обслужить меня без очереди.
— И меня! — взмолилась девушка, прикрывающая уши ребёнку. — Тут такое рассказывают.

— Меня в первую очередь обслужить надо, — с важностью вмешался старичок. — Я — ветеран войны.
— Так проходите уже быстрее вперёд, — застонала очередь.

— Мне поблажки от демократов не нужны, буду стоять на своём, — фыркнул старичок. — Как под Сталинградом.
Ответом послужили всеобщий стон и отрыжка парня с пивом. Затем продавщица зевнула и произнесла:
— Нет рыбы.

— Как нет? — зароптали люди. — Куда же вы ходили?
— А что мне здесь делать, если рыбы нет? — удивилась продавщица.
— Демократы! — ехидно прошепелявил старичок.

— Сволочи, — шумно поддержала его толпа.
— Бизнесмены, — довольно хмыкнула продавщица. — Всю рыбу с чёрного хода только что увезли в ближайший ресторан.
— А нам что делать? — зароптали люди.

— Идите в другой магазин или устройте митинг, — пожала плечами продавщица. — Вас так интересно слушать.
— Ах ты, либералка чёртова! — закричал старик. — Я кровь проливал. Знал бы, что за тебя, не стал бы.

— Ну, как хотите, — равнодушно ответила продавщица, но дальнейшего я не услышал.
Узнав, что рыбы нет, Николай Николаевич пулей выскочил из магазина. Лицо у него при этом было самое несчастное.

Подготовил Евгений РУМЯНЦЕВ
Коллаж Людмилы МАНУРИНОЙ