Из челябинской коллекции: о чем рассказывают документы военных лет

Сегодня, 22 июня, по всей России люди отдают дань памяти бойцам, погибшим во время Великой Отечественной. Сегодня день, когда мы вспоминаем обо всех тяготах войны и всех утратах, которые она принесла.

Многим из нас — тем, кто родился значительно позже, — уже трудно по-настоящему почувствовать это горькое время. Но его начинаешь лучше понимать, когда рассматриваешь предметы прошлого. Вместе с филокартистом Юрием Окишевым мы сегодня изучаем необычные экспонаты — не открытки, не конверты, а письма и документы военных лет. Они готовят немало открытий — печальных, странных, а иногда — добрых и светлых.

Конечно, самые яркие памятные документы военной эпохи — фронтовые письма, в которых бойцы рассказывают о своей жизни. Карточки, которые принес мне филокартист, заполнены мелким убористым почерком. И все равно на таком кусочке картона много не напишешь.

Обо многом и нельзя было писать: цензура внимательно следила, чтобы солдаты не выдавали информацию о местоположении войск. В одном из писем, которые принес Юрий Окишев, боец жалуется, что отправил родным карту, а они ее не получили. Возможно, об этом позаботилась цензура, а возможно, произошел обычный сбой в работе почты. Они были отнюдь не редки.



И все же одно из самых страшных писем, какие могли получить в тылу, — вот такое, с красным штемпелем «Возвращается за неправильным указанием адреса». Адрес состоит из одной цифры — что здесь можно перепутать? Печать означала, что данная полевая почта расформирована. Причины могли быть как ужасными, так и насквозь бытовыми — от полной гибели части до ее объединения с другой. Но не только это делало красный штемпель пугающим. Часто его ставили, если солдат, которому адресовано письмо, погиб. Тогда вслед за письмом приходила похоронка.



Это еще один документ-трагедия. Командировочное предписание требует, чтобы солдат отправился в госпиталь «для получения трупа умершего от ран красноармейца». По всей видимости, госпиталь не мог обеспечить похороны самостоятельно. Но особое внимание стоит обратить на дату: 31 декабря 1941 года. Идет война, какой уж там Новый год для солдат.

Есть в коллекции у Юрия Константиновича и послания иного рода. Половина текста по-немецки, на марке — профиль Гитлера. Такие карточки производились в Германии для пленных, которых угнали с оккупированных территорий на работы. Это открытка-раскладушка: одну половинку пленный заполняет, вторую оставляет чистой, на ней родные могут прислать ответ.



Но не стоит думать, будто невольникам, увезенным в Германию, часто предоставляли право переписки. Юрий Окишев протягивает мне точно такую же карточку, но заполненную — письмо из Штутгарта в Херсон. И сам обращает мое внимание на одну из строчек: женщина благодарит родных за 15 посылочек, которые получила от них. Жители оккупированных территорий пытались любой ценой отправить что-то родным. А если для автора письма успели собрать 15 посылок, значит, между письмами проходили месяцы, если не годы.



Среди бумаг военных лет есть прочувствованные письма и сухие документы, за которыми стоит чье-то горе. Но этот документ сразу хочется назвать гадким. Это агитационная листовка, которые немцы разбрасывали над нашей территорией. Листовку призывают использовать как пропуск: дескать, немецкие военные обеспечат пришедшему хороший прием, накормят его и устроят на работу.

На обратной стороне — качественный, грамотный русский текст с призывом сдаваться и переходить на сторону немцев. Русским обещают раздать земли и скот, покупать продукты по достойным ценам. Наглядное свидетельство того, что понятие «информационная война» родилось отнюдь не в XXI веке.

— Понятно, чем это заканчивалось, — качает головой Юрий Окишев. — Кого-то отправляли в Германию, кого-то — в концентрационные лагеря. Но есть еще один момент, на который надо обратить внимание. У нас эти листовки сразу же уничтожались: «Русские не сдаются». А вот у листовок, которые Советская армия забрасывала в Германию в конце 1944 года, часто другая судьба.

Это как раз одна из адресованных немцам листовок, о которых говорит Юрий Константинович. Конечно, она составлена по-немецки, русский текст — только призыв к солдатам достойно обращаться с военнопленными. Но трудно не заметить состояние листа. Похоже, кто-то спрятал бумагу и очень долго носил с собой, чтобы использовать пропуск и сдаться.

Но жизнь во время Великой Отечественной войны не исчерпывалась весточками с фронта или из-за линии фронта. Как шла непростая жизнь в тылу, какие документы нам остались?



Так выглядели деньги, которыми расплачивались жители Советского Союза во время войны. Эти банкноты выпустили в 1937 году. Следующую денежную реформу проводили только в 1947, так что в военные годы пользовались именно этими деньгами.

— Проезд на трамвае в Челябинске стоил 30 копеек. В Москве до 1943 года цена зависела от расстояния, потом ввели общий тариф — 15 копеек. Но в Москве было метро, это влияло на стоимость билета, — объясняет коллекционер. — Буханка хлеба по карточкам стоила два рубля, на рынке — 200 рублей и больше. Бутылка водки в магазине стоила чуть дороже 21 рубля, но карточек на спиртное было не достать. На рынке за нее потребовали бы 800 — 1000 рублей. Средняя зарплата составляла около 500 рублей. Можете по этому судить, что значили для людей пять червонцев. Десятая часть зарплаты.

Конечно, тут нельзя не поговорить и о самих карточках. Слышал о них каждый.



Это карточки на хлеб. Существовали карточки на жиры (мясо и рыбу) на многие другие продукты и даже на мануфактуру. На работающего человека и иждивенца выдавали разное количество карточек. И даже в зависимости от профессии пайка различалась: сталевар и библиотекарь получают разное количество продуктов.

— На каждый месяц печатались карточки другого цвета. На них есть водяные знаки, чтобы избежать подделок, — объясняет Юрий Окишев. Я поднимаю карточку к свету: действительно, проступают линии, похожие на елочку. — Их присылали в ЖЭК, и уже там, на месте, заполняли, вписывали фамилии, ставили печати. Эти карточки недействительны: их так и не заполнили, фамилии получателя нет.

Пометка на бланке гласит, что карточки не возобновляются при утрате. Как объясняет Юрий Окишев, первое время карточки восстанавливали, но вскоре от этого отказались: стали появляться примеры спекуляций.



А вы знали, что в военные годы в стране проводили лотереи? Они тоже проходили под лозунгом «Тыл — фронту». Надпись на обороте гласит: «Участвуя в денежно-вещевой лотерее, ты помогаешь фронту». Лотерея была одним из способов собрать деньги на государственные нужды, прежде всего — на производство военной продукции.

Впрочем, счастливчики могли выиграть неплохие призы. Сейчас они показались бы смешными, но если оценивать их по условиям того времени — выглядят очень серьезными. В числе лотов — мужские и женские пальто, каракулевые шапки и воротники, обувь, отрезы ткани, серебряные столовые приборы, часы, портсигары.

Даже когда листаешь сухие документы, бросается в глаза то, что наши люди не сдавались, не жалели сил в борьбе за свою страну. Один из примеров — эта бумага.



Это удостоверение о прохождении всеобщего военного обучения. Вообще-то, его обязаны были проходить мужчины с 16 до 50 лет. Но, как мы видим по бланку, на учебу отправлялись и женщины. Всевобуч позволял без отрыва от производства пройти курс военной подготовки. За 110 часов человека обучали уставу, основам владения оружием, самым необходимым навыкам бойца. Можно было получить и дополнительную специальность: телеграфист, сапер, медсестра, истребитель танков, пулеметчик, автоматчик.

Кстати, товарищ Герасимова, фамилия которой внесена в этот бланк, обучалась дважды в течение года — у Юрия Окишева есть два удостоверения с ее данными. Повторное обучение можно было пройти быстрее: здесь ориентировались на получение специальности. Как мы видим, эта ленинградка стала телеграфистом.

Интересно, что удостоверение сделано на устаревшем бланке: пришлось подрисовывать хвостик к номеру года, и оба должностных лица, которые должны ставить подписи, сменились.



Но особенно приятно добавить, что в коллекции есть грамота, выписанная на ту же фамилию и инициалы — за первое место в составе отделения на городских соревнованиях всевобуча. Товарищ Герасимова явно училась всерьез.

Обратим внимание еще на один факт: грамота вручена 17 июня 1943 года. В этот момент блокада Ленинграда еще не была снята. Ее только прорвали 18 января 1943 года. Но у людей даже в тех условиях хватало сил и самоотверженности, чтобы учиться, соревноваться и проводить нечто вроде общественных праздников.



Конечно, ни в тылу, ни на фронте не обходилось без свежей прессы. Это листок красноармейской газеты «На страже». У нас есть особый повод его напечатать. В правом углу страницы — небольшая заметка, посвященная южноуральцам:

«Бойцов нашей части посетили делегаты трудящихся Челябинской области. Они рассказали красноармейцам о том, как героически работают в тылу советские люди, помогая фронтовикам громить немцев. Делегаты привезли нашим воинам подарки…»

Наши земляки в тяжелые годы тоже умели помогать другим, делать больше, чем положено: находили средства на подарки, время на поездки, теплые слова — для тех, кто рискует жизнью. Поневоле приходит на ум, что нашему благополучному поколению стыдно в День памяти и скорби не вспомнить о тех, кто сражался и трудился, защищая нашу Родину.

Читайте «Вечерку» на «Яндекс.Дзен» и подписывайтесь на наш телеграм-канал!