В Челябинск приехал знаменитый летчик Валерий Бурков

На конференцию, посвященную премии «Светлое прошлое» он пришел легко, молодо. Но его присутствие почему-то враз переключило благостную светскую атмосферу на какой-то высокий, серьезный тон. Позже он молодцевато взбежит на большую сцену драматического театра. А тысячи зрителей так и не догадаются, что у него нет ног. «Не стесняйтесь, спрашивайте», - заметит он, хитро поглядывая в зал.

Мне довелось побеседовать с Валерием Анатольевичем. Это невероятно сильное впечатление, какое и бывает, когда встретишь вот уж действительно настоящего человека. Валерий Бурков убедителен настолько, что кажется, впереди него бежит свежий ветер или вьется сияющее электромагнитное поле. И ничего показного. Напротив, тихий, спокойный голос. Вместо безупречного мундира с орденами и медалями — черный закрытый костюм, на котором кровавым пятнышком — звезда Героя Советского Союза. «Мужество делает удары судьбы ничтожными» - сформулировал он однажды, но так и не сказал, какие истины открываются тем, кто способен победить даже себя.

Справка: Валерий Бурков родился в Шадринске Курганской области. По примеру отца, полковника ВВС Анатолия Ивановича Буркова (погиб в Афганистане в 1982 г.), решил стать военным. В 1978-м окончил Челябинское высшее военное училище штурманов. Служил в авиационных частях. С января 1984 года в качестве авиационного наводчика и начальника группы боевого управления участвовал в боевых действиях в Афганистане в составе мотострелковых и воздушно-десантных и специальных подразделений. 23 апреля 1984 г. в ходе боевой операции получил тяжелое минно-взрывное ранение. Несмотря на ампутацию обеих ног, вернулся в кадровый состав ВС СССР. В 1988 году окончил Военно-воздушную академию. С 1992 года — советник президента РФ. Почетный гость Генеральной Ассамблеи ООН. По его инициативе ООН провозгласила Международный день лиц с ограниченными возможностями здоровья (3 декабря).



«Я пропащий для ТВ человек»

- Валерий Анатольевич, как вы относитесь к тому, что стали «светлым прошлым»?

- Когда увидел у себя в электронной почте, что стал номинантом на премию «Светлое прошлое», дочитывать не стал. Очень часто «премии» являются поводом себя возвысить за счет других. Это такое средство самопиара. Отказался приезжать. Я ничего об этом не знал. Но обратил внимание, что автор идеи - Олег Митяев. Мне всегда нравилось его творчество. Хоть и не был лично знаком, но мы же вместе взрослели. Увидел, что он занимается детьми. Я сам фонд возглавляю. Поэтому с радостью сюда приехал. Но мне не нужно чье-либо признание, какие-то знаки почета. Сторонюсь этого. С 2010 года отказываюсь от любых телепередач. Иногда достают по разным темам. Например, по сбитому нашему самолету. И комментарии даю только по телефону. Я полностью пропащий человек для ТВ, потому что там не обсуждаются главные, фундаментальные вопросы жизни. Какие-то шоу про разводы.

Родом из детства

- О прадеде я мало знаю. Был он из кулаков, зажиточный. Раскулачили. Видимо, был в чем-то был талантливым человеком. Мой дед всю жизнь был лесничим в Алтайском крае. Был неидеальным человеком: бабку гонял по полной программе. Но детство мое больше связано с бабушкой. Она заботилась, сказки рассказывала. Это от нее я полюбил народные песни, причем украинские. Они имели сильное воздействие на мою душу. В деревне я провел много времени. Благодаря деду я познал весь крестьянский труд. У него забалуешь — ложкой в лоб, ремня, в угол. Жесткое было воспитание и очень хорошее. Я и косил, и копнил, и чего только не делал. Сейчас с радостью у себя на даче в Подмосковье тружусь. Там три водохранилища. Река Москва у меня за порогом.

- Выходит, сугубо мирное воспитание сделало из вас офицера?

- Помню, парень был на четыре года меня старше, Толя Гаршин, который учил нас, пацанчиков четвертого класса, военному делу. Мы ходили в походы, поджиги делали, пугачи, играли в «войнушку». Военно-патриотическое воспитание получил в детстве. В шесть лет меня посадили в самолет. Он был под чехлом. Но папа сказал: «Сейчас взлетать будем». Двигатели запустили. Я жил среди летчиков. Помню, пистолет отца взял и навел на кого-то из членов семьи. Отец тогда на всю жизнь внушил: «Никогда не наводи оружие на человека!» А от мамы я узнал максиму — врать нельзя!

Челябинск с музыкой

В Челябинск из Помосковья (отец там окончил академию) я приехал примерным мальчиком: не пил, не курил, за девочками не бегал. Играл на гитаре. И создал с одноклассниками ансамбль. И до выпуска из училища вся моя жизнь связана с Челябинском и… музыкой. Я играл в знаменитом челябинском военном ансамбле «Крылья». Он по известности шел вслед за «Ариэлем». Но был «перерыв»: в девятом классе меня по семейным обстоятельствам отправили в деревню. И там, как в песне поется, «мне, еще не пьющему, попались пьющие товарищи». Но там я научился мужской дружбе.

- Этому надо учиться?

- Всему хорошему надо учиться, но мы учимся плохому, хотя в каждом заложен нравственный закон. Кстати, хотел стать музыкантом. Но папа сказал: «Музыкантом ты можешь быть, но должен стать летчиком». У мужчины должна быть настоящая профессия. А музыка всегда со мной. Даже в Афганистане после боевых операций играл в ансамбле «Шурави», выступая перед солдатами в столовой.

Побывал сегодня в своем училище. Приятно удивился, порадовался. Вопреки усилиям Сердюкова офицеры смогли сохранить всю материальную базу. Низкий поклон им. В России всегда действуют вопреки. Поэтому мы очень крепки.

Подножка от палочки Коха

- Валерий Анатольевич, вы служили в разных частях с разным климатом. И вдруг вас списали.

- Списан с летной работы был временно, на один год. Сначала в госпитале было подозрение на воспаление легких. И вдруг мне сестричка по дороге в столовую сказала: «Тебя в понедельник переведут в туберкулезный диспансер». Это был удар кувалдой по голове. Я сбежал этот день из госпиталя, поехал в ресторан, но не «нажраться», нет. Я никогда не пил с горя, считал это слабостью. Мне сразу вспомнился Чехов - один дед в нашей деревне, который харкал кровью. Для молодого старшего лейтенанта это показалось катастрофой. Мне было всего 25 лет. Я должен был ехать воевать в Афганистан. Мой отец уже там был. И вдруг такой удар. Но удар надо держать.

Немедленно бросил курить. Смял сигаретную пачку и бросил. Не курил до гибели отца. А тогда занялся своим здоровьем. Бегал, тренировался. А врачи делали свою работу. Через четыре месяца, глядя на рентгеновские снимки, мне врач сказал: «Все сошло, как с белых яблонь дым». В том же году врачи спустя три месяца уже не видели даже остатков болезни и дали мне добро на Афганистан. Там я перемерзал в горах, делал все, что катастрофично для больных туберкулезом, - ничего не произошло. Не без божественного промысла.



На войне надо выжить

- Валерий Анатольевич, бытует мнение, что воюем мы много, но наши командиры не умеют беречь солдат…

- Категорически не соглашусь с вашим утверждением. Генерал Громов, генерал Шаманов, говорит солдатская молва, берегли солдат. Многие офицеры берегли солдат. Могу сказать о себе. Если бы я был командиром, боюсь, что я бы плохо берег личный состав. Потому что в то время я был охвачен рвением выполнить задачу. Я немного сорви голова в том плане, что могу пойти на серьезный риск. Это не значит, что не боюсь смерти или чего-то. Я обычный человек. Но я могу рисковать собой, а значит — и другими. Относился к другим с мерками, потому что о себе они были завышены, как у самовлюбленного эгоиста. В Кандагаре, в 41-м полку мотострелковый бригады, услышал разговор двух командиров - комбрига на боевой операции и руководителя этой операции, который приехал из Москвы после академии генштаба. Он говорил: «Давай всех своих снимай с брони!» Комбриг говорит: «Будет много крови! Это неоправданно!» Конфликт острый. К счастью, обошлось малой кровью.

- Что вам особо помнится с той войны?

- Ужасный день в моей жизни. У нас одна рота нарвалась - попала под плотный огонь. Ты сидишь на броне. Громкая связь включена. И вдруг в эфире командир благим матом: «Нас тут убивают!» И ты слышишь весь звук боя. Стрельба и крики: «Ребята, помогите, тут полные кранты!» Рота вошла в «зеленку» и попала в засаду. Ее окружили и начали практически отстреливать всех. Я хотел пойти туда вместе с пехотой, хотя по должности я должен быть вместе с комбатом. Комбат дает задачу двум ротам пойти на выручку. Но те тоже сталкиваются с плотным огнем и не могут подойти. Самое страшное - когда чувствуешь свое бессилие и не можешь другим помочь. Правда, тут пришла одна мысль. Все-таки мне удалось нанести удар авиацией. Наведение вертушек было очень рискованным, почти вслепую. Это и спасло роту. И после этого таких движений, наобум, мы не делали. На войне надо побыть, выжить в первый день и научиться воевать во все остальные. Командир, который учился на опыте Великой Отечественной и по картам, говорит: «Развернулись в цепь, прочесать!» Это глупость. На самом деле мы идем один за одним, потому что в 20 метрах в «зеленке» ничего не видно.

Я летчик, я буду летать

Пехота взяла высоту. В первых рядах — авианаводчик. Валерий Бурков много раз рассказывал, как заглянул в малозаметный гротик. «И в этот момент слышу взрыв. Первая мысль - кто-то подорвался. Я даже не понял, что это я».

Взрыв самодельной мины, начиненной гвоздями, оторвал Буркову обе ноги, осколками посек лицо и повредил руку.

«Очнулся в госпитале уже после операции. Простынку с себя сбрасываю. А там остатки ног загипсованы. И у меня, как святая Мария, образ Алексея Маресьева. И в башке срабатывает: я тоже летчик, почему я должен быть хуже?!»

- Валерий Анатольевич, но вы встали на ноги!

- Это поучительная история. Получил протезы и первый раз их надел. Но и шагу не мог сделать - держался за поручни. Надо заново учиться ходить. Я в протезах не мог просидеть даже полчаса. Ноги начинали нестерпимо болеть.

Осознал один момент: если я так буду учиться ходить дальше, то я не встану никогда. Ведь я нахожусь в госпитале - всегда можно присесть, отдохнуть, снять протезы. И я попросился в санаторно-курортный отпуск, который был мне положен. Но отказался от сопровождающего. Верил, жизнь научит, жизнь заставит. Меня повезли на вокзал. Поехал в Питер из Москвы. Впервые надо было провести всю ночь в протезах. Утром я не мог идти. Ноги деревянные. Еле-еле, опираясь на палочку, кое-как вышел из вокзала. Такси. Переживаю, что все видят, что на протезах. Поехал к своим друзьям. Их не оказалось дома. Протопать к остановке — далеко. Снегопад сильный. Наступил момент, когда я не мог сделать ни одного шага. Тупо стоял. В глазах слезы. Неужели так будет всю жизнь? Но идти надо. Через три дня я приехал в Киев. Потом поехал в Челябинск. Вернулся в Москву на протезах, разбитых в пух и прах. Новые протезы пошел обмывать в ресторан с мужиками, наплясался там. Вышел из ресторана — отвалилась стопа: резьба не выдержала. С тех пор я не брал в руки трость. Вот что дали мне эти полтора месяца. Надо было выгнать себя из тепличных условий. Поэтому смог прыгать с парашютом, играть часами в волейбол и все остальное. Волю надо воспитывать через принуждение.

Добрые дела

- Вы занимаетесь важной общественной работой. Что она для вас значит?

- Я вам расскажу историю. После боев привезли из Чечни ребят. Мне позвонил хирург, который меня оперировал в госпитале Бурденко: «Валера, тут у меня двое тяжелых. Один — на грани суицида. Ампутация обеих ног. Надо их воодушевить». Втихаря меня привезли в госпиталь, чтобы никто не видел, поселили в соседней палате. С утра на колясочке к ребятам прикатил, познакомился. Начал рассказывать истории, шутки. Подружились. А потом, когда я понял, что «клиент созрел», захожу в палату в форме, на протезах. Они на меня смотрят... Шок! Они меня не узнали, потому что видели меня на коленках, на коляске. А тут такое.

Спустя два года был на даче. По ТВ шла передача «Служу Отечеству». И вижу: парень прыгает с парашютом. Говорят, что без ног. Он приземляется. И показывают его крупным планом. Журналист спрашивает: «Как это возможно? Без ног!» И парень говорит: «Был такой Валерий Бурков. Благодаря ему я обрел веру в себя, в свои силы». Кстати, ему было присвоено звание Героя России. Вот что значит пример. Общественная работа - это понятно. Но я лично всего два добрых дела сделал. Помог парню выбраться из петли — вот этот случай. И не дал в Афганистане комбату расстрелять одного афганца. А больше не знаю.

- У вас сын и дочь. Они не пошли в авиацию. Не разочарованы? Надеетесь на внуков?

- Насчет этого я спокоен. Неисповедимы пути Господни. Мы не знаем, кто мы есть и что должны делать. Но мы, конечно же, должны искать свой путь.



Фото Наиля ФАТТАХОВА.