ВсеЗонный рабский труд

 

 

Работа за колючей проволокой
Надо сказать, что исследовать оплату труда в колониях челябинские правозащитники начали давно. И особенно постаралась группа Николая Щура в последние три года в рамках специального проекта «Мониторинг нарушений прав человека, связанных с трудом осужденных в уголовно-исполнительной системе Челябинской области». Правозащитники сумели получить грант президента Российской Федерации. А когда эту работу выполнили, то опубликовали книгу-отчет «Рабский труд заключенных в современной России», где подня-
ты важнейшие общественные вопросы.
— Проблемой этой мы занимаемся давно, — рассказывает член Общественной наблюдательной комиссии Челябинской области Николай Щур. — Но сейчас появилась возможность принять участие в конкурсе и издать этот доклад. Труд заключенных вызывает много вопросов.

Во-первых, проблема оплаты. В подавляющем большинстве колоний, не только у нас в регионе, зарплата заключенных за месяц (25 — 28 дней) интенсивного труда, где редко выпадают выходные и рабочий день длится не менее восьми часов (а чаще по 12), в среднем составляет от 10 до 400 рублей!
Это всегда вызывало и вызывает естественное огромное недовольство заключенных. Хотя есть такие, кто получают и по 15 тысяч в месяц. Но это большая редкость.
В последнее время, при повышении внимания правозащитников к проблеме, зеки вдруг стали получать по 400 и даже по 1000 рублей. Откуда-то деньги нашлись. Но проблема в корне не решена.

Отметил Николай Щур и свое-образный характер труда в зонах, который тоже вызывает вопросы. Какие производства открыты в исправительных учреждениях?
— Очень многообразные, — отвечают исследователи, — но сегодня в зонах на два порядка меньше производят продукции, чем в советские годы. Тогда производство в колониях было сопоставимо с производствами предприятий «на воле». Теперь лесоповал и добыча полезных ископаемых сменились на тяжелую работу по переплавке и изготовлению разнообразного литья: траки, цепи, крупноформатные детали. Здесь много тяжелой ручной работы. Немало в колониях и деревообработки: от простой распиловки бревен до изготовления качественной мебели. Часто колонии договариваются с компаниями, и те в зонах размещают свои производства. Естественно, что продукция выходит под маркой предприятия. Много у осужденных такой работы, которую не встретишь в иных местах. Например, в колонии № 6, известной теперь на всю страну волнениями. Одна из причин бунта заключенных связана с работой. Там производилась обработка использованных медицинских шприцев и систем для переливания крови. Переработку зеки производили голыми руками. Никаких условий по безопасности труда не предоставляли. Или вот обдирка изоляции с кабелей, чтобы получить медную проволоку. Таких производств, где условия труда опасны, достаточно много во всех колониях.

Космическая норма
Но почему за такой труд так мало платят? Исследователи сделали потрясающее открытие. Оказалось, что это не какая-то злая воля сотрудников учреждений, а вполне юридически обоснованное явление. Во всех федеральных учреждениях службы исполнения наказания действует приказ ФСИН № 624, который и утверждает тарифные сетки, ставки на оплату труда не только осужденным, но и сотрудникам.
— И в этом приказе очень просто написано, — поясняет Николай Алексеевич, — что ставка даже самого высшего разряда рабочих меньше МРОТ, который принят в РФ. То есть, как бы вы ни работали и сколько бы ни работали, вы все равно получите минимальный размер оплаты труда. И то при условии выполнения нормы. Любой понимает, что такое норма с учетом оборудования, квалификации рабочего и прочее. «Но вы не выполняете норму!» — говорит заключенным начальник отряда в конце месяца и ставит 27 или даже 0,43 процента выработки. Но все дело в том, что нормирования в системе наказания не существует!

А все нормирование осуществляется простым способом. К примеру, начальник говорит: «Нужно пошить 500 костюмов к 25-му числу». Все. Это и есть норма.
— Выезжали в зоны с прокурором, — говорит Николай Щур, — на коллегии в ГУФСИН все кричали в один голос, что нормы есть, дескать, можно ехать в любую колонию. Но мы не нашли ничего. Ни сменных заданий, ни норм.
Настораживает, что нет никаких оснований не платить заключенным настоящую зарплату, которую они зарабатывают. Несмотря на то, что существует приказ № 624. Все мы знаем, что главным законом является Конституция. А в ней сказано: все граждане имеют право получать вознаграждение за труд, без какой либо дискриминации. Но сотрудники ФСИН пытаются изворачиваться: «Так они же не квалифицированные, так они же у нас не трудятся или плохо работают. Поэтому так мало получают».

Два одинаковых костюма
В женской колонии № 5 очень большое швейное производство. Местные сидельцы там шьют всевозможную форму для сотрудников колонии и камуфляж для продажи, весьма популярный у рыбаков и охотников. Для исследования это оказалось настоящей удачей. Потому что рядом с офисом правозащитников есть швейная мастерская, в которой шьют точно такой же камуфляж, с теми же техусловиями.

— И мне принесли калькуляцию, — делится Николай Щур. — Там было все расписано: что и сколько стоит. А внизу под нами — магазин, где продают эти пошитые костюмы. Было удобно сравнивать. Оказалось, что оба костюма различаются по цене всего лишь на 20 рублей. Одновременно выяснилось — швея получает за свою работу 18 тысяч рублей. А заключенная колонии № 5 — 400 — 450 рублей. Не надо было искать что-то еще для чистого эксперимента. Работают зеки гораздо интенсивнее и гораздо больше по времени, чем «на воле». И где остальные деньги, не выплаченные за работу?

Цена продукции складывается из себестоимости и расходов на зарплату. Рынок определяет цену изделию. Но у бизнесмена все расписано. А в тюрьме — только обез-личенные общецеховые расходы. А вот куда деньги перекочуют дальше? Очевидно, это вопрос для следственного комитета.
Интересно, что за одинаковую работу в зонах платят по-разному: от 400 рублей до 18 тысяч. Вот почему такой труд иначе, чем рабским не назовешь. Он принудительный (попробуй откажись) и он практически бесплатный, потому что плоды его присваиваются другими людьми.

Операция по две копейки
Теоретики давно мучаются: как определить природу трудовых отношений системы исполнения наказаний с заключенным? «Трудовой кодекс вроде бы распространяется на всех, — говорят они, но тут же добавляют, — но не во всей части». Опять же, какой тут кодекс, если никто никаких договоров с зеками не заключает. А чем руководствоваться, приказами? При этом начальники ФСИН жалуются: «Работы нет, госзаказа нет». Однако не секрет, что в колониях существует очень много подпольных производств. Разумеется, никаких налогов там не платят, зато привлекают к труду огромное количество заключенных. И они большей частью вместо заработанных денег получают «квитки» за отработанные часы.
— Опасная тенденция складывается, — подмечает правозащитница Оксана Труфанова. — Заключенный, выходя из колонии с квитками на руках, легко может доказать в суде, что он работал по 120 — 180 часов в месяц и получал по 7 — 15 рублей на руки. Свое обращение он может построить на том, что согласно принятому МРОТ, он существенно недополучал зарплату. И тогда открывается возможность стребовать с ГУФСИН не полученные деньги. Ан как каждый пойдет?

В самом деле, нужны массовые обращения в суд, чтобы сдвинуть эту порочную систему с мертвой точки. Но заключенные — не те люди, которые пойдут в суд. Кстати, заключенные в СССР получали ту же зарплату, что и на свободе. Выходили на волю состоятельными людьми. Полную зарплату получают и сидельцы за рубежом, такую же, как и вольные работники.
— Ни одного грамотного нормировщика в колониях нет, — утверждает Николай Щур. — А выплачивается МРОТ в случае «выполнения нормы». Да вот беда — не выполняет ее никто, кроме тех, кто в хороших отношениях с начальниками.

Табель там своеобразный. Пишут и не сдают никуда: «15 процентов нормы выполнил». А изделие — по расценкам на операции. По две копейки, по пять, что в принципе невозможно (операция длительностью в 15 минут). Но такие расценки есть. И никуда от них не денешься. Это очень удобно начальству, поскольку никто пожаловаться не может. И вот по каким причинам: во-первых, не на что опереться — нормы-то нет, а во-вторых, на начальников нельзя жаловаться. Это пошлый, отвратительный, железный принцип системы. В-третьих, отрицательная практика: несколько жалоб дошло до суда. Добивались, терпели, прошли многое. Но все они проиграли в суде. Ни одного решения в пользу заключенных нет. Прокуратура не видит нарушения законности. Отмечено в квитках, что отработано человеком по 150 часов. Полностью. Где его зарплата? Говорят: недовыполнение нормы — 43 процента.
Значит, он нарушал дисциплину? Пил чай? А тем не менее продукция отгружается в полном объеме. Надо лезть в бумаги дальше и смотреть. Это просто. Но мы получаем отписку: нарушений законодательства не обнаружено.

— Явление рабского труда у нас носит тотальный характер, — заключают правозащитники. — Тот, кто использует труд, тот, кто проверяет соблюдение законности, тот, кто принимает решение о правоте, — все в одной связке. Они между собой каким-то образом распределяют заработанное. И никто не будет кусать руку, которая подносит ложку ко рту.
— Нас интересовала природа нарушения Конституции, — заключает Николай Щур. — Труд есть. А денег нет!
А ведь как бы было правильно, если бы заключенный мог себе заработать к освобождению, по-честному выплатить деньги по иску, помочь своей семье. Но где взять эту возможность? Ясно же, что коварный и бессмысленный приказ № 624 нужно отменять. Но и этого мало. Требуется насквозь менять всю нашу пенитенциарную систему. Можно ли на это надеяться? Во всяком случае, исследование выполнено по президентскому гранту.