Бренд дороже денег
Его концерты для пристрастного слушателя — как «Отче наш». Его и его «Виртуозов». С того школьного дня, когда педагог после выступления литовского камерного оркестра на восторженные ребячьи возгласы загадочно улыбнулась: «Вы еще не слышали «Виртуозов Москвы…» С того первого концерта, когда детские ладошки опухли и покраснели от аплодисментов, с первых записей, которые прокручивались много раз.
Восторги и вопросы
Впрочем, таких почитателей у маэстро Спивакова не одна и не две сотни. Его имя, как и оркестр, давно стали брендом страны, российской музыки, исполнительской школы. В Челябинск музыкант приезжает регулярно, то с камерным, то с симфоническим оркестрами, и каждый раз на концертах аншлаг. Нынешний приезд тенденцию подтвердил. Публика рыдала от восторга и даже после концерта никак не позволяла прессе остаться с маэстро наедине.
— Заканчивается Год культуры, чем он вам запомнился? — прорывается первый вопрос.
— Все оркестры играют замечательно — это главная радость, — улыбается музыкант. — Недавно с национальным оркестром в зале консерватории у нас был большой концерт, сложная программа, исполняли симфонию Бетховена, симфонию Шостаковича, произведение Eterniday, которое написала бывшая челябинка Лера Авербах, мы с ней тоже сотрудничаем.
— Вы подарили инструменты детской музыкальной школе в Башкирии, нет ли желания помочь какой-то челябинской ДШИ?
— В Башкирии открыли новую школу, президент принимал участие в этом, я знаю, что там люди собирали деньги. Конечно, я не мог остаться безучастным — я отправил им семь инструментов, чтобы дети могли заниматься.
— Вы стали меньше гастролировать за границей, с чем это связано?
— На самом деле приглашают постоянно, но я сам отказываюсь. К примеру, недавно было предложение из Китая, но там хотели видеть меня одного, а я хочу ездить с людьми, которых люблю, с которыми работаю.
— Но вы же были в Германии, работали там с оркестром…
— Да, мы сделали большую программу, в которую вошли симфонии Чайковского, Шостаковича. Мне очень запомнилось, что после концерта весь оркестр пришел за кулисы поблагодарить, мы очень тепло расстались. И все-таки времени осталось мало, надо больше работать со своими.
И в этот раз, как всегда на концертах маэстро, на сцене сидели слушатели: студенты, школьники из детских школ искусств — те, кому не досталось мест в зале, но которым такие концерты нужны в первую очередь.
— Я помню свои детские впечатления: как Стравинский снимал очки, вытирал слезы — на меня это произвело огромное впечатление, — рассказывает Владимир Теодорович. — Уверен, что эти ребята так же запоминают такие концерты.
— Вашему фонду в этом году исполнилось 20 лет. Вы следите за судьбой воспитанников фонда?
— Мы всячески поддерживаем юные таланты. Ребята имеют возможность выступать в лучших залах, с профессиональными музыкантами. В любой другой стране такое возможно только за огромные деньги. Наши дети имеют такую возможность бесплатно. И вы знаете, они это ценят и очень быстро растут и становятся потрясающими музыкантами. На моем юбилейном концерте выступали стипендиаты фонда: Сережа Накаряков, которому мы подарили трубу в свое время, Настя Кобекина — у нее от фонда старинная виолончель, на которой она играет, Саша Романовский, которому вообще спасли жизнь — он сильно болел.
— Что для вас музыка?
— Музыка — это свет. Человек поднимается вместе с музыкой, и тяготы жизни забываются. Она несет радость, без нее нельзя.
— Почему у вас в оркестре так мало женщин? Это принципиальная позиция?
— Скажу больше: было время, когда работали только мужчины, — признается маэстро. — Нет, принципа никакого нет, главное условие — надо хорошо играть. А девушек мы бережем. Все-таки походная жизнь тяжела, надо тяжести носить и прочее.
— Многие произведения, тот же моцартовский дивертисмент, вы играете уже лет 30. Что-то изменяется в прочтении этой музыки?
— Был такой японский художник Хокусай. Он написал: «В 70 лет я начинаю понимать, как нарисовать листок дерева, к 80 годам, возможно, пойму, как рисовать ветку, а к 100 нарисую все дерево».
Знаменитому камерному оркестру «Виртуозы Москвы» в этом году исполнилось 35 лет. Владимир Спиваков отметил свое 70-летие, и 20 лет исполнилось его благотворительному фонду.
Французское вино
И все же, все же. Музыка — искусство, основанное в первую очередь на эмоциях. Исполнитель как бы транслирует свои чувства слушателю, заражая его. Правда, эмоции и чувства молодого музыканта несколько иные, чем у зрелого, и уж точно разнится градус. Да, оркестр подтвердили свое «виртуозное» звание, но… Моцарт стал более лощеным и менее обаятельным. А знаменитая «Серенада для струнного оркестра» Чайковского превратилась из камерного полотна Куинджи со 110 оттенками цвета в станковую живопись Глазунова.
Да и в целом звучание «Виртуозов» больше напоминало симфоническое: вместо филигранности — объем, вместо утонченности — мощь. Судя по всему, интерес маэстро сейчас лежит именно в сфере большой симфонической музыки, нежели камерной. Все произведения как будто нарисованы крупными мазками, которые можно разглядеть на расстоянии, подальше. Посыл стал более демократичным, понятным и доступным большинству, которое это с удовольствием воспринимало. Исчезли аристократичность, изысканность и даже щепетильность.
Во втором отделении, несмотря на новые имена, открытий не произошло. Солистка хоть и Большого театра, но выступала откровенно слабо, причем настолько, что это стало понятно даже непосвященной публике. Инструменталисты из разряда своих же оркестрантов продемонстрировали замечательную технику, но совершенно не сольное звучание: они сливались с оркестром, нивелировались и терялись в общем потоке звуков. Из пяти сольников стоит отметить разве что последний — Евгения Стембольского, чья скрипка звучала наиболее чисто и проникновенно.
Впрочем, все это придирки пристрастного слушателя, тем более что концерт был действительно неплохим: прекрасные произведения, крепкое исполнение. Главное, чтобы публика была довольна, а она была довольна. В конце концов, и французское вино не всем нравится.