«О прага, ты — вина глоток!»
«О Прага, ты — вина глоток!
Стократ повторено и спето,
Не потускнеет имя это,
Как вздох любимой, как зарок...»
ЯРОСЛАВ СЕЙФЕРТ
Впереди разбегается улицами золотая Прага. Мы с новоиспеченным супругом переглядываемся и бросаемся ей навстречу. Еще не зная, что свадебное путешествие навеки повенчает наши сердца с древним городом.
Езденьки и вступеньки
Для начала нужно раздобыть езденьки. В Чехии билеты, по которым ездят, называются езденьки, а по которым куда-то проходят — вступеньки. Я не устаю умиляться этим словам и очаровательному акценту, с которым чехи говорят по-русски.
К своему удивлению, мы без труда разобрались в местном транспорте и вскоре оказались на Вацлавской площади, с которой обычно начинаются все экскурсии. Оглянулись, и… скорость резко упала до почти нулевой. Хочется разглядывать каждый дом: украшенные башенками, лепниной, скульптурами, барельефами, фресками, они не дают просто так дойти до конца длинной площади. А ведь есть еще причудливо подстриженные клумбы в центре!
Немного тормозят движение многочисленные экскурсоводы. Мы быстро отчаялись понять как, но они необъяснимым образом определяют в нас русских, даже когда помалкиваем. Раз за разом отмахиваясь от их услуг, доходим до памятника святому Вацлаву. Я не видела знаменитого Медного всадника, потому не буду спорить, производит ли он такое сильное впечатление. Кроме того, мы привыкли к одиночным скульптурам, а здесь предпочитают композиции. Эта — еще одна из самых скромных: в центре сам Вацлав, по углам — четверка других чтимых чешских святых.
С площади уходим блуждать по улочкам. Я любуюсь каждым домом. Артем проклинает солнце и отчаянно щелкает фотоаппаратом против света: снимать трудно, но просто так уйти от этой красоты — нереально! Сворачиваем в любой отулочек и долго не можем оттуда выйти: внутри поджидают то часы с причудливыми рисунками на циферблате, то витрины с картинами, то улыбающийся бронзовый писатель.
Я ныряю в открытые воротца и понимаю, что оказалась в церковном дворике. Посомневавшись немного, входим в костел. На скамьях сидят, потупившись и сжав руки, несколько прихожан. Высокие линии свода, мягкий золотистый свет, алтарь... Дом Бога. Здесь нельзя фотографировать, но даже если бы было можно — звук фотоаппарата кажется непозволительным нарушением призыва «Silentium!» на табличке у входа. Тут нельзя быть туристом, и мне неловко за свою красную кофточку, за чуть слышный шорох моих мягких туфель. Если бы я могла, я бы пришла сюда молиться.
Надо бы возвращаться на запланированный маршрут, но красота ведет совсем в другую сторону. Прага ложится мостовой под ноги, высится старинными домами. Смотрит. На здании банка — огромный каменный глаз. Девочка с плаката закрывает лицо ладошками, и на руках у нее нарисованы глаза. На вершине колонны — глаз в треугольнике лучей. Прага смотрит.
Тик-так
Староместская площадь встречает нас гомоном многочисленных туристов и всевозможной братии, с ними тесно связанной, — уличных музыкантов, экскурсоводов, зазывал. Долго оттягиваем удовольствие знакомства со знаменитыми астрономическими часами. Отдыхаем, сидя прямо на бордюре. Здесь же пристроились другие иностранцы. Кто-то перекусывает, прямо не отходя от места. Артем неотрывно смотрит на Храм Девы Марии перед Тыном, сраженный наповал его готической архитектурой. Начать ревновать, что ли? Но от собора и правда глаз не отвести!
Неторопливо осматриваем ратушу с ее арками и башенками, заворачиваем за угол и радостно хлопаем глазами, увидев астрономические часы, неожиданно низко расположенные и близкие. Я с удовольствием разглядываю красивый циферблат, пытаясь понять, движутся ли многочисленные стрелки, и что они значат. Это мне так и не удалось. Ни одна стрелка не указывала на 12, когда обыкновенный циферблат в верхней части башни показал конец часа и начался бой. Вокруг столпилось множество людей, желающих, как и мы, почтить вниманием знаменитое зрелище, но видно неплохо. Прошли перед своими окошками фигурки апостолов, зазвонил в колокол скелет, означающий Смерть... Толпа разразилась аплодисментами — как будто точные часы или их создатель могут слышать. Но я тоже хлопаю. Часы — это Прага, а она слышит.
Я собиралась сперва обойти всю площадь, но одного взгляда на Артема достаточно, чтобы понять: если он сейчас же не встретится со своей новой готической возлюбленной, то где-то что-то рухнет. Среди домов и летних кафе с трудом находим двери в храм. Он изучает любопытным взглядом золоченые статуи на колоннах, иконы, алтарь, зло поглядывает на табличку с перечеркнутым фотоаппаратом. Я тоже осматриваюсь и не могу отделаться от ощущения... разочарования. Гомон туристов отвлекает, статуи блещут, и за каждой из них не видно целого. На выходе Артем быстро щелкает запрещенным фотоаппаратом, но, выбежав на улицу, мы признаемся друг другу в одном и том же: маленький костел возле Вацлавской трогал душу куда сильнее. Тынский храм прекрасен снаружи и роскошен изнутри, но Бог здесь больше не живет.
С площади мы отправились в другое знаменитое место — на Карлов мост. Из всех мостов Праги его можно узнать не только по красоте, но и по обилию туристов. Приходится лавировать в толпе, но места хватает, чтобы замереть перед каждой статуей, рассмотреть ее. Возле некоторых собирается очередь: на таких есть отполированные до золотого блеска места — те, что принято гладить на удачу или для исполнения желаний. Выступают музыканты. У перил выстроились сувенирные лотки. Художники предлагают нарисовать портреты или карикатуры. Веселая парочка фотографируется под статуей распятого Христа. И на все это надменным взглядом каменного знаменосца смотрит древняя Прага.
Спасаясь от толпы, углубляемся в еврейский квартал. Здесь тоже хватает туристов и сувенирных лавочек, но они совсем не кажутся лишними, не то что на Карловом мосту. Призывный звон — словно Староместская ратуша совсем рядом. Открываем одну из дверей и оказываемся перед целой стеной часов. Крошечный магазинчик дружно тикает. Продавец среди этого великолепия кажется чем-то инородным и очень маленьким. В витрине медальоны «старого металла» с неожиданно малым ценником. Видимо, мой взгляд стал умоляющим: через минуту мы вышли из магазина, забрав кулон с изображением циферблата астрономических часов на крышке и живыми, отсчитывающими время стрелками под ней. Я сжимаю часы рукой. Это — тоже
Сверившись с моим маршрутом, проходим мимо магазина сладостей и сворачиваем в переулок — здесь находится музей шоколада, и через стеклянную стену любой желающий может посмотреть, как два кулинара готовят карамель: разминают массу, месят ее, скатывают в «колбаски». Переминаемся на уставших ногах, но любопытство сильнее. Мы уже отчаялись понять, для чего хитро скатали вместе розовую, черную, белую и зеленую карамель. Но когда огромный конус (такой знакомо полосато-зеленый с внешней стороны) стали вытягивать и нарезать поперек, меня осенило. Подталкиваю Артема локтем: «Да это же арбуз!» Немного карамели вынесли на улицу — попробовать всем желающим. Мы тоже взяли по конфетке — как и ожидалось, очень вкусно!
С еще большим любопытством мы нырнули в музей призраков по дороге к Карлову мосту. В нем гостей сразу обволакивает смесь негромкой музыки и сумрачной пустоты: то ли народ не хочет щекотать себе нервы, то ли не надеется найти в этом месте что-то интересное. Оно и к лучшему. Мы берем билеты с картой на обратной стороне, текст экскурсии на плохоньком русском и спускаемся в подземелье. Здесь не пугают... или почти не пугают. Просто рассказывают о легендах Праги. Мы читаем описания, оглядываемся. Это похоже на увлекательный квест — иных призраков нужно поискать! Кто-то притаился под потолком, кто-то наполовину ушел в стену, и закрепленная дверь приоткрыта не зря: в щелочку можно заглянуть и увидеть жутковатую ухмылку скелета...
На Пражский Град мы плотоядно облизывались с первого дня. Я рвусь в храм святого Витта. Артем только что шею не сворачивает, стараясь не выпускать готическое строение из виду, но мудро предлагает оставить самое вкусное на потом. Поворчав немного, иду с ним в старый королевский дворец. Здесь встречает смесь богатства с простотой и какой-то особенный старинный запах. Фотографировать нельзя, но если секьюрити не видят, то можно. Только, чур, не выдавать моего благоверного!
Осматриваем базилику святого Георгия — поразительно простой и светлый костел. От небесного отправляемся к земному — на Злату Уличку. Когда-то на ней жили защитники крепости, потом ювелиры, а по некоторым легендам — и алхимики. Пройдя пару шагов по улочке, сворачиваем на лестницу, украшенную рыцарскими латами, и оказываемся в оружейной, среди фантастических изделий прошлых веков. Причудливые брони, более или менее понятные мечи, пики, кинжалы, а вместе с ними — совершенно поразительные, никогда мною не виденные, вроде меча с ружейным дулом — этакого прадедушки винтовки.
Из оружейной выходим на лестницу, надеясь где-нибудь присесть и отдохнуть, ибо голова гудит от впечатлений, а ноги — от более прозаической усталости. Однако не тут-то было: спуск ведет в совершенно другой дворик, а в нем расставлена артиллерия! «А мы запалим трубочки, а мы направим пушечки... — насвистываю я и навожу дуло на мужа. — А ну, ребяты, пли!», — Артем щелкает фотоаппаратом, и мы идем вместе умиляться моей кровожадной ухмылке на дисплее.
Из того же дворика ныряем в подвал — и у нас возникают подозрения, что кузнец только притворялся честным кузнецом, а сам прикрывал поиски философского камня. В подземелье — алхимическая лаборатория: колбы, склянки, минералы. И, словно случайно, застеленная шкурами кровать и оставленная на ней мандолина. Наверное, алхимик, обычно бледный и сосредоточенный, поздним вечером обнимает золотистый гриф и топит одиночество в переборе струн...
Мы отправляемся дальше по улочке, заворачивая в каждый домик. Порой это просто нарядные магазинчики с забавными сувенирами (дорогими неимоверно), порой — комнаты жителей: ювелира, прачки, красного стрелка.... Разные люди из разных эпох словно вышли на минуту, а пока их нет — мы сквозь стекло разглядываем жилище. Перед выходом посещаем темницу: тут и темные камеры, и пыточные приспособления, и последнее письмо узника, прочитать которое мы, конечно, не можем. После Золотой Улочки можно выйти за стены Града, однако у нас еще остался гвоздь сегодняшней программы.
Желающих войти в храм святого Витта — хоть отбавляй, и их можно понять. Впрочем, нам проще, чем многим: мы не связаны экскурсией. Проходим внутрь — и над головой вскидываются величественные своды, озаренные сиянием витражей. Всматриваюсь в них и ничего не воспринимаю, кроме красоты. На высоких колоннах почти нет статуй. Простой серый камень, едва ли мрамор — но окна окрашивают его в прозрачные тона желтого, лилового, синего. Здесь хватает туристов и кроме нас. Щелкают камеры. Но нам глубоко безразлично. Этот костел ничто не может испортить. Не знаю, жив ли здесь Бог, которому молился святой Витт, но здесь живет такая красота, что она и есть — Бог.
Осмотр пора заканчивать. С тяжелыми сердцами шагаем за двери, останавливаемся на залитой солнцем площади и смотрим друг на друга совершенно дикими глазами, пытаясь понять, как мы могли уйти из этого восхитительного места.
Не захотели мы пропустить и пражские парки. Поднялись на зеленый холм за Влтавой, где поблескивает нарядный павильончик (оказавшийся, впрочем, просто рестораном) и качает тяжелой стрелкой строгий метроном. В парке вперемешку гуляют туристы и местная молодежь. Кто-то катается на скейтах, кто-то просто сидит среди зелени. Висит на длинном тросе целая коллекция обуви. Играет музыка — просто веселая мелодия из магнитолы, а не очередная живая композиция для туристов. Здесь Прага — какая-то особенно молодая, простая и задорная. А ведь совсем недалеко высятся стены древнего Града...
Настоящим приключением оказались поиски входа в сад при здании Сената — парк Валенштейн. Но пышный сад того стоил! В первом же дворике нас встретил фонтан, по размерам больше похожий на пруд. В воде растут камыши и плавают крупные рыбы. Я при виде них рот раскрыла, а мой Темка помянул сковородку. По зеленоватой поверхности шныряет утиное семейство. В центре на постаменте застыла статуя — герой, убивающий морское чудовище. Любят герои кого-нибудь убивать...
Вокруг озера по стриженой траве и песчаным дорожкам гуляют павлины — обычные и белые. Артем тут же начинает целиться в птиц фотоаппаратом. Те сниматься не хотят, а хотят поесть. Впрочем, хвосты есть только у белых павлинов, а они не очень красивы.
Зеленый лабиринт кустов невелик, и мы легко выходим на аллею, украшенную копия
В кабачке «Пражский музей пива» мы болтаем, потягивая почти издевательски вкусный напиток (а я-то думала, что пиво — гадость по определению!) из маленьких стаканчиков «дегустаторского набора» — по пять на каждого. Я впервые в жизни начинаю жалеть, что не умею пить. А как хочется заказать бокал «Мудрой луны» — полутемной, мягкой, с черничным благоуханием, или освежающего, черного как мрак «Мерлина»...
Прага осталась под крылом самолета, и порой я смею надеяться, что она хоть раз взглянула нам вслед своими золотыми глазами. В груди совсем глухо и пусто: сердца у меня больше нет. Вместо него на цепочке бьется точным пульсом часовых стрелок маленькая Прага.