Андрей Звягинцев, режиссер "Левиафана": Если вы утверждаете, что таких людей не существует, значит, вы просто не знаете свою страну
18.02.2015 09:31 13 (11824)
Пожалуй, уже давно в российском кино не было такой картины, которая вызвала бы столь противоречивые взгляды и бурные баталии. Автора обвиняли в русофобии, осквернении церкви да и всего российского народа.
Вот свезло мне так свезло: попросили помочь с прессой на фестивале «Артхаус», ну кто же знал, что Звягинцев приедет? Хотя организаторы, конечно, планировали, но немножко сомневались. Сомнения рассеялись, мне выдали заветные 10 цифр и график общения: три студии и два эксклюзива на месте. «Ничего, свои вопросы задам по пути», — успокоила я себя и полетела на встречу.
Чеховское ружье в действии
Говорят, первое впечатление о человеке самое правильное. Это первое впечатление у меня лично складывается из того, как звезда относится к собственной работе и другим работающим.
Самолет Звягинцева приземлился в Баландино в половине третьего утра, через сорок минут он был в гостинице и оставшуюся часть ночи правил сценарий. Тем не менее ни одной просьбы перенести или отложить встречу со СМИ не было. В 13.00 он провел свой первый эфир на челябинском радио, а закончил разговоры в половине девятого вечера. Все это время он без страха и упрека отвечал на всевозможные вопросы, которые в массе своей повторялись и бесконечно дублировались.
— Не устали? Отвечать на вопросы в сотый раз?
— Устал, — признается Андрей. — Почти год сопровождают картину везде, где она появляется. Поскольку я новичок в этом деле, то наивно полагал, что это моя обязанность. Позже узнал, что можно и по-другому: когда на красной дорожке появляется продюсер Брэд Питт и объясняет, почему не приехал режиссер Терренс Малик. Таких случаев в истории всего три, но тем не менее. Когда Малик снял свой фильм «Пустоши», он дал пару интервью, понял, что это не его, и перестал общаться и появляться в прессе. Это, наверное, идеал, к которому я стремлюсь, но пока не очень получается.
— Андрей, почему вы изменили историю американского сварщика Марвина Химейера (Звягинцев прочел ее в 2008 году, она послужила отправной точкой для замысла фильма. — Авт.)? Почему ваш герой ничего не сделал?
— На самом деле у нас было четыре варианта сценария. И в первом в гараже Николая действительно стоял старый «Катерпиллер» или «Комацу». Он садился в трактор, ехал в город, Паша преграждал ему дорогу — все это было. Но пока мы ездили, искали натуру, объездили 70 городков, чтобы найти небольшую площадку, и все время меня мучила мысль, что хеппи-энд неуместен. Да, Николай погибал, но отпор врагу давал. А это абсолютное клише и совершенно не по-русски. Значительно более трагичен открытый финал, который заставляет зрителя думать, что же с этим делать и как жить дальше?
— Как же чеховское ружье, которое по законам жанра должно выстрелить?
— А выстрел есть. Это финальная фраза Серебрякова: «Я ничего не понимаю».
Говорят, первое впечатление о человеке самое правильное. Это первое впечатление у меня лично складывается из того, как звезда относится к собственной работе и другим работающим.
Самолет Звягинцева приземлился в Баландино в половине третьего утра, через сорок минут он был в гостинице и оставшуюся часть ночи правил сценарий. Тем не менее ни одной просьбы перенести или отложить встречу со СМИ не было. В 13.00 он провел свой первый эфир на челябинском радио, а закончил разговоры в половине девятого вечера. Все это время он без страха и упрека отвечал на всевозможные вопросы, которые в массе своей повторялись и бесконечно дублировались.
— Не устали? Отвечать на вопросы в сотый раз?
— Устал, — признается Андрей. — Почти год сопровождают картину везде, где она появляется. Поскольку я новичок в этом деле, то наивно полагал, что это моя обязанность. Позже узнал, что можно и по-другому: когда на красной дорожке появляется продюсер Брэд Питт и объясняет, почему не приехал режиссер Терренс Малик. Таких случаев в истории всего три, но тем не менее. Когда Малик снял свой фильм «Пустоши», он дал пару интервью, понял, что это не его, и перестал общаться и появляться в прессе. Это, наверное, идеал, к которому я стремлюсь, но пока не очень получается.
— Андрей, почему вы изменили историю американского сварщика Марвина Химейера (Звягинцев прочел ее в 2008 году, она послужила отправной точкой для замысла фильма. — Авт.)? Почему ваш герой ничего не сделал?
— На самом деле у нас было четыре варианта сценария. И в первом в гараже Николая действительно стоял старый «Катерпиллер» или «Комацу». Он садился в трактор, ехал в город, Паша преграждал ему дорогу — все это было. Но пока мы ездили, искали натуру, объездили 70 городков, чтобы найти небольшую площадку, и все время меня мучила мысль, что хеппи-энд неуместен. Да, Николай погибал, но отпор врагу давал. А это абсолютное клише и совершенно не по-русски. Значительно более трагичен открытый финал, который заставляет зрителя думать, что же с этим делать и как жить дальше?
— Как же чеховское ружье, которое по законам жанра должно выстрелить?
— А выстрел есть. Это финальная фраза Серебрякова: «Я ничего не понимаю».
Искать место целую жизнь
Пожалуй, уже давно в российском кино не было такой картины, которая вызвала бы столь противоречивые взгляды и бурные баталии. Автора обвиняли в русофобии, осквернении церкви да и всего российского народа.
— Этот фильм без любви было сделать невозможно, — утверждает автор. — Ну представьте, замысел возник в 2008 году. Семь лет работать в ненависти, без любви? Да его бы просто не было.
— А кого вы предлагаете любить, кому сочувствовать? В вашем фильме нет ни одного положительного героя.
— Вспомните Гоголя, «Ревизор» или «Мертвые души»: разве там есть положительные персонажи? Положительный герой — это риторика советской эпохи, ну, или американского кино. Это на самом деле потребительское отношение к человеку. Человек гораздо шире каких-то рамок. Знаете, есть такая притча от Пико делла Мирандола: каждому существу на земле Бог определил свое место — река, будешь течь здесь; камень, будешь лежать здесь; дерево, будешь расти здесь; тигр, будешь жить здесь. А когда дошел до человека, то сказал: «А ты всю жизнь будешь искать свое место». Человек — единственное существо, которое всегда находится в процессе становления, поиска. И говорить о положительном герое — значит сознательно сужать рамки.
Пожалуй, уже давно в российском кино не было такой картины, которая вызвала бы столь противоречивые взгляды и бурные баталии. Автора обвиняли в русофобии, осквернении церкви да и всего российского народа.
— Этот фильм без любви было сделать невозможно, — утверждает автор. — Ну представьте, замысел возник в 2008 году. Семь лет работать в ненависти, без любви? Да его бы просто не было.
— А кого вы предлагаете любить, кому сочувствовать? В вашем фильме нет ни одного положительного героя.
— Вспомните Гоголя, «Ревизор» или «Мертвые души»: разве там есть положительные персонажи? Положительный герой — это риторика советской эпохи, ну, или американского кино. Это на самом деле потребительское отношение к человеку. Человек гораздо шире каких-то рамок. Знаете, есть такая притча от Пико делла Мирандола: каждому существу на земле Бог определил свое место — река, будешь течь здесь; камень, будешь лежать здесь; дерево, будешь расти здесь; тигр, будешь жить здесь. А когда дошел до человека, то сказал: «А ты всю жизнь будешь искать свое место». Человек — единственное существо, которое всегда находится в процессе становления, поиска. И говорить о положительном герое — значит сознательно сужать рамки.
Мягкое сердце и чиновничье признание
— Но ведь должен быть какой-то свет в конце тоннеля, а после ваших фильмов жить не хочется, руки опускаются.
— Знаете, мне один знакомый рассказал, что после просмотра долго не мог заснуть, мучился, а на утро «во мне проснулся новый человек, я избавился от страха». Страх — это то, что сопровождает нас практически с детства, то, что сковывает нас. Не нужно ничего бояться, надо просто жить. Однажды я посмотрел картину с участием Оболенского — на рубеже 90-х годов был документальный фильм «Уходящий объект». Я никогда не забуду слова, которые он произнес. Где-то к середине жизни он почувствовал, что не понимает, для чего он существует, и пришел к священнику за советом, стоит ли ему продолжать все это делать. На что тот ответил: «Чем занимался, продолжай. Искусство существует для того, чтобы размягчать сердца, потому что только в мягкое сердце может войти истина». Я надеюсь, что это отчаяние сердца, которое дезориентирует нас в пространстве, и дает возможность выйти из этой ситуации победителем.
— На пресс-конференции бывший мэр нашего города заявил, что билеты на «Левиафан» нужно раздавать всем большим чиновникам. Вас не пугает такое отношение к вашей работе власть имущих? Что это — последствия демократизации?
— Демократизация — это слово откуда-то из перестройки. Пока этим в стране не пахнет, в стране совершенно другая среда. У публики есть интерес к фильму: 1,5 миллиона скачиваний только за неделю после того, как фильм попал в Сеть. На каждое скачивание приходится порядка двух-трех человек посмотревших. И мне кажется, что остановить это уже просто невозможно.
— Но ведь должен быть какой-то свет в конце тоннеля, а после ваших фильмов жить не хочется, руки опускаются.
— Знаете, мне один знакомый рассказал, что после просмотра долго не мог заснуть, мучился, а на утро «во мне проснулся новый человек, я избавился от страха». Страх — это то, что сопровождает нас практически с детства, то, что сковывает нас. Не нужно ничего бояться, надо просто жить. Однажды я посмотрел картину с участием Оболенского — на рубеже 90-х годов был документальный фильм «Уходящий объект». Я никогда не забуду слова, которые он произнес. Где-то к середине жизни он почувствовал, что не понимает, для чего он существует, и пришел к священнику за советом, стоит ли ему продолжать все это делать. На что тот ответил: «Чем занимался, продолжай. Искусство существует для того, чтобы размягчать сердца, потому что только в мягкое сердце может войти истина». Я надеюсь, что это отчаяние сердца, которое дезориентирует нас в пространстве, и дает возможность выйти из этой ситуации победителем.
— На пресс-конференции бывший мэр нашего города заявил, что билеты на «Левиафан» нужно раздавать всем большим чиновникам. Вас не пугает такое отношение к вашей работе власть имущих? Что это — последствия демократизации?
— Демократизация — это слово откуда-то из перестройки. Пока этим в стране не пахнет, в стране совершенно другая среда. У публики есть интерес к фильму: 1,5 миллиона скачиваний только за неделю после того, как фильм попал в Сеть. На каждое скачивание приходится порядка двух-трех человек посмотревших. И мне кажется, что остановить это уже просто невозможно.
Красная дорожка с историей
Практически сразу же после Челябинска Звягинцеву предстояла командировка в Голливуд, где Американская киноакадемия готовится раздавать «Оскаров». Кстати, это уже не первая поездка российского режиссера в солнечный Лос-Анжелес: в 2003-м его картина «Возвращение» уже номинировалась на главную премию Американской киноакадемии.
— На лестнице образовалась пробка, и рядом со мной застрял Аль Пачино. Он держал за руку свою дочку и несколько мгновений находился в каких-то сантиметрах от меня. Я мучительно вспоминал, что я должен ему сказать. Он ушел, и я понял. Благодаря ему, его таланту изменилась моя жизнь. Еще будучи студентом театрального училища я увидел пару фильмов с его участием и понял, что я так не умею. В итоге я замыслил побег туда, где можно научиться такой степени мастерства.
— Смокинг готовите для церемонии?
— Смокинг у меня с 2007 года, когда мы полетели в Канны с фильмом «Изгнание». Его купили мне продюсеры, потому что он стоит очень дорого — несколько тысяч долларов. И с тех пор я его надеваю. Но, похоже, его надо поменять.
— Хорошо, а что будет дальше, когда история с «Левиафаном» закончится?
— Сейчас у Роднянского (продюсер Звягинцева Александр Роднянский. — Авт.) по крайней мере три истории на столе. Сценарий про Киевскую Русь написан еще в 2004-м, другой ждет своего часа уже почти 15 лет. Очень возможно, что возникнет что-то по ходу, как это было с «Еленой» и тем же «Левиафаном». Думаю, сначала нужно выдохнуть, перевернуть страницу и начать с чистого листа.
Всего в копилке советско-российского кинематографа шесть «Оскаров». Последний раз высшей награды Американской киноакадемии удостоена анимационная лента «Старик и море» (2000 г.). Ранее «Оскара» получил Никита Михалков за киноленту «Утомленные солнцем» в 1996 году. Также победителями становились «Москва слезам не верит» Владимира Меньшова в 1980 году, «Война и мир» Сергея Бондарчука в 1968 году, советско-японская картина Акиры Куросавы «Дерсу Узала» в 1975 году, «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» (1942 г.).