Александр Малышев: «Терпеть не могу всякую мистику… Все это оправдание непрофессионализма».

Исключительный артист

Удивительно, что при такой буйной энергетике и жажде публичности, наш герой достаточно долго прятался за ширмой кукольного театра. В 2003-м он влился в творческий коллектив, но в поле зрения публики, по крайней мере пристрастного зрителя, попал в 2009-м: в спектакле «Маленький принц Датский» с таким азартом скакал на бывшем коне вещего Олега, что по накалу страстей почти достиг тех же эмоциональных градусов, которые зашкаливали в сценах с великим и ужасными призраками.

- А первый мой спектакль – «Подарок для папы», - напомнил Александр. - Такой замечательно лирический, трогательный. Я там играл подросшего цыпленка. Кстати, в этом спектакле наш театр опять вернулся к марионеткам после долгого перерыва. Так что мне повезло.

- Как правило, при поступлении на театральный факультет все думают о карьере драматического артиста, - пытаюсь разрешить мучающие меня сомнения.

- Я, наверное, исключение. Я никогда не хотел работать в драме, - демпингует Малышев. – Как можно оторвать руку, голову актеру в драме? А мне оторвут. Мы, актеры театра кукол, можем многое, у нас больше выразительных средств. Есть возможность выйти за образ, это дает свободу и множество интерпретаций.

- Интерпретация – больше режиссерское оружие, может, стоит попробовать самому поставить спектакль? – провоцирую в свою очередь артиста.

- Да, случается ловлю мысли о своем спектакле, но я себя останавливаю. Мне странно, когда 30-летний актер начинает преподавать, учить, как надо играть. Ты еще сам не успел набрать чего-то, еще не мастер, а преподавать можно, когда за плечами есть какой-то багаж. То же самое и с режиссурой. Когда есть что сказать – с этим можно выходить к народу и разговаривать.



Был бы габит, остальное нарастет

Процесс накопления творческого багажа длится уже около десятка лет. Актерской профессии Саша учился в два приема: сначала на местном уровне, за более высоким отправился в Питер.

- У нас большинство актеров имеют ленинградскую школу, я ее и выбрал, - поясняет.

- Переучиваться не пришлось? Учеба и работа – это как теория и практика – две большие разницы.

- В любой профессии школа нужна. Получил права, едешь по дороге, а все водители ругаются, потому что ты им мешаешь. Я считаю, что молодой артист первые три года должен молчать, впитывать и смотреть. Мне в этом отношении повезло с коллегами – они меня направляли аккуратно и тактично, и мне было интересно. И потом, у актеров-кукольников своя специфика – у нас больше физической работы, от этого никуда не денешься, и это спасает. Я думаю, что два, три года требуются, чтобы внутреннее устройство установить, как габит, а остальное нарастет.

Остальное нарастало довольно быстро, в театре кукол коллектив маленький, а репертуар большой, можно в одном спектакле несколько ролей сыграть, поэтому за творческое десятилетие уже более четырех десятков ролей накопилось в разных системах.

- Мне без разницы марионетка, планшетная кукла или что-то другое, если это оправданно и попадает в меня. Берешь куклу, и она говорит, какой хочет быть. Поведение куклы в первую очередь зависит от техники, это ты должен освоить в первую очередь, а потом уже что-то добавляешь свое. Ищешь пластику, и вдруг не получается. Кукла каждая индивидуальна, у какой-то ножка западает, я ее оправдываю и не понесу к мастеру, я вообще считаю, что нет плохих кукольных мастеров, есть плохие артисты.



Юношеский максимализм

- Терпеть не могу всякую мистику, когда спрашивают: «А что, у вас куклы живые?» - артист говорит писклявым голоском, передразнивая многочисленные вопросы журналисток. - Да ерунда полная! Наверное, многие получают кайф, а я ни в какую мистику не верю. «Кукла у меня не ходит, потому что я ее обидел» - да просто влажность повысилась, и она рассохлась. Все это оправдание непрофессионализма.

Категоричность и юношеский максимализм красуются во главе угла и определяют не только поведение нашего героя, но и суждения. О приоритетах Малышев говорить не любит, потому как их нет, как и авторитетов. Он честно пытается найти свою тропинку, а не идти торной дорогой, все известное, проверенное, опробованное вызывает отрицание.

- Нет кумиров, есть артисты, которые нравятся в определенных ролях, это значит, что я им даю карт-бланш, - заявляет собеседник и продолжает в том же духе. - Все эти звания, награды не имеют никакого значения, точнее имеют, пока живы родители – это больше для них.

Актерская натура настоятельно требует выхода, темперамент вырывается за рамки, осталось определиться, куда направить бурную энергию?

- Нет, я не понимаю этих многочисленных конкурсов – конкурса Милосердова и прочих. Зачем, для кого? – пожимает плечами Малышев.

Работа для себя, для личного творческого роста не всех устраивает. Сермяжная правда в том, что такая работа остается неизвестной для публики, не попадет в копилку достижений, внешнего результата нет, точнее он проявится, может быть когда-нибудь потом, а в молодости хочется все, сразу и много.

- Я предлагал сделать капустник по ситуации в Молодежном театре (прим. труппа которого открыто выступила против руководства), - и Саша тут же с ходу уморительно разыгрывает сценку объяснения актеров с замдиректора. - Сейчас капустным жанром никто не занимается, а жаль.

Чтобы себя не позабыть

Выпустить пар помогают многочисленные и разные увлечения: ТВ, радио и даже кино.

- С Андреем Загидуллиным сняли несколько короткометражек. Работа более техническая: встань туда, сделай то, повернись. Зато нормально оплачивается. Для меня это новый опыт. Главное в кино – попал в типаж или нет. Самое сложное – выдавать в кадре сразу то, что требуют. Мотор! - И ты плачешь. В театре другая сложность – там нужно держать перспективу.

Есть и более отдаленные от профессии наработки: ведущий на ТВ или арт-директор в парикмахерской. Потребность зарабатывать на хлеб насущный увеличилась с появлением ребенка.

- Да, нужны деньги. Даже подумывал из театра уволиться. В начале года к Бороку с этим пришел: «Хочу уйти». Он говорит: «Соберешься, предупреди». Наверное, уйду.

На больную мозоль давить не стали, не сговариваясь, перевели тему. Саша рассказал о дочке, которая дома играет для мамы с папой и даже сама афиши рисует, про жену, которая рискнула и стала режиссером, и о том, какая тема в доме является табу.

- Дома мы никогда не разговариваем про театр, это табу. Еще Ширвиндт заметил: «Мы живем с женой долго, потому что не говорим о театре». Упаси боже играть еще и в жизни, можно с ума сойти.

И опять мы вернулись на круги своя. Может, Малышев погорячился уходить из театра, крепко его ухватила театральная среда. Но что-то явно бродит и зреет у него внутри.

- Я постоянно рефлексирую в том, что я делаю, даже обращался к психологу с этой проблемой: как прекратить рефлексию. Он сказал: «Да ничего не надо делать, это нормально», - признался под конец собеседник.

- И что же думаешь, как дальше жить?

- В ближайшим будущем хотелось бы жить светлым прошлым, - поймав мой скептический взгляд, отшутился. - Я надеюсь, что пока еще числюсь в молодых, еще годик, другой протяну.

Похоже, наш герой оказался на распутье. Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, да себя позабудешь. Вот только чем пожертвовать и какой путь выбрать – каждый определяет сам.

Александр Малышев, актер Челябинского театра кукол. Закончил Санкт-Петербургскую театральную академию. В Челябинском театре кукол – с 2003 года. Лауреат Государственной премии губернатора Челябинской области (2007). В творческом багаже около 40 ролей.