ЧАЙ ВДВОЕМ

КТО ТАКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТ

Когда профессор Загребин заходит в редакцию, за чашкой чая мы вспоминаем школьные годы (учились в одном классе). А еще говорим о театре, о литературе, да и вообще о жизни. Приятно пообщаться с культурным человеком, который к тому же доктор исторических наук, заведующий кафедрой культурологии ЧГПУ и председатель правления Челябинского областного общества краеведов. Всех регалий Сергея Сергеевича не перечесть, школа № 23 гордится им по праву. Интеллигент, словом, с большой буквы... Именно эта тема и стала предметом нашего обсуждения во время последней встречи. Каковы, собственно, критерии? Кого можно считать интеллигентом? Много ли их среди нас?

Татьяна СТРОГАНОВА,
www.qpi.ru/stroganova

ПРИГОВОР ФЕНОМЕНУ

— Если не ошибаюсь, приговор интеллигенции был озвучен на последних Бирюковских чтениях (ежегодный челябинский форум краеведов и историков. — Авт.)?
— Во время заседаний действительно звучало много мнений по поводу того, что такое интеллигенция вообще и какова ее роль в истории России. Главный итог: люди поняли, насколько важна эта проблема. Поняли, что научное определение слова «интеллигенция» имеет очень много значений. Вокруг самого этого факта развернулась, кстати, грандиозная дискуссия. Спросим 10 человек, что такое интеллигенция, и все они найдут свое определение. Так вот, некоторые исследователи считают, что в самой многозначности толкования этого понятия — кризис науки и интеллигенции. С моей точки зрения, это не так. Если какой-то феномен определяется понятием, имеющим много значений, стало быть, сам феномен сложный и многоаспектный. Давайте спросим, что такое «сознание», «культура», «материя»… И снова мы выходим на огромное познавательное поле. Так же и с термином «интеллигенция».
— Чем же этот термин наполняется в нашей современной жизни?
— Начнем с того, что это масштабное культурное явление. Все дискуссии на тему — не просто теоретические рассуждения, а актуальная практическая проблема. Некоторые исследователи полагают: коль скоро интеллигенция не может быть строго научно определена, значит, этот слой сам по себе условен. Он размыт, мы можем говорить лишь о каком-то эфемерном понятии. Но с другой стороны, интеллигенты играют очень важную деструктивную роль в жизни России.
— В чем же деструктивность?
— В том, что интеллигенция является информационным посредником между достижениями культуры и обществом. Я, кстати, тоже так считаю. Но только не со знаком минус, а со знаком плюс. Она действительно аккумулирует культурные знания поколений и популяризирует эти знания.

ПЛАНКА ДУХОВНОСТИ

— А можешь дать шаблон? Ну чтоб сразу было понятно: этот интеллигент, а тот — нет.
— Если и дам какое-то определение, оно не будет универсально. Я в работе использую несколько определений. Допустим, аспект социологический. Считаю, что интеллигентом можно назвать человека, занимающегося умственным трудом. Другой аспект — ценностный. Интеллигент — это носитель духовности и культуры. Функциональный — информационный посредник. По-моему, эти определения все качества интеллигенции отражают.
— Есть еще одно интересное понятие — интеллектуал. И он не всегда интеллигент…
— Абсолютно точно. На эту тему у нас тоже была дискуссия. Интеллектуалом, на мой взгляд, можно считать людей, которые профессионально занимаются умственным трудом в какой-то ограниченной сфере деятельности и не заинтересованы в распространении своего интеллектуального потенциала на другие сферы. Занимается человек, к примеру, проектированием самолетов, и его совершенно не интересует, в каких целях они будут использоваться. Вот это интеллектуал.
— Думаю, его все-таки интересует…
— Если интересует, стало быть, этот интеллектуал уже интеллигент. Интеллигент всегда является носителем некой целостной оценки. Это человек, который болеет душой за то, что он делает. Есть заинтересованность в том, чтобы результаты труда приносили абсолютную пользу окружающим.
— Напряженка у нас в стране с такими людьми?
— Не думаю. У нас очень много интеллектуальных, духовно развитых граждан. Другое дело, что сегодня практически все они сосредоточены в бюджетной сфере, которая терпит финансовые сложности. Вот в этом смысле напряженка.
— По большому счету из своего круга знакомых много ли интеллигентов ты можешь насчитать?
— Сейчас мы выходим на еще одну проблему — абсолютные критерии интеллигентности, создающие высокую планку духовности, общественной активности и значимости. Здесь уже можно назвать выдающихся представителей культуры и науки. Это академики Лихачев, Аверинцев… Таким образом, задается очень высокая планка, и любой человек, обладающий критичным мышлением, уже просто не посмеет сказать о себе, что он интеллигент такого уровня. И это нормально. Такая скромность вполне допустима. Кстати, на одном из заседаний на Бирюковских чтениях выступал художественный руководитель театра драмы Владимир Гурфинкель, который признался: «Я не интеллигент, потому что у меня очень жестокая и жесткая профессия. Я не могу себя соотнести с вышеназванными корифеями науки и культуры». Вот показательный пример того, как интеллигентный и культурный человек может заниматься своеобразным самоуничижением. Довольно оправданным, кстати, и понятным. А в числе моих знакомых огромное количество интеллигентов. Однако каждому человеку доводится оказываться в каких-то сложных жизненных ситуациях, при которых он может обнаруживать разные качества. Иногда и интеллигентный человек способен проявить слабость.

КОГО БОЛЬШЕ?

— А ненормативную лексику интеллигент может использовать?
— Этот вопрос тоже дискутировался на пленарном заседании. Кто-то использует, я думаю.
— Это допустимо?
— Я не считаю, что это допустимо. Но опять же при определенных ситуациях такое может быть.
— Точно знаю, что не может быть такой ситуации, при которой бы ты использовал ненормативную лексику...
— Пока таких ситуаций действительно не было. И не планирую этого делать. В голове же у нас какие-то стандартные клише. Если у меня в сознании нет стандартов ненормативной лексики, то даже в критической ситуации они вдруг не всплывут. Просто долго буду вспоминать: «А как это слово в ненормативное превратить?..»
— И все же хочется вычленить какой-то универсальный критерий.
— Думаю, ни к чему это. Мне кажется, что это самая большая ошибка — сравнивать кого-то с некой матрицей. Грань дозволенного и недозволенного каждый человек определяет для себя сам. Это и есть нравственные критерии. Библия — вот критерий духовности и нравственности.
— А что делать с извечной проблемой неприятия обществом интеллигентов? Они, увы, по традиции в меньшинстве.
— Это еще вопрос. Мы ведь можем говорить о носителях интеллигентности. На улицах у нас, слава богу, никто не дерется, окна не бьют. Значит, люди все-таки принимают какие-то правила интеллигентного поведения.
— Но многие продолжают при этом пить пиво из баночек и жевать резинку...
— Да, есть такая проблема — отучить все это делать. Отучить пить пиво на улице и бросать мусор. Но в целом-то люди понимают, что такое хорошо, а что — плохо. Значит, в их сознании присутствуют элементы интеллигентности. И таких абсолютное большинство. Другое дело, что мы подразумеваем под словом «интеллигенция» некую категорию людей, которые весь культурный опыт человечества аккумулируют. Что же касается неприятия… В истории России действительно были периоды, когда к интеллигенции очень дурно относились. Во время Октябрьской революции, к примеру. Но это было связано не с презрением к интеллигенции как таковой, а с тем, что ассоциировалась она с царским режимом, который был обществу уже ненавистен.
— И все же образ работяги, рубахи-парня, он ближе народу, чем образ тщедушного интеллигента в очечках, читающего по вечерам словарь Ожегова.
— Думаю, этот образ — некий миф, который… может быть, журналисты придумали. Я считаю, что интеллигент — нормальный человек, способный отстаивать свое мнение, свою позицию. Человек, обладающий силой воли, способный решать сложные интеллектуальные и духовные задачи.

СМЫСЛ НАУЧНОЙ ЖИЗНИ

— Экзотическая тема «Интеллигенция и Интернет» терзает умы ученых мужей?
— К сожалению, на Бирюковских чтениях никто не откликнулся на обсуждение этой проблемы. А проблема, на мой взгляд, многозначна. Интернет создает новую интеллектуальную реальность, он делает иным человека. Его культурная роль меняется в контексте Интернета. Виртуальный мир замещает мир реальный. Насколько Интернет способен изменить качественные характеристики самой интеллигенции? Сейчас в реальности мы наблюдаем этот процесс, и его фиксируют ученые. Происходит и уменьшение количества интеллигентов, и увеличение количества интеллектуалов, которые и являются нынче носителями ценностей информационного общества.
— Стало быть, Интернет — это зло? Ведь он истребляет интеллигенцию.
— Это всего лишь одна из проблем, которую мы обозначили на чтениях, но… не обсудили.
— Почему ее проигнорировали? Страшно далек еще Интернет от народа?
— Просто у нас конференция научно-практическая, краеведческая. Люди привыкли обсуждать проблемы реальные: историю своего края, людей, которые здесь живут. А проблема Интернета из сферы теоретической. Потому и не вызвала тема интереса.
— Самой востребованной какая тема оказалась?
— Интеллигенция и перспективы развития.
— И каковы перспективы? Я всегда считала, что интеллигент — нечто уже сформировавшееся...
— Как и любой социальный слой, интеллигенция развивается. Мы не можем сказать: «Вот это абсолютный рабочий, он овладел своей профессией и никогда больше ничего не достигнет в жизни». Существуют различные уровни мастерства и профессионализма. У интеллигенции тоже свои уровни! А освоение культурного потенциала мировой цивилизации вообще безмерно! Другое дело, что мы всегда пытаемся понять, на каком этапе находимся и что из себя представляем. В чем наша сегодняшняя задача, как нужно развиваться в будущем? Нормально, когда историки и философы к этой проблеме вновь и вновь возвращаются. В этом, собственно, и есть смысл научной, да и вообще интеллектуальной жизни.
— Ты свою интеллигентскую задачу четко осознаешь?
— Я бы сказал, осознаю. Но без какого-то пафоса. Что для меня эта задача? Некая культурная миссия. Думаю, любой человек осознает свою задачу, и личную, и профессиональную. Смысл этой задачи – совершенствовать человеческое, духовное, интеллектуальное.
— А что бы ты посоветовал тем, кто еще не стал интеллигентом, но очень хочет?
— Если очень хочет… он уже им становится. А может, уже даже стал.
— Как ускорить этот процесс? Пару раз в театр сходить?
— Зачем обязательно ускорять? Нужно спокойно жить, постепенно развиваться в том ритме, который для человека наиболее комфортен. Что же касается театра… Туда сходить никогда не будет лишним.

С УЛЫБКОЙ

Диалог в троллейбусе:
— Будьте так добры, вас не затруднит прокомпостировать мне билетик?
— Шо? В натуре, хынтеллыгент, шо ли?
— Что вы, что вы... Такое же быдло, как и вы...