В лабиринтах жизни и творчества

Сегодня в филармонии открывается персональная выставка члена Союза художников России, члена общественного фонда «Гильдия мастеров» Сергея ЧЕРКАШИНА. Накануне выставки мастерская художника опустела.

«Эвакуировали» и огромное живописное панно, сделанное по заказу филармонии еще в 1992 году. В ходе затянувшейся реконструкции здания о заказе почти забыли и только спустя пятнадцать лет панно выставят на всеобщее обозрение.

В день открытия экспозиции логичнее рассказать о картинах, замыслах и мастерстве. Но разговор с художником зашел о другом. Сергей Леонидович работает в сфере очень модной в наше время, престижной. На современном языке — это дизайн интерьера. Для специалистов классической школы — это проектирование.
    
Лимит в интерьере

— Академию имени Штиглица в Ленинграде вы заканчивали как художник по проектированию интерьера. При этом большую часть жизни интерьером не занимались…

— У меня широкое образование. Для творчества были и другие сферы. Заниматься интерьером, особенно жилым, в советские времена было бесполезно: все производство спланировано, материалы выдавались строго по лимиту. Если по плану требовалось сделать сто квадратов мебели, мебельная фабрика ровно столько древесины и получала.

Лишнего не выкроишь. Нестандартное решение мебели и другого элемента интерьера приходилось выбивать на уровне секретаря обкома. Вспоминаю, как в 1971 году во время реконструкции кукольного театра на мебельной фабрике не могли сделать две двустворчатые двери в зрительный зал — не из чего было.

Только после того как в Москве в ситуацию вмешался куратор проекта Виктор Петрович Поляничко, двери изготовили из сверхлимитного материала. И так во всем. В основном проектировали Москва и Ленинград.

 Потому что они имели возможность хоть что-то достать — те же подвесные потолки из ГДР, которые поставлялись в Москву. А у нас делались художественные работы, навесное оформление — картины, росписи, мозаики, занавесы.

— В профессии не разочаровались?

— Что вы! Архитектура и интерьер — это основа нашего окружения. Архитектура создает пространство, в котором существует человек. И я в этом пространстве работаю.
    
От водопроводного крана к фрескам

— Чему учили художников-проектировщиков?

— Во время учебы я почему-то всегда попадал на перестройку. Школу заканчивал — ввели 11-летнее образование. Когда поступал в училище, живописно-педагогическое отделение отменили, хотя вступительные экзамены мы уже сдали. Монументальное искусство объявили главным.

Для выполнения ленинского плана пропаганды понадобились исполнители идеологических лозунгов — художники-оформители. Оформительское отделение и сделали основным. Я был разочарован. А в сентябре, когда приехали учиться, оказалось, что живописное отделение все же оставили, и я его закончил.

До сих пор помню дипломную работу по черчению. Мне пришлось чертить в перспективе большой-большой кран-задвижку, который используется на трубопроводах. Кошмарное было задание, для выпускника живописного отделения абсолютно никчемное.

Для художника важнее представлять, а не чертить. Хотя в целом школа в Свердловском училище была серьезной. Уровень подготовки нисколько не уступал сегодняшнему уровню преподавания в академиях.

— Моды на дизайнеров не было. А вы как-то узнали о факультете проектирования...

— Я приехал в Ленинград на экскурсию. Зашел в институт поискать знакомых, с которыми вместе занимались в изостудии. И в полутемной мастерской нашел Людмилу Костину (известный челябинский монументалист). Она стояла на лесах и кистью возила по штукатурке — делала фреску для курсовой. Когда увидела меня, обрадовалась: «О! Давай-ка я тебя проведу по институту».

Провела, все показала. И посоветовала: «Самое лучшее — пойти на факультет проектирования оборудования и интерьера. Там можно всему научиться. И мозаики будешь делать, и росписи, и интерьер проектировать. В общем, туда и поступай». Все оказалось именно так, как она сказала.

Буквально с первых дней учебы нас бросили на ответственное задание — набирать мозаику на Пулковских высотах. Набирали мы ее из смальты, осколков фарфоровых изоляторов. А потом делали фреску. В жизни очень пригодилось.

«Хочу, как у соседа»

— Теперь для художников-проектировщиков настали счастливые времена. Интерьером интересуются многие.

— Да, появилась свобода. Можно купить любые материалы, исполнить любой заказ. При желании можно даже бронзовую фигуру в собственной гостиной поставить. Хотя раньше бронзу нельзя было достать. Металл считался стратегическим. А сейчас ее можно просто купить.

— Заказчик диктует или доверяет?

— Архитекторы проектируют так, как требуют заказчики. Или как сами хотят, если заказчик на это соглашается. Но лучшие постройки получаются в том случае, когда желание архитектора совпадает с желанием заказчика. Бывает, что клиенты, не очень понимая предложения проектировщика, говорят: «Нет. Мне надо, как у соседа, причем завтра».

Мои заказчики мне доверяют. Делал как-то одну квартиру, занимавшую два этажа. Я предложил кухню и гостиную раскрыть на втором этаже. Мне казалось, это будет гораздо удобнее. Гость едет на лифте сразу на последний этаж (вход такой же, как и этажом ниже).

Там есть гардеробная, просторная гостиная и столовая с кухонным фронтом, маленький зимний садик с мягкой подсветкой. Стен и дверей нет, воздух хорошо вентилируется. Открытая лестница внутри интерьера ведет вниз — в интимную зону, где расположились детская и спальня с будуарчиком для новорожденного. Поначалу заказчик отнесся к проекту настороженно. Зато по прошествии времени сказал: «Вы были правы».

— Сегодня человек хочет одно, завтра — другое.

— Элитное жилье строится полуфабрикатом. Поэтому при проектировании можно спланировать будущие трансформации. Скажем, сегодня это кабинет-гостиная, где должны быть и спальное место, и рабочая зона, и библиотека. Детей пока нет, но они предполагаются.

Так и проектируешь — с возможностью изменения функций. Когда возникает необходимость, кабинет легко перерастает в детскую. И все довольны.

— Заказы предприятий бывают интересными?

— Конечно. С художником Александром Кудрявцевым мы делали зимний сад в профилактории Златоустовского металлургического комбината. Это типовое здание с лоджиями, которое можно встретить в любом санатории или доме отдыха.

Но к нему надстроили еще один этаж, перекрыли арками и застеклили. Получился роскошный зимний сад. Зимой сквозь прозрачную крышу видно, как падает снег. А внутри тепло, уютно, красиво. Мы сделали там руины античного портика с фонтаном, атлантов, которые поддерживают своды.

Здесь и вазы с росписями, скульптуры муз и мостик через «ручей». Виноградная лоза на керамической колонне (роспись) вдруг соприкасается с настоящим виноградом... Зимний сад мы делали в начале 90-х. А сейчас можно придумать и выполнить все что угодно.

Потолок промерз, панно забыли

— Фойе филармонии — не самое подходящее пространство для выставки живописи.

— Согласен. Люди приходят для того, чтобы послушать концерт. Тем не менее пространство оборудовано, есть специальные мольберты с подсветкой. Честно говоря, мне давно хотелось выставить свои работы здесь. В 1992 году я расписывал потолок концертного зала и портал сцены, фойе, антресоли на втором этаже.

Когда все сделали, потолок в зале промерз, стал отваливаться. Штукатурку вместе с росписью сняли. Потом Константин Фокин делал новые эскизы и заново расписывал потолок. Зато в фойе росписи остались — три розетки под люстрами выполнены по моим эскизам.

Сохранились и два панно, которые по проекту должны быть встроены в стену, оформлены гипсовой рамкой. При перепланировке здания добавили вип-зал, еще один буфет. А про панно архитектор, видимо, забыл. Для одного место все-таки нашли — повесили в раме как картину. Второе зрители увидят сегодня первый раз.  
   
Портрет подчеркивает статус

На выставке Сергея Черкашина представлены живописные работы и рисунки, мифологические сюжеты и портреты современников. Заговорили о портрете, потому что интерес к этому жанру в последнее время возрождается.

— Люди хотят увековечить себя?

— Сейчас семейные отношения выходят на новый этап, — говорит Сергей Леонидович. — Коммунистическая семейная идеология провалилась и с политической точки зрения, когда разрушали, допустим, крестьянские семьи. Провалилась она и с экономической точки зрения, когда строили хрущевки.

Если в квартире всего две-три комнаты, какие могут быть портреты? Семьи разделились. О родовом древе никто не думал. Тем более все увлеклись фотографией. А сейчас состоятельные люди заказывают парадные портреты. Чтобы оставить наследникам, подчеркнуть социальный статус. Хотя некоторые хотят иметь более человечный портрет — без позы.

— Разве фотография для истории не годится?

— Фотография сиюминутна. Она бесстрастно фиксирует выражение лица, каждую морщинку. Доля секунды — и портрет готов. Художник так не может. Он пишет портрет за несколько сеансов. Наблюдая разные настроения и состояния, он обобщает образ и рисует в персонаже лишь то, что считает важным. Возводя образ в ранг живописного произведения, портрет человека возвышает.

— Некоторые выставленные работы окружены рисунками. Это эскизы?

— Только не эскизы. Вот, например, картина «Лабиринт». Рисунки на эту же тему самостоятельны, они просто аккомпанируют холсту. Получается не серия — нескончаемый цикл с одними и теми же персонажами.

— Такое расположение не приходилось видеть.

— Бывает выставка одной картины с разработками на эту же тему. Например, картина Иванова «Явление Христа народу», и рядом целый зал, где собраны эскизы, рисунки, этюды на эту тему. Я не преследовал этой цели. Когда много-много лет рисуешь один сюжет, получается бесконечный цикл.

Так же и с Пушкиным. Иногда я рисую его намеренно. Иногда он выходит из-под пера спонтанно: раз-раз — и вышел Пушкин. На выставке есть рисунки, новый портрет поэта, написанный на холсте. Это образ, который мне интересен всегда.

*  *  *
Наверное, нет смысла говорить с художником о выставке и работах, которые предстоит посмотреть. Выставка открыта для знакомства. А сам художник, называя экспозицию «Лабиринтом», хотел, чтобы зрители погуляли по его творчеству, как в лабиринте. «Я не согласен, что жизнь полосатая, — сказал он накануне. — Жизнь — это лабиринт, потому что преграды она ставит еще и поперек».

Татьяна МАРЬИНА.
Фото Сергея ВАСИЛЬНВА.