Итоги культурной пятилетки с Алексеем Бетехтиным

 Пять лет прошло, как культурное ведомство поменяло своего руководителя и вручило министерский портфель Алексею Бетехтину. В 2010-м официальные депеши застигли его в южном городе Сочи, но он без долгих колебаний покинул море и солнечный берег. «Почему?» – первый вопрос первой встречи. «Хочу сделать свой творческий проект». Спустя пятилетку спешу уточнить у министра, получилось ли осуществить свою мечту, сколько и чего удалось сложить в копилку за не столь продолжительный, но все-таки срок.

Не «Альфа», но все же

– Я как раз об этом думал несколько дней назад, – министр откидывается на спинку кресла, осилив очередную кипу документов «на подпись». – Все время кажется, что маловато, а потом начинаешь вспоминать – вполне прилично.

– Начнем с крупных достижений.

– В первую очередь в министерстве были проведены структурные изменения, добавились новые полномочия и функции. Первым шагом стала передача в наше ведение отдела туризма, который должен был заниматься формированием нового имиджа и расширять туристский потенциал. В 2012 году мы открыли Центр по развитию туризма, который включился в работу. Это позволило разработать программу развития туризма. А в этом году отдел расширили и перевели в разряд управления.

– В свое время решение вызвало некое недоумение: где туризм и где культура? Вы считаете, такой шаг оправдал себя?

– На самом деле все взаимосвязано: тот же туризм соприкасается с музейной деятельностью, работой заповедников, в первую очередь «Аркаима», напрямую связан с достопримечательностями – памятниками истории и культуры и с теми же культурными мероприятиями, вспомним наши фестивали Ильменку и Бажовку. Таким образом, мы подвязали туризм к тому потенциалу, который имеется у музеев, архитектурных, природных и прочих достопримечательностей. И наладили взаимодействие между структурами. Еще одно направление добавилось за прошедшую пятилетку: нам доверили курировать вопросы национальной политики – это перешло к нам от главного управления по делам печати и массовых коммуникаций. А в этом году полномочия управления также расширились за счет вопросов, связанных с экстремизмом.

– И как же минкульт собирается бороться с экстремизмом?

– Ну, мы все-таки не подразделение «Альфа», – усмехается министр. – Поэтому наша задача – профилактика, и в первую очередь мониторинг обстановки в территориях. И опять же используем потенциал по всем направлениям. Так, к примеру, активно включился в работу областной Дом дружбы народов, с которым наше управление тесно сотрудничает, проводит большое число совместных мероприятий, тот же Сабантуй, который грядет в ближайшие дни и привлекает массу туристов, а следовательно, и управление по туризму подтягивает. Раньше все эти структуры были разрознены, а межведомственные проблемы решать было гораздо сложнее, чем внутри одной структуры.

Таким образом, министерство за эти годы расширилось и стало более функциональным.

Рельсы в никуда

Следующим в зачет пошел переход на новые экономические рельсы. Уж сколько споров, уговоров, разговоров было по этому поводу: какую систему выбрать – казенную, бюджетную, автономную? Руководители терялись в догадках: за прошедшие годы к существующей системе хоть как-то приспособились, а обещанные выгоды новой выглядели весьма туманно. Впрочем, в государстве – как в армии: приказы не обсуждаются.

– Это потребовало большой работы, оформления огромного количества документов, разработки и внедрения подзаконных актов. Культура – весьма разнообразная, разноликая сфера, в которой есть профессиональное искусство, а есть народное творчество, самодеятельность, клубы, есть музеи и библиотеки. У всех система оценки труда разнится. И в каждом направлении были разработаны и приняты свои показатели. Этот труд не виден со стороны, но тем не менее работы было много.

– И каковы результаты? Затраченные усилия оправдались?

– Как сказать… – министр глубоко вздохнул. – Ну, с казенными учреждениями все понятно – такой статус позволяет обеспечить их потребности. Хотя опять же вопрос щекотливый: вроде должны библиотечные фонды пополнять регулярно за счет бюджета, но ведь они не пополняются на самом деле или недостаточно пополняются. В бюджетных учреждениях добавилось больше писанины, а благодаря законодательству вся сложная надстройка, довлеющая над руководителями, заметно уменьшает эффективность работы бюджетного учреждения. Грубо говоря, если раньше те же директора театров были хорошими хозяйственниками, то нынешние условия им этого не позволяют. Ну вот, чтобы понятнее было, такой пример: в свое время, в голодные годы, директор ММК поменял часть металла на продукты и выдал рабочим в счет зарплаты. Тогда в партийных кругах это бурно обсуждалось, осуждалось, но в результате было признано эффективной мерой. Сейчас бы такого директора просто посадили без разговоров. Сейчас настолько жестко все зарегламентировано, что директора просто не могут, даже если захотят, ничего предпринять.

– Для свободы и самостоятельности есть автономные учреждения…

– Да, но зато нет субсидиарной ответственности государства, и в любой момент могут сказать: «Денег нет». В автономии хорошо тем, у кого была хорошая материальная база, отремонтированные здания, помещения, в которых крыша не течет и канализация работает. А у нас в культуре таких, как вы знаете, совсем немного.

Инструменты вместо дров

Главная культурная проблема в том, что за все годы так и не удалось изменить отношение к культуре: как ее финансировали по остаточному принципу, так и продолжают. Впрочем, вряд ли это под силу кому-либо, за исключением президента. Однако кое-что все-таки удалось предпринять и на областном уровне.

– Принята программа по материально-техническому обеспечению, впервые за долгие годы, благодаря чему вот уже три года подряд мы имеем возможность выделять деньги, помогать учреждениям с ремонтами. Конечно, 25 миллионов рублей, которые выделили на программу, при потребности в один миллиард недостаточно, но раньше и этого не было. В отличие от медицины и образования, мы так и не попали в нацпроект, и это притом что ни в здравоохранении, ни в образовании материальные проблемы пока еще не являются ключевыми, а у нас они давно стоят во главе угла. Мы сейчас оказались у разбитого корыта и вынуждены заниматься тем, что постоянно латаем дыры. Знаете, когда упал метеорит, работники культуры в голос твердили: «Благодаря метеориту мы наконец-то поменяли кровли и окна», а вот представители других отраслей этим не были озадачены, потому что такого вопиющего состояния, как в культуре, нет нигде.

Удалось на время немного снизить «градус кипения» в музыкальных школах. На фоне общей постсоветской тенденции инструментарий почти полностью пришел в негодность – в некоторых учреждениях 90 процентов инструментов можно было смело пускать на дрова.

– В свое время, с десяток, а то и больше лет назад, в стране отменили родительскую плату в школах искусств, но при этом никакой компенсации от государства не последовало. А ведь эти самые родительские деньги отправлялись не только на доплату учителям, но и на закупку новых инструментов. В результате за эти годы материальная база пришла в негодность. Ну, хорошо, если с покупкой гитары для ребенка родители могут решить вопрос, то купить фортепиано проблематично. Я уже не говорю о последних технических нововведениях, хотя есть отдельные учреждения, которые их активно используют – тот же «Камертон» в Магнитке. Нам удалось запустить программу по обеспечению музыкальных школ инструментами. Первый транш был самым крупным – 40 миллионов рублей. Тут же среагировало Министерство культуры РФ и выделило нам 12 миллионов. Опять же этого недостаточно, но хотя бы что-то. А при родительской плате, как в старые времена, школы собирали бы по 150 миллионов в год, и не понадобилось бы латать дыры в обеспечении.

Грелка для души

– Какой-то невеселый разговор у нас получается. Ну, должно же быть что-то, что греет душу?

– Есть и такое. По крайней мере, с фестивальным движением мы заметно продвинулись, прибавили в весе: в списки добавились фестивали «Денис Мацуев приглашает», «Дни высокой музыки», «Марафон талантов» и Фестиваль искусств. Три из них прижились и успешно развиваются. Ильменка и Бажовка пережили переезды, брендирование, изменили стиль и формат.

– Кстати, «Солнечная долина» теперь станет постоянным местом прописки Ильменского фестиваля?

– Пока это пилотный проект. Вообще, мы долго искали место, и на сегодня это самая подходящая территория. Были некие опасения с переездом, поскольку фестиваль свое название получил от озера Ильмень, на берегу которого он проходил. Но за эти годы слово «Ильменка» уже стало именем нарицательным, а не привязанным к какому-то месту. И куда бы она ни переехала, она все равно останется Ильменкой. Вариант с переездом мне показался удачным: на горе можно использовать большую сцену, которую, кстати, мы не могли установить на берегу – не позволял рельеф. Большая парковка, машин в городке не было – мы пошли в этом направлении по западному образцу: там люди машины оставляют в одном месте, а палатки ставят в другом, а у нас привыкли автомобиль под палатку загонять – придется отвыкать. Палаточный городок разбили по всем правилам, отдельно установили торговые ряды. Я считаю, что все прошло удачно.

Все могут короли?

– Возвращаясь к мечте, с которой вы вернулись в Челябинск. Мечта сбылась?

– Нет. Пока не удалось. Причина банальна: под любой проект нужны ресурсы, которых нет, – собеседник разводит руками. – А мечта, как ей полагается, грандиозная и красивая: хотел, чтобы в городе появился большой театрально-концертный зал на полторы, а то и две тысячи мест. И чтобы это был зал-трансформер, с прекрасной акустикой и хорошим световым оборудованием, что позволяло бы проводить как симфонические концерты, так и привозить театральные постановки. В комплекс должны входить гостиница для артистов, ресторан, детская площадка. То есть этот проект должен быть связан не только с профессиональным искусством и ориентирован на большие события, фестивали, но и с повседневностью. А не так, как «Трактор», который построили, а он по большей части простаивает.

– Проект обсуждался в высших кругах?

– Регулярно. Еще при Макарове (Владимир Макаров, бывший министр культуры области. – Авт.) велись разговоры. Причем я уверен, что под этот проект можно подтянуть бизнес и вывести его на самоокупаемость.

– Вы считаете это реально в нынешних условиях?

– Вполне. Это театр со всеми его цехами и сотрудниками перевести на самоокупаемость невозможно, а хорошую прокатную площадку – вполне раельно. В первую очередь за счет увеличения объема и удешевления цены на билеты. Что далеко ходить? Пример имеется в Екатеринбурге.

– Что вам нравится в работе министра, а что нет?

– Люблю работать с людьми, есть возможность формировать культурную среду и влиять на нее, и таких рычагов гораздо больше, чем у директора театра или филармонии. Не нравится бумажная работа, вся эта бюрократия, которой на самом деле очень много.

– Последний вопрос: все эти стратегии, программы, обещания – все это будет работать?

– Я прекрасно понимаю, в чем заключается основная миссия и функция культуры. И меня искренне порадовало, когда я услышал это в устах президента – понимание культуры, как стратегического ресурса, без которого невозможно экономическое развитие. Теперь главное, чтобы чиновники это подхватили и начали работать. Потому что недостаток культуры оборачивается полными тюрьмами и майданом.