Пути милосердия в тюрьмах на территории Челябинской области неисповедимы

Муж гражданки Б. постоянно напивался, оскорблял и избивал ее. От тяжелой ситуации в семье страдали дети. Однажды отчаявшаяся женщина взяла в руки нож. Ее муж скончался от полученного ранения, суд признал Б. виновной. Через некоторое время женщина обратилась в комиссию по вопросам помилования. Там с сочувствием отнеслись к тяжелому положению героини и ее детей. Ходатайство Б. о смягчении наказания было направлено президенту.
Такова одна из историй комиссии по вопросам помилования на территории Челябинской области. Четырнадцать человек, которые входят в нее, ежемесячно на конкретных примерах решают вопрос о границах милосердия. Какими критериями они руководствуются и кто может попросить о снисхождении? Об этом нам рассказал председатель комиссии, старший советник юстиции Юрий СПИЦЫН.

- Начнем с самого общего вопроса: кого просят о помиловании, от кого оно исходит?
- Каждое помилование в нашей стране — это личное решение президента. Поэтому ходатайство пишется на его имя. Мы, члены комиссий в субъектах Федерации, рассматриваем ходатайства на предварительном этапе, отсеиваем те из них, которые не имеют серьезных оснований для одобрения. Окончательное решение даже не за губернатором области, а только лично за президентом. Порой даже мы, когда узнаем о его заключении, не можем понять, почему то или иное ходатайство было отклонено. Но этот вопрос уже вне нашей компетенции. Ведь мы не зря называемся не «комиссией по помилованиям», а «комиссией по вопросам помилования». Мы можем только выделить те ходатайства, которые действительно заслуживают внимания, и отправить их дальше.

- Если не ошибаюсь, комиссия была учреждена президентом в 2001 году. Почему это произошло: в тот момент она стала необходимой?
- На самом деле институт помилования существовал чуть ли не со времен Петра I. В тот период помилование тоже исходило от своего рода высшего должностного лица — от самодержца. Как прошения рассматривали на предварительном этапе — кто теперь знает? Как таковая структура для решения этих вопросов появилась в постсоветский период. Она работала в столице, при президенте. Возглавлял ее достаточно известный писатель Анатолий Приставкин, автор книги «Ночевала тучка золотая». Членами комиссии были очень интересные люди, по большей части творческая интеллигенция — например, одно время состоял в ней Булат Окуджава. Юристов среди ее членов практически не было...

- Это серьезный недостаток?
- Я так не считаю. И, по крайней мере, это не тот недостаток, за который мы вправе ее осудить. Ведь и в современной комиссии в Челябинской области тоже не так много юристов. В этом нет необходимости. У комиссии нет права проводить ревизию судебных решений: этим занимаются иные структуры. Мы же решаем вопросы не правовые, а скорее этические, психологические, возможно — педагогические. Поэтому для нас значимо, что в состав комиссии входят директор школы, руководитель вуза. Есть среди нас православный священник. Среди членов комиссии были и мусульманские священнослужители. Многие наши коллеги вышли из творческой интеллигенции: в разное время в комиссии состояли художник, известный режиссер, народная артистка...

- Тогда в чем же была проблема единой комиссии?
- Именно в том, что она была единственной на всю Россию. А значит, рассмотрение ходатайств затягивалось на очень долгий срок. Представьте: письмо проходит целую цепочку до Москвы и там оказывается в груде таких же — в огромной груде. Естественно, пока до него дойдет очередь, пока его рассмотрят, в лучшем случае пройдут месяцы. Поэтому и было принято решение создать комиссию по вопросам помилования в каждом субъекте Федерации.

- И как же процесс строится теперь?
- Есть определенные сроки, в пределах которых ходатайство должно быть рассмотрено. Мы оцениваем обращение на предварительном этапе — это первая из наших функций. Мы должны проанализировать информацию и сделать заключение: целесообразно или нецелесообразно будет помиловать этого человека. Наше заключение поступает к губернатору, а он вносит свое представление президенту. Конечно, и в президентской администрации есть соответствующий аппарат, отвечающий за эту работу. Ведь субъектов больше 80, и отовсюду приходят заключения. В итоге одобренные ходатайства приносят на утверждение президенту. Правда, мы не можем говорить о том, как быстро он примет решение. Но на предварительное рассмотрение в целом уходит чуть более месяца.
Важно различать понятия «помилование» и «амнистия». Амнистия распространяется на целые категории лиц, например, женщины, несовершеннолетние, осужденные за категории преступлений. Помилование индивидуально направлено на конкретного человека и учитывает его личные качества.

- Кто может подать ходатайство о помиловании?
- Обратиться с ходатайством может любой осужденный: тот, кто содержится в исправительном учреждении, находится в следственном изоляторе или уже отбыл наказание и хочет снять с себя метку судимости.
При этом нужно помнить, что обратиться к нам — точнее, к президенту через нас — может только сам осужденный, тот, кто просит о помиловании. Ни адвокат, ни друг, ни близкие родственники не в праве сделать это за него. Поэтому мы заботимся о том, чтобы осужденные знали о своем праве. Наша комиссия и комиссии других субъектов постоянно посещают учреждения уголовно-исправительной системы. Это делается еще и в рамках нашей третьей функции — общественного контроля за условиями содержания осужденных. В течение года мы объезжаем если не все, то большую часть исправительных учреждений области. И в каждом мы проверяем, знают ли заключенные о комиссии по вопросам помилования.

- А кто из осужденных может надеяться на помилование?
- Ответ прост — любой. Нет никаких запретов, связанных с тяжестью преступления или сроком, который осужденный провел в заключении. Но важно понимать, кого мы увидим, когда будем рассматривать обращение. Допустим, просит о помиловании осужденный, который провел в исправительном учреждении всего три дня. Или человек, не в первый раз судимый за тяжкое преступление. Поверим ли мы, что он осознал свою вину, что он готов жить честно и не опасен для общества?

- Что комиссия учитывает, когда принимает решения?
- Единого критерия, естественно, не существует. Главное управление юстиции готовит информацию о каждом, кто подал ходатайство, и отражает в документах самые разные факты. Мы отмечаем для себя серьезность деяния, но это не значит, что любое ходатайство от человека, судимого за тяжкое преступление, сразу откладывается в сторону. Обращаем внимание на возраст осужденного (несовершеннолетний или взрослый), на справки о здоровье. Играет свою роль семейное положение, особенно у женщин. Вы знаете, нередко по делам, связанным с наркоторговлей, проходят женщины, которые связались с порошками и таблетками не потому, что сами они — наркоманки. Они хотели заработать деньги, чтобы прокормить своих детей.
Любой документ, который может точнее показать нам личность просителя, внимательно рассматривается. Но что из этого говорит в пользу осужденного — вопрос конкретного случая. Возьмем, например, диплом о высшем образовании. Практически каждый осужденный за взяточничество имеет высшее образование, зачастую даже не одно. Но говорит ли это в их пользу? В данном случае это просто факт.

- Близкие и общественность не могут подать ходатайство, но есть ли у них возможность как-то поддержать осужденного?
- Конечно, такая возможность имеется и активно используется. К ходатайству самого осужденного можно приобщить обращения сторонних людей. Это могут быть положительные характеристики с места работы, учебы, ходатайства близких. Зачастую в справках указывают, что при выходе на свободу человек гарантированно будет трудоустроен: имеется письмо от руководителя учреждения, который согласен принять его на работу. Это, безусловно, тоже хороший показатель.

- Однако в конечном итоге количество положительных заключений комиссии совсем невелико...
- Да, это так. На последнем заседании 22 октября мы одобрили только одно ходатайство из шести. А помилований, которые в итоге утверждает президент, еще меньше. Тем не менее помилование — это шанс, который доступен для каждого осужденного. Право просить о нем есть у всех. Но именно просить, а не требовать. Мы не обязаны дать положительный ответ. Ведь нельзя освобождать человека только потому, что он об этом просит! Помилование необходимо заслужить. Если мы знаем, что за год ходатай 15 — 20 раз нарушал дисциплину в исправительном учреждении, можем ли мы верить, что он искренне раскаялся и его можно допустить в общество? Махать шашкой и кричать «Всем свободу!» очень просто. А мы должны взвесить все факты, чтобы быть уверенными: человек, которого мы предлагаем помиловать, не станет снова грабителем или убийцей.

- Итак, заключение получено. Что оно может означать для осужденного?
- В случае если президент одобрил ходатайство, осужденный может быть освобожден полностью или условно-досрочно. Сравнительно суровое наказание может быть заменено более мягким.
Если же по ходатайству получено отрицательное заключение — наше или президента — это не вечный приговор. Через год осужденный может снова обратиться к нам. Кроме того, помилование не единственный способ облегчить свою участь. Осужденный может одновременно обратиться по линии исправительного учреждения с просьбой об условно-досрочном освобождении. Но и в том, и в другом случае очень много зависит от самого ходатая, от его поведения. Ведь он хочет, чтобы его не амнистировали, «забыли» (амнистия, как вы знаете, имеет тот же корень, что и амнезия, это слово значит «забвение»), а пожалели, проявили снисходительность лично к нему или оценили его достойное поведение. Естественно, для этого надо предпринять что-то со своей стороны.

- А что вы скажете о тех, кто добился помилования? Действительно ли они поняли урок и оценили то, что было для них сделано?
- По крайней мере, за последние несколько лет мы не получали информации о том, что в нашей области кто-то из помилованных вернулся к преступности. Мы надеемся, что все они стали достойными гражданами нашего государства.