Два письма от парней, что покоятся в нашей земле...
Горящий Смоленск, фашистские танки на проселочной дороге, Москва 1941-го, эвакуация в Сибирь, День Победы в небольшом уральском городке…
Через 60 лет Татьяна Григорьевна Туманова напишет о пережитом в далеком детстве в своей повести «Бегство от войны».
В пылающем городе
Тане было четыре года, когда началась война. Вместе с родителями, старшими братьями 12 и 14 лет, бабушкой и дедом жила в Смоленске, в двухэтажном деревянном доме. Ее отец был главным лесничим области. В первую неделю войны он ушел в народное ополчение. Долгое время в семье ничего не знали о его судьбе. Оказалось, отец, хорошо знающий смоленские леса, выводил из окружения уцелевшие отряды ополченцев, бойцов Красной армии, беженцев. Об этом стало известно почти через два года. А пока…
— Мы ждали, что папа вот-вот вернется, — рассказывает Татьяна Григорьевна. — Взрослые ходили на работу. Надеялись, война скоро закончится, а наша армия защитит и город, и страну. Но уже через месяц все чаще стало звучать слово «эвакуация».
Смоленск бомбили с первых дней войны. С каждым разом бомбежки становились все чаще и яростнее. От фугасных бомб и снарядов рушились дома. Город горел. В магазинах исчезли почти все продукты, жители спешно покидали город.
— Мама не торопилась уезжать, все надеялась, что вернется папа, ждала его до последнего… — вспоминает Туманова. — Наконец было решено собираться в дорогу. Вещей сохранилось немного: теплая детская одежда, одеяла с маленькими подушками и большой тканый ковер. Большая часть имущества была уничтожена. Когда начались бомбежки, во дворе нашего дома вырыли траншею. В нее жители спрятали все ценное имущество. Но в эту щель угодила бомба… Главное — документы остались целы. Мама всегда носила их с собой в сумочке.
Выехать из города было непросто. Железнодорожный вокзал разбомбили. Машины отдали фронту, часть автобусов была уничтожена почти в самом начале войны. На уцелевших уехали жители, сумевшие попасть в число пассажиров.
— Маме удалось достать лошадь с подводой, — продолжает Татьяна Григорьевна. — Вместе с нашей семьей ехали две мамины сестры, одна из которых с маленьким ребенком, и дальняя родственница. Дед наотрез отказался покидать город.
Дорога на восток
Беженцы ехали в сторону Москвы. Днем вдоль дорог летали немецкие самолеты, поэтому до наступления темноты скрывались в лесу. В окрестных деревнях взрослые пытались узнать последние сведения о немцах, но достоверной информации не было.
— Неподалеку от Вязьмы мы едва не столкнулись с танками с фашистскими крестами, — вспоминает Татьяна Григорьевна. — Взрослые приказали нам, детям, молчать. Было страшно. Но, видимо, танкистов не интересовала наша подвода. Так мы доехали до железнодорожной станции и успели сесть в один из последних поездов на Москву.
В столице беженцы перебрались с Белорусского на Казанский вокзал, где находился эвакопункт. Там получили направление в Сибирь, в Кемеровскую область.
— Часть москвичей тоже уехала, дома стояли с заклеенными крест-накрест окнами, зачастую плотно занавешенными шторами, — такой запомнилась маленькой Тане Москва 1941 года. — Город, хоть и бомбили, но больших разрушений и пожаров, как в Смоленске, не было.
В октябре эшелон с беженцами отправился на восток. «Путешествие» почти через всю страну длилось целый месяц.
— На крупных станциях можно было получить продукты по специальным талонам, выданным еще в Москве, — рассказывает наша собеседница. — Взрослые старались разжиться газетами, пусть и не очень свежими, чтобы хоть как-то быть в курсе военных событий. Мысли были у всех мрачные: захватят немцы Москву или нет, насколько они продвинутся вглубь страны, как будет с питанием…
Поздней осенью поезд прибыл на станцию Тупик. Дальше рельсов не было. За новоселами прислали подводы. В поселке Барзас для них наскоро приготовили пустующие бараки: окна местами застеклили, местами забили фанерой, проверили состояние печей, крыши, побелили.
— Нашей семье выделили старую тумбочку, стол, пару табуреток и, самое главное, доски. Из них потом сколотили топчаны, лавку, сделали перегородки, — вспоминает Татьяна Григорьевна. — Поселок считался районным центром, там был клуб с небольшой библиотекой. Было и электричество от движков местного лесопильного завода, но его подавали нерегулярно, поэтому наготове держали керосиновые лампы. Семья не голодала в буквальном смысле слова, но и сытно никто не ел. Детям покупали немного козьего молока. Через полмесяца мама (она устроилась инспектором и проверяла работу всех школ района) привезла оттуда целый мешок мороженой картошки и половину конской ноги. Бабушка напекла драников, а из конины сварила настоящий мясной суп. Это был большой праздник.
А в начале 1943 года семья получила письмо с Урала — от папы. Его направили в небольшой городок Талица Свердловской области директором леспромхоза, где заготавливали лес для фронта. «Папа нашелся! Папа жив!» — ликовали дети.
После выхода из окружения он попал в Москву. Почти полгода разыскивал семью — добиться сведений на эвакопунктах было очень трудно. Когда связь была установлена, письма стали приходить все чаще. А к осени, как только отцу выделили квартиру, он приехал в сибирский поселок и забрал семью. На Урале Таня пошла в первый класс, но уже во второй четверти тяжело заболела, так что всю начальную школу пришлось заниматься с учительницей на дому.
…Весной 1945 года все жили ожиданием окончания войны. Советские войска уже шли по Европе, а с фронта продолжали приходить похоронки. В марте извещение о гибели сына получила Танина учительница.
— Мама и бабушка часто заходили к учительнице, стараясь словами утешения облегчить нестерпимую боль утраты. Мама даже оставалась ночевать у нее, боялась, что «сердце не выдержит», — рассказывает Татьяна Григорьевна. — «И чего это Гитлер не сдается? — обсуждали взрослые военные новости. — Ведь всем ясно, что немцы полностью разбиты. Выходит, этому ироду убивать не только чужих, но и своих не жалко? Мало ему пролитой крови. Ничего, отольются ему все наши слезы!» Наконец настал долгожданный день, когда торжественный голос Левитана объявил о полной капитуляции Германии. Мама с бабушкой побежали к соседям, у которых не было радио. Даже на тихой окраинной улочке нашего городка из домов выбегали люди и кричали: «Победа! Победа!» Бабушка с мамой принялись замешивать тесто для хвороста. Напекли целых два таза. Потом варили много овощей для винегрета и чистили картошку. Вечером за столом собрались гости: папины сослуживцы, наши соседи и друзья. Звучали тосты за Победу, за советский народ, за маршалов. Стоя, в молчании выпивали за память тех, кто не дожил до светлого праздника. Во многих семьях лежали похоронки. Выпив со слезами, катившимися по щекам, за вечную память родных, не вернувшихся с войны, все потом присоединялись к общему ликованию. Ведь наша страна победила и уничтожила фашизм, которого, все так думали, больше никогда не будет на земле. Всем хотелось верить, что сейчас, вот прямо с этой минуты, начнется новая, счастливая жизнь.
Через два с половиной года после войны семья вернулась на родину, в Смоленск. Татьяна с золотой медалью окончила школу. Все пути были открыты. Она выбрала физико-механический факультет ленинградского вуза — хотела быть на передовом краю науки. Там познакомилась со своим будущим мужем. Военное детство Анатолия Туманова прошло в Вологде. Старший брат Евгений ушел на фронт совсем юным — ему не было и 18 лет. Два месяца молодых бойцов учили держать винтовки и стрелять, а потом повезли на фронт. В 1943 году, в первом же бою под Харьковом его убили. В семье сохранилось два письма (на снимке). Первое и единственное с передовой — от Жени Туманова, второе — от его друга Павла. Юноша сообщает маме: «Женька Туманов погиб в боях за родину». Это была его последняя весточка с фронта: Павел погиб в Харьковской области...
Памяти этих двух ребят Татьяна Туманова посвятила одно из своих стихотворений.
От совсем еще юных парней,
Что покоятся в нашей земле…
Чтобы с вами мы жили на ней.
Оба отдали жизнь за страну,
Не пустили врага в отчий дом.
И задачу имели одну –
Поскорее сразиться с врагом.
Обещали вернуться домой
И обнять своих милых подруг…
Сколько горя пришло к нам с войной,
Сколько юных смертей, сколько мук!
Нам, оставшимся жить после них,
Не успевших мужчинами стать,
Надо помнить о подвиге их
И страну, как они, защищать!
Не хотим мы смертельных боев
И губительной, страшной войны…
Только каждый быть должен готов
Все отдать за свободу страны.
Вместо послесловия
После окончания Ленинградского института Татьяна и Анатолий Тумановы приехали по распределению в Челябинскую область. Работали на Челябинском электрометаллургическом комбинате. Здесь занимались исследовательской работой, защитили кандидатские диссертации. В настоящее время находятся на заслуженном отдыхе.