Они создавали историю Челябинской области

Постановлением ГКО № 1181-сс от 22 января 1942 г. «О передаче материальных ресурсов и строительных организаций со строительства Сталинградских рубежей на строительство Бакальского завода (Челябинская обл.)» бригадный инженер Александр Комаровский был освобожден от должности командующего пятой саперной армией и от работы в НКО и переведен на службу в органы НКВД. С Комаровским в Челябинск, на Першинскую площадку, в феврале прибыла группа сотрудников НКВД, 10 — 15 человек, занимавших в 5-й саперной армии различные должности и составивших костяк оперативно-чекистского отдела управления исправительно-трудовых лагерей и строительства Бакальского металлургического комбината — «Челябметаллургстроя» НКВД СССР.

Утверждают, что первоначально должность Александра Комаровского звучала так: «начальник Управления строительства БМК НКВД СССР». Но все же согласно приказу по НКВД СССР в январе 1942 года, подписанному наркомом Лаврентием Берией, А.Н. Комаровский был назначен «начальником Управления исправительно-тру-довых лагерей и строительства Бакальского металлургического комбината — Бакалстрой НКВД СССР» (с 13 августа 1942 года — «Челябметаллургстрой» НКВД СССР).

Законы военного времени диктовали жесточайшие сроки: к четвертому кварталу 1942 года должны были быть пущены пять электропечей и два стана, к лету 1943 года — две доменные печи. И это притом, что само строительство началось только с марта 1942 года! Промбанк СССР, естественно, финансировал строительство даже без проектов и смет.
Начав строительство в окрестностях Челябинска, на Першинской площадке, с колышка в поле, Комаровский ценой жизней нескольких тысяч трудмобилизованных немцев (минимальная оценка — не менее шести тысяч человек, погибших от голода, болезней и расстрелянных за так называемый саботаж) добился уже к 19 апреля 1943 года первой плавки Челябинского металлургического завода.

Сегодня мало кто знает, что Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» был необычайно жестким даже по меркам военного времени: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским влас-тям не сообщал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и советской власти. В случае если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами, в Республике немцев Поволжья или прилегающих районах и случится кровопролитие, советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья...»

И в соответствии с этим указом поволжские немцы были массово высланы в Казахстан, Сибирь, но больше всего их все-таки оказалось у нас, на Южном Урале, в составе трудовой армии Бакаллага, позднее ставшего «Челябметаллургстроем».

Статус трудармейца был очень неопределенным. Они призывались через военкоматы, но не числились как военнослужащие. Они содержались как заключенные — за колючей проволокой и с мизерным пайком, но де-юре не были осуждены, уголовные дела на них не заводились.

Трудармейцы жили отдельно от зэков, в бараках, огороженных забором или колючей проволокой. По собственной воле они не могли поменяться даже койками в бараке. В каждом из них был человек, отвечавший за поддержание чистоты и порядка, освобожденный, как правило, от тяжелых физических работ. Если трудармеец выполнял или перевыполнял план, был дисциплинирован, ему разрешалось свидание с родственниками. После такой встречи его тщательно обыскивали.

По некоторым данным, смертность в Бакаллаге составила 17 процентов. Еще 30,5 процента были демобилизованы по инвалидности. Что это значит? Когда трудармеец становился совершенно не годен к работе, его выводили за ворота, давали сухой паек на три дня и отправляли в Казахстан или Сибирь. Сухой паек, конечно, съедался сразу, а ведь еще предстояла длинная дорога. Если он добирался живым до нужной станции, ему еще нужно было дойти 20 — 25 километров до совхоза, а его, естественно, никто не встречал. Такое расстояние было не под силу пройти измученному больному человеку, поэтому этих людей тоже смело можно отнести к погибшим... Для сравнения по проценту смертности самыми тяжелыми для системы ГУЛАГа тоже оказались 1942 — 1943 годы: если в 1941-м смертность в ИТЛ и ИТК составляла 6 процентов от общего числа заключенных, то в 1942-м этот показатель достиг 24,9, в 1943-м — 22,4 процента. А уже в 1944 году смертность по официальным показателям снизится до 9,2 процента.

Под началом Комаровского на строительстве металлургического комбината в Челябинске к 1944 г. работало свыше 44 тысяч человек. При этом вольнонаемные составляли лишь малую часть строителей. Значительную ее часть составляли советские немцы, а также трудмобилизованные из Средне-Азиатского военного округа и военнопленные германского вермахта из лагерей, разбросанных по всей Челябинской области...

 

Именно под эту гигантскую стройку 28 ноября 1942 года был издан совсекретный приказ НКВД СССР, № 002597 о создании в Челябинске лагеря для военнопленных № 68 с предполагаемой численностью в 10 000 человек для использования в системе «Челябметаллургстроя» НКВД СССР. Управление лагеря дислоцировалось в Потанино. 29 января 1943 года был объявлен штат первых пяти лагерных участков.

Согласно плану размещения военнопленных лагеря № 68 НКВД СССР, в марте 1943 года в лагучастке № 1 в Першино было размещено 1800 пленных немцев. В лагучастке № 2, непосредственно на стройплощадке, — еще 1200 военнопленных вермахта. На лагучастке № 3 в Потанино — 2100 пленных румын. Лагучасток № 5 Рудбакал принял еще 3200 румынских солдат. Лагпункты № 1, 2, 3 — примерно по 200 — 250 военнопленных немцев и румын.

В мае 1944 года генерала Александра Комаровского на посту начальника «Челябметаллургстроя» Главного управления лагерей промышленного строительства НКВД СССР сменил генерал Яков Рапопорт. О нем известно, что с 1918 года Яков Давидович трудился на руководящих должностях в ЧК Воронежской губернии. Был одним из организаторов беспощадного красного террора в отношении врагов советской власти в Воронежской губернии. Кроме того, Яков Рапопорт активно поработал на должности заместителя председателя Воронежского губернского Революционного трибунала и заместителя председателя Воронежского губернского комитета по борьбе с дезертирством.

С 1930 года Яков Рапопорт в управлении лагерей. С 1932-го — на ответственной должности заместителя начальника Главного управления лагерей (ГУЛАГ) ОГПУ, одновременно заместитель начальника строительства Беломорско-Балтийского канала («Беломорстрой»). В 1933 — 1935 гг. — начальник Беломорско-Балтийского комбината ОГПУ (с 1934-го — НКВД); в 1935 — 1940 гг. — руководитель строительства Рыбинского и Угличского гидроузлов, начальник Волжского лагеря; в 1940 г. — начальник Главного управления гидротехнического строительства НКВД СССР. С 1941 г. — заместитель начальника всего Главного управления лагерей промышленного строительства НКВД.

Яков Рапопорт упоминается в романе Александра Солженицынa «Архипелаг ГУЛАГ»: «Так впору было бы им выложить на откосах канала шесть фамилий — главных подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков «Беломора», шестерых наемных убийц, записав за каждым тысяч по тридцать жизней: Фирин — Берман — Френкель — Коган — Рапопорт — Жук».
Историки Гуверовского института Михаил Бернстам и Арнольд Бейхман даже сравнивают Рапопорта с организаторами немецких концентрационных лагерей — нацистскими преступниками Адольфом Эйхманом и Генрихом Гиммлером.

И в Челябинске Яков Рапопорт проявил себя с наилучшей стороны. В характеристике от 16 января 1947 г., подписанной секретарем Челябинского обкома ВКП(б), указывалось: «Как начальник строительства и лагеря проявил себя знающим сложное дело хозяйственного руководства большим коллективом рабочих, служащих и инженерно-технических работников и большими массами лагерного коллектива».

Как писали в «Челябинском рабочем»: «День Победы строители встретили на подъеме, досрочно выполнив задание правительства по вводу в эксплуатацию сложнейших производственных объектов на Челябинском металлургическом заводе. Сразу после окончания Великой Отечественной войны с участием Якова Рапопорта на ЧМС были разработаны планы по строительству жилья и объектов социально-культурного назначения».

 

Однако вместо реализации этих планов коллектив ЧМС получил особо важное правительственное задание — начать в районе Кыштыма сооружение завода № 817, предназначенного для получения ядерного оружия. Лаврентий Берия привычно дотошно исполнял 10-й пункт развернутого постановления ГКО
№ 7069-сс (особая папка) «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2». Последний пункт этого постановления гласил, что на Берию «возлагается наблюдение за развитием работ по урану».

 

При этом, естественно, буквально единицы даже в Кремле были посвящены в материалы агентурной разработки «Энермоз» (от английского enormous — огромный). Так в первом управлении НКВД СССР обозначались разведывательные материалы по атомной бомбе, получаемые из Англии и США, а также проблема атомного оружия в целом. И Лаврентий Берия, естественно, вновь поручил ответственную работу своим особо доверенным исполнителям.

На основании постановления Совнаркома СССР № 3150-952-чч от 21 декабря 1945 г. и приказа НКВД СССР № 001550 от 30 декабря 1945 г. начальнику «Челябметаллургстроя» Якову Рапопорту предписывалось немедленно приступить к строительству завода № 817, для чего организовать стройуправление № 859 НКВД Главного управления лагерей промышленного строительства НКВД СССР.

В 1945 году нарком Берия, курирующий атомный проект, подписал приказ НКВД № 007 «О мероприятиях по обеспечению развития, добычи и переработки урановых руд», которым «во исполнение постановления Государственного Комитета Обороны № 7102-сс/ов от 8 декабря 1944 года» на Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий НКВД (ГУЛГМП) возлагались: разведка урановых месторождений, а также доразведка других урановых месторождений, передаваемых НКВД для эксплуатации в дальнейшем; добыча и переработка урановых руд из этих месторождений; строительство и эксплуатация рудников и обогатительных фабрик на существующих и вновь открываемых урановых месторождениях; строительство и эксплуатация заводов по переработке урановых руд и концентратов; разработка «технологии наиболее рационального передела урановых руд на химические соединения» и технологии получения из них металлического урана.

Для руководства «разведками, добычами и переработкой урановых руд» этим приказом в составе ГУЛГМП организовывалось Управление по урану — Спецметуправление НКВД СССР. В системе Спецметуправления организовывался научно-исследовательский институт по урану, которому присваивалось условное наименование «Институт специальных металлов НКВД СССР (Инспецмет)». Заместителю наркома внутренних дел В.В. Чернышову и начальнику
ГУЛАГа В.Г. Наседкину приказывалось в первоочередном порядке обеспечить рабочей силой предприятия Спецметуправления «в полном соответствии с заявками, направляя контингент исключительно годный к тяжелому физическому труду». Пройдет совсем немного времени, и Спецметуправлению будет присвоено более определенное условное наименование «9-е управление НКВД СССР», Инспецмету — НИИ-9 НКВД.

Под начавшуюся стройку в декабре 1945 года совсекретным приказом начальника УНКВД Челябинской области № 00224 была изменена лимитная численность лагерных отделений лагеря
№ 180 (город Кыштым) и их содержания в сторону увеличения спецконтингента. А приказом № 00238 «в связи с прибытием дополнительного контингента военнопленных» было принято решение организовать в составе лагеря НКВД № 180 еще одно лагерное отделение в городе Карабаше.

Генерал-лейтенант Александр Комаровский был соответственно назначен начальником «Главпромстроя» — ведомства по строительству объектов атомной промышленности. Он много лет занимал должность заместителя министра среднего машиностроения СССР по строительству (министерства, осуществляющего функции управления атомной отраслью промышленности и обеспечивавшего разработку и производство ядерных боезарядов). Утверждают, что именно под руководством Комаровского и были построены Яковом Рапопортом первая советская атомная электростанция, комбинат «Маяк», центр атомной промышленности Челябинск-40 и многие другие подобные объекты. За заслуги в строительстве объектов для создания первой советской атомной бомбы указом от 29 октября 1949 года Александру Комаровскому было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

 

 

Кстати, в те годы существовал секретный указ Президиума Верховного Совета СССР № Вс-30/с «О лагерях НКВД СССР», разрешающий применение к наиболее злостным дезорганизаторам лагерной жизни и производства более суровых, судебных мер наказания, в отдельных случаях вплоть до высшей меры наказания — расстрела включительно.
В эпоху массовых репрессий кыштымская штрафная зона считалась местом действительно страшным. Считалось, что простому зэку здесь выжить было почти невозможно. Работать приходилось в каменном карьере. Инструмент — лом, кайло, кувалда, лопата. Норма — две кубовые вагонетки камня на человека. Это была атомная стройка, где далеко не все выдерживали каторжный труд. Не выполнил норму три раза — в худшем случае расстрел, в лучшем добавляют срок за саботаж. И лишь совсем недавно стало известно о восстаниях заключенных, после Великой Отечественной войны прокатившихся по многим лагерям. Самым крупным в Челябинской области стало восстание в Карабаше в 1953 году. В результате волнений спецконтингента в Карабаш пришлось вызывать войска, которые с помощью оружия подавили бунт и восстановили порядок. А память о восстании заключенных в кыштымской зоне на всякий случай еще долго выжигали каленым огнем.