По Божьей милости произошло чудо

 

 

Люди воcприняли это как чудо. Произошло оно в последний день пребывания святыни в нашем городе, перед ее отъездом в Златоуст. О значении этого события и вообще веры в жизни рассказывает иерей Дионисий Смирнов, клирик Свято-Георгиевского храма, настоятель будущего храма в честь святого князя Дмитрия Донского.

— Отец Дионисий, сколько лет вы служите в Свято-Георгиевском храме и посещаете 5-ю колонию? В чем заключается ваша миссия?
— В этом году будет десять лет, как служу в этом храме, а в колонии — почти девять лет. Мы стараемся совершать там хотя бы два богослужения в месяц, потому что храм приписной — в честь святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. Собственно, бурную деятельность там невозможно устроить: это режимное заведение, там особые условия, и двух раз в месяц хватает. Ездим и на большие, и на престольные праздники.

— Вы оказываете еще и гуманитарную помощь?
— Гуманитарную помощь оказывают добрые люди, которые приходят к нам, а мы их дальше ориентируем. Например, группа инициативных христиан пожертвовала средства на покупку игрушек и предметы гигиены для маленьких детей, обитающих в доме матери и ребенка. Всегда находятся люди, которые помогают, творят доброе дело. К пасхальным торжествам тоже всегда стараемся проявить участие, чтобы и в заключении люди почувствовали пасхальную радость. Привозим туда куличи, крашеные яйца.

— Как восприняли люди приезд частицы мощей блаженной Матроны Московской?
— То, что мощи святой блаженной Матроны Московской привезли в пятую колонию стараниями и начальников ГУФСИНа, и нашей митрополии, — это первый случай в истории колонии! И все без исключения, начиная от начальника колонии и заканчивая заключенными и служащими, были там. Мне кажется, пришла вся колония. Пока мощи находились в храме и я читал акафист блаженной Матроне Московской, все успели пройти, кто имел такую возможность.

Храм был полон, всем было радостно. Лично я, пока мощи пребывали в Свято-Троицком храме, не смог выбрать дня, чтобы поехать туда: то одно, то другое, то третье. И для меня это тоже было не меньшее чудо, что приложился и я к святыне. В Москве надо выстоять десятичасовую очередь, а здесь по Божьей милости произошло самое настоящее чудо. Оно обыкновенное, но все равно чудо! Когда еще мы к таким угодникам прикоснемся, когда еще дерзнем у них спросить помощи?
И женщины так хорошо это восприняли, ушли с такими радостными сердцами! Думаю, кто-то просил быстрейшего исцеления, а кто-то и быстрейшего освобождения. Потому что не единым духом человек живет. Конечно, приоритетом должно быть спасение души, но человек так устроен, что духовное идет у него рядом с материальным.

— Некоторые считают: зачем в местах заключения храмы, ведь «горбатого могила исправит», а вы что скажете в ответ?
— Суть в том, чтобы человек с помощью духовной жизни качественно изменился, ведь его природа способна любить, творить, делать благо. И когда человек начинает это благо сотворять, он является соработником Бога на земле. Один из святых отцов сказал: когда человек творит добро, то Бог творит его руками. Качественное изменение человеческой личности возможно посредством жизни духовной.

Господь ведь создавал человека для чего? Для того чтобы он был существом, которое будет воспринимать благо, а благо — это не что иное, как благодать Божья. Это то, что энергиями своими Господь поддерживает в образе Святого Духа, в таинствах церкви. Благо является основой жизни, и духовной — без сомнения, а духовное всегда связано с телесным, и наоборот. Когда мы стоим в храме, мы же через материю воздействуем на душу, слышим и видим культ богослужения, наши органы слуха слышат молитву — и все это передается духовному началу, а, с другой стороны, духовное тоже передает телесному. Все действия проецируются в душе, направляются умом, на сознательном уровне. Если человек в сознании, он владеет своей жизнью, своими поступками и действиями. И то, что происходит в нашей жизни, происходит только с прямым нашим участием

Для чего храмы нужны в колониях? Люди везде одинаковые, и здесь то же самое наше общество, где есть верующие и неверующие люди. Но особые условия не дают нам повода не сотворить там храм! Наличие небольших храмов, молельных домов, часовен в местах лишения свободы — это тот остров, на который можно прийти на несколько часов или минут, пообщаться с Богом, помолиться и, может быть, отвлечься. И неоценимо действие храма на место, которое само по себе радости не приносит. Храм с его богослужебной деятельностью — это уже луч света! Конечно, нельзя априори сказать, когда исправится человек — сейчас или завтра. Это может быть долгий процесс, и мы не знаем, когда произойдет это перерождение. Но на духовном уровне человек все равно меняется, любое наше действие в жизни дает на духовном мире ту проекцию, которую мы сами составляем. И чем больше будет таких путей, таких маяков, как храмы, тем больше будет возможностей человеку исправиться.

Некоторые подвижники, философы и педагоги считают, что человек родился — и уже все в нем генетически заложено: характер, образ жизни и так далее. Можно и согласиться, и не согласиться. Но задача для человека, которой осужден, не в том, чтобы он стал религиозным или каким-то одухотворенным, это уже следующая ступень, а в том, чтобы включать свою природу в этот процесс. Может, пока и не осознанно, постепенно, где-то в размышлениях, но он может поверить и прийти, и это очень важно.
Даже у людей, заходящих в храм на полчаса, все равно останется след. Любой храм — это то место, где обитает благодать Божья в виде Святого Духа, любой, где бы он ни стоял: в колонии, на космодроме, в тюрьме, под водой, на земле. Эта благодать существует, и существует она НЕПРЕРЫВНО, пока есть человечество. Пока существует человеческий род — и будет Божья благодать всегда. Только вопрос один: собираются ее усвоить или нет, а для этого нужна вера. А веру как в человеке пробудить? Надо создать условия, в которых вера его будет укрепляться. Это опять постигается посредством духовной жизни, неразрывно связанной с храмовой жизнью. Конечно, не каждый человек может круглосуточно находиться в церкви, но он может и дома организовать свой быт наподобие церкви, это будет большой плюс в его духовной жизни.

— А были у вас интересные встречи или наблюдения?
— Чудес евангельских, конечно, не было, но одно можно сказать: люди всегда меняются, приходят одни, уходят — уже другие. Наш приход в колонии напоминает перевалочную базу: люди ходят, ходят, ходят, исповедуются, причащаются, молятся — и раз, настает долгожданный день! Бывает, что люди действительно молятся и просят Бога, и вдруг происходит условно-досрочное освобождение. Пару-тройку таких случаев могу назвать. И если условно-досрочное освобождение можно назвать чудом, то пусть это будет чудо.

— Можете вспомнить случаи, которые вас поразили?
— Не припомню. Я ведь не отношусь к этим людям как к заключенным. Я захожу в храм и абсолютно не думаю, что вокруг преступники или осужденные. Для меня это такие же люди, с которыми нахожусь в диалоге, мы беседуем постоянно. Не только в форме проповеди — можно и так побеседовать, если время есть. Все люди разные, но если так относиться к людям, нет этой границы, их разделяющей, а для священника ее и не должно быть на самом деле.

— А что больше всего их беспокоит, они делятся с вами?
— Видите ли, это та сторона жизни, о которой, наверное, никто не говорит. Тюрьма есть тюрьма, и понятно, что это не пионерский лагерь, не детский сад. И пребывание в месте, где концентрируется негатив, само по себе тяжелое. Поэтому когда там есть храм, есть молитва, это хоть как-то оживотворяет вот эту мглу, в которой пребывает вся колония. И люди действительно хотят измениться. Да, они несут наказание, но жизнь продолжается. У Достоевского есть ярчайший пример, когда раскаянье у Раскольникова наступило буквально через секунду после убийства, а предстояло ему еще пережить много-много лет. Кстати, многие сюжеты кинематографа основаны на этом, хоть это далеко не маяк благодетели и благодати в нашей жизни. Иногда в фильмах показывают, что человек совершает зло и вдруг приходит в себя, он понимает, что совершил нечто непоправимое.
Я не скажу, что работа в колонии трудная или тяжелая: люди везде одинаковые, пусть и в исправительном учреждении. Мы все знаем, как сложно измениться человеку, в любых условиях, где бы он ни был.

— Вы сказали, что вы весь день сегодня заняты, в разъездах… Были какие-то особые дела?
— Обычный храмовый день: с утра — литургия, исповедь, причастие, затем — венчание, похороны, вечерняя служба. А еще сегодня я побывал на стройке нашего будущего храма на пересечении Сталеваров и Коммунистической. Мы забили пробную сваю. Это была контрольная забивка, чтобы знать, как будет почва держать сваи, сняли показания приборов. Это будет храм в честь святого князя Дмитрия Донского, и в нем милостью Божьей я назначен настоятелем. Даст Бог, построим…