Когда эмоции бьют через край

Два года назад в театре драмы имени Наума Орлова устроили кастинг для выпускников театральных вузов Екатеринбурга, Красноярска и Челябинска. Каждый из них должен был самостоятельно подготовить отрывок из спектакля, показать этюд.

По итогам показа самых ярких и способных ребят ожидало приглашение в труппу театра. Старались все, но из двадцати претендентов выбрали только двоих —  выпускницу Челябинской академии культуры и искусств Ирину Бочкову и Петра Жуйкова из Красноярской академии музыки и театра.

А в сентябре, в день открытия первого в их жизни театрального сезона, новых артистов представили публике, каждому подарили на память собственный фотопортрет с пожеланиями и автографами коллег (точно такие же портреты теперь висят в галерее актеров в фойе театра). И началась их актерская жизнь.

За два прошедших сезона Ирина и Петр сыграли немало ролей, больших и маленьких. Говорить о мастерстве еще слишком рано. Тем не менее у ребят появились поклонники, которые хотят знать, как им работается в театре, не разочаровались ли они в профессии. Сегодня Ирина Бочкова и Петр Жуйков — гости «Вечерки».

О своей эмоциональности Ирина говорит со вздохом:
—  Меня так сильно зашкаливает, что иногда хочется, чтобы кто-нибудь облил холодной водой. За это я бы сказала человеку спасибо. —  И тут же, рассуждая вслух, добавляет: —  Но ведь профессия требует искренности, душевных затрат, эмоционального выплеска. Главное, чему научили меня мои педагоги, —  не работать на сцене с температурой 36 градусов.

—  В выборе профессии не ошиблись?

—  Я сразу знала, чего хочу. Я из Троицка, в музыкальной школе занималась хореографией. И вдруг оказалось, что на уроках танца педагог Елена Николаевна Бондарь готовила меня к профессии. Отрабатывая танцевальные движения, она учила создавать образ и требовала от нас то, что нужно сейчас в театре.

К счастью, жизнь постоянно меня сталкивает с интересными людьми, которые помогают и каким-то образом подтверждают, что актерская профессия —  это мое. Любимая бабуля, которая во всем меня поддерживала, иногда говорит: «Какая же ты у меня счастливая!» —  «Что ты, баба. Сегодня неудачный спектакль, меня зашкалило, я неточно сработала». —  «Ты живой человек: сегодня удача, завтра —  нет.

Главное, чтобы не было равнодушия». Я подумаю-подумаю и успокаиваюсь. Конечно, я мало пока умею, что-то делаю неправильно. Но ведь это позволяет расти дальше. У меня еще вся жизнь впереди.

—  Говорят, после института учеба только начинается. Что это значит?

—  В академии дают базу —  как ребенка учат ходить, говорить. Пить хочешь? Вот тебе губка, наполненная влагой. Насколько ты высосешь эту влагу, решаешь сам. В театре все по-взрослому. У нас замечательная труппа, есть у кого и чему учиться. Вот оно все, на ладошке, только научись видеть, чувствовать, отбирать.

Общение с режиссерами тоже дает много. Каждый постановщик работает по-своему. Кто-то дает полную свободу актеру, его внутренней жизни. Кто-то, наоборот, помогает как педагог. А иногда режиссер просто ставит картинку, а ты уж сам ее осваивай, вписывайся.

При этом не упускает тебя из виду, тихонечко подходит и говорит: «Вернее сделать так». Если совет обдумаешь, будет маленький шаг вперед. Как говорили мои педагоги и любимая Инна Чурикова, актер должен работать над собой прежде всего сам.

—  Вас занимают во многих спектаклях, дают большие роли. В труппе вам комфортно?

—  Мы одна большая сумасшедшая семья. Особенно это заметно перед премьерой, когда с утра до ночи репетируешь, не понимая, день за окном или ночь, когда в последний раз ел и спал. Да, мы можем горячо поспорить и посмеяться, поругаться и помириться.

Ты видишь, как рождается спектакль, на «ножки» становится. Это настолько живой процесс, что меня всегда сюда влечет. Ведь в нашей профессии важнее не результат —  процесс.

—  Лида в «Зеленой зоне» —  ваша первая серьезная работа. Вам интересна эта девочка?

—  Лиду я очень люблю. Это я в свои годы. Даже играть ничего не нужно. Правда, это только на первый взгляд. В своем мозгу, оказалось, копаться сложнее. Трудно на сцене жить и проживать то, что было прожито в мои шестнадцать лет.

Предлагаемые обстоятельства очень похожи: меня тоже воспитывала бабушка (родители были заняты работой), так же, как Лида, приспосабливалась к новым взаимоотношениям с миром, через ломку становилась взрослой. Когда играю ее, ощущение, что я разговариваю сама с собой.

Сказать по совести, этот образ может сесть со мной и поговорить: «Ну-ка, разберись, правильно ли ты поступаешь». Мне кажется, Лиду я запомню навсегда. Гораздо легче работать с Лизеттой в спектакле «Брак по конкурсу». Хотя эта итальянка тоже не противоречит кардинально моему характеру, внешности.

Мне нравится ее эмоциональное состояние, когда ради любви она готова все снести на своем пути, когда ее захлестывает страсть. Иногда я над ней смеюсь: слава богу, хоть никто не пострадал. А в «Зеленой зоне» надо мной смеется Лида.

—  Как на вас действует заполненный зрительный зал?

—  Когда выходишь на разогретую публику или когда зритель более расположен к восприятию спектакля, это хорошо. Если чувствую недоверие к себе, становится еще интереснее. Пытаешься найти общий язык, завладеть вниманием.

Если в процессе что-то происходит, пусть на уровне ниточки между залом и сценой, то зритель отдает вдвое больше энергетики. И в какой-то момент, в какой-то сцене или короткой фразе, вдруг происходит единение. Это то, ради чего я выхожу на сцену. Это самое главное.

—  Чему вы хотите научиться сейчас, на данном этапе?

—  Хочу всего. Хочу научиться хорошо петь —  на сто, на тысячу процентов лучше, чем сейчас. Хочу научиться импровизировать в правильную сторону, не меняя смысла и текста. Это позволяет спектаклю не стоять на месте —  жить, открывать новые грани. Но так как я «зеленый» артист, моя импровизация заводит в неизведанные дали, немного не туда.

Но если рядом играет мой любимый педагог Борис Петров, он не даст зашкалить. Очень хочется быть более женственной, с каждым спектаклем набирать тонкости, грации, красоты от Татьяны Каменевой, профессионализма и искренности, щемящей интонации от Леонарда Варфоломеева, Марины Меримсон.

Я обожаю наших артистов. Наблюдая за их работой на сцене, я понимаю, что высшая точка нашей профессии —  когда зрители смотрят на душу персонажа, а не на тебя.

Как жить без театра

Какие же они все-таки разные — актеры. Вихрь эмоций и впечатлений, который принесла с собой Ира Бочкова, чуть-чуть утих. Я приготовилась встретить новый. Но следующий разговор прошел в тишине, неспешности, раздумьях.

...Когда в комнату вошел Петр Жуйков, первое, что пришло в голову: «Ничего актерского в нем нет». Скромный парень, немногословный, эмоциями не брызжет. Но стоило заговорить об одной из его ролей —  тракториста в спектакле «А поутру они проснулись...», передо мной вдруг возник простодушный деревенский парень, который никак не поймет, «чо случилось», за что его держат в вытрезвителе.

Ведь он только проехался на своем тракторе по асфальту. И голос вдруг поменялся, и взгляд.
Петр из актерской семьи. Его прадед и прабабушка по маминой линии, их дети были артистами, творческими людьми. Мама —  актриса абаканского кукольного театра «Сказка», который объездил с гастролями весь мир.

В прошлом году, например, театр получил на главном театральном фестивале России пятую по счету «Золотую маску». Петя вырос в театре, по сто раз смотрел спектакли. Закулисный мир не был для него чем-то удивительным и чудесным. И когда пришло время поступать в институт, он даже не понимал, почему многие ребята ломают голову, выбирая профессию.

—  К нам в Абакан приехал актер красноярской драмы, заслуженный артист России и мой будущий мастер, —  рассказывает Петр Жуйков. —  Он набирал курс в академии музыки и театра. Узнав об этом, мама меня за неделю подготовила, я пришел на показ, все сделал как надо.

И вдруг он говорит: «Я тебя возьму, если пострижешь волосы». У меня тогда волосы были ниже плеч —  как положено по моде. Разумеется, постригаться я отказался. «Кого же ты собрался играть с такими волосами? Хочешь быть артистом, решай. Иначе не поступишь», —  заявил Вощиков. И я постригся.

—  Актеры выучивают такое количество текстов, что простому человеку в жизни не запомнить. Это трудно?

—  Запомнить текст —  для меня самое простое. Мой мастер в этом отношении оказался очень строгим. Он говорит, к примеру: «Ну давай выучим пять стихотворений Киплинга. Завтра расскажешь?» Он так спрашивал, что ничего, кроме твердого «расскажу», ему ответить было нельзя.

Пообещал —  и учится легко. А если пришел на репетицию и не выучил, он кричал десять минут. После этого любой текст запоминается еще легче —  просто махом.

—  При желании вы могли остаться в Красноярске. Там неплохой театр, и к дому поближе.

—  Челябинский театр мне понравился сразу. Оканчивая институт, мы ведь только начинаем учиться. А здесь учеба настоящая. Ходит по театру такой мощный фантастический Леонард Варфоломеев, который постоянно дает советы, краткие и очень точные. Я вижу, как безоглядно, на всю катушку работает Борис Петров.

Ведь он народный артист, мастер, а пашет, не жалея себя, как заводной, и всегда готов на любой эксперимент. Такие люди на меня влияют. Внимательно смотрю, запоминаю. Иногда удивляюсь: пришла актриса перед спектаклем, готовится, а настроение ужасное. Смотришь: только на сцену выскочила —  и плохого настроения как не бывало.

Как это происходит, почему? Леонард Иванович мне говорит: «Какое настроение есть, с таким и выходи на сцену». Он-то может. А я пока не очень понимаю, как это сделать.

—  Думать приходится много, а вот больших денег в театре не заработаешь. Вам не хотелось однажды все бросить и заняться чем-то более рациональным?

—  Если честно, я часто об этом думаю. И постоянно живу на грани: уходить или нет? Зарплаты едва хватает на еду. Пока молодые, хочется многого. Знаю, чем мог бы заняться, чтобы зарабатывать. Но как жить без театра? Не знаю, хватит ли духу уйти. А пока очень жду лета, хочу поехать домой, в Абакан. Там так хорошо, красиво. Никакой Турции с Египтом не надо.

Подготовила Татьяна МАРЬИНА.
Фото Александра СОКОЛОВА.