Ветеран секретной войны обратился к челябинским бойцам в День защитника Отечества

Военный летчик Виктор Ефимович Зарогатский. Фото Олега Каргаполова.

Подростком пережить Великую Отечественную войну, стать военным летчиком, с нуля освоить заводскую работу — любого пункта хватило бы для достойной уважения биографии. А в жизни челябинца Виктора Ефимовича Зарогатского есть все это разом. В День защитника Отечества рассказываем его непростую историю в материале «Вечерки».

— Железа — целый килограмм, — смеется Виктор Ефимович, надевая для фото китель с медалями.

Рядом с советскими и китайскими боевыми наградами — медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Ту войну Виктор Ефимович встретил 12-летним пареньком.

— Я родился в 1929 году, по паспорту — в 1928-м, — вносит он ясность. — Мне прибавили год, потому что иначе в армию не брали. Но это целая история.

Мы начнем историю с начала. Или хотя бы с начала той самой войны.

Так началась война

В 1941 году семья Зарогатских жила в Витебске. Война началась для мальчика Витьки в шесть утра, почти буднично — со стука в дверь и знакомого женского голоса.

— Примчалась из Минска мамина подруга, они когда-то вместе учились в профсоюзной школе. Говорит: «Рая, война началась! Минск горит, люди бегут». Мама отвечает: «Не может быть». Ведь был договор о ненападении, сообщение ТАСС было, что он соблюдается. Но в 12 часов объявили, что действительно началась война, — вспоминает Виктор Ефимович. — А я ведь сын репрессированного. Отец неудачно пошутил и получил пять лет на Колыме. Сыновья партийных начальников дразнили меня и других таких же в школе. А мы после школы их лупили. Но когда объявили о войне — все сразу забыли про вражду, стали заодно. На следующий день появился первый самолет над городом. Разбросал листовки: «Встречайте немецкую армию с цветами». Милиционеры сказали их собирать и сжигать.


Виктор Зарогатский до сих пор отлично помнит, как 23 июля 1941 года над его городом летал первый немецкий самолет. Фото Олега Каргаполова.

Через неделю самолеты сбрасывали уже не бумагу, а бомбы. Мать вместе с другими заводскими рабочими отправили в тыл. На сборы дали два часа.

— Мама спросила: можно кроме детей забрать еще брата и сестру с семьями? Ей ответили — можно, место есть, заводским дают целый товарный вагон. В этом вагоне сделали перекрытия, такой второй этаж из досок, чтобы больше людей влезло. Мама отправила меня к родным, позвать с собой. Они засомневались: куда поедем, как дом бросим? — рассказывает Виктор Ефимович. — В нужное время их на вокзале не было. Мама отправила меня снова, велела поторопить. Я подбегаю к их дому — а дома-то нет, только огромная воронка. Соседи сказали: все внутри были, всех накрыло. Там неподалеку мост через Западную Двину был. Бомбили мост, а попали по их дому. Когда передал матери, у нее сразу появилась седина в волосах.

Воздушные налеты продолжались и во время поездки. Куда ехать — выбирать не приходилось ни пассажирам, ни даже машинисту: железнодорожные пути разбомбили. Уцелела только ветка на Ленинград, да и в ту попала бомба прямо перед поездом. Под руководством железнодорожников пассажиры открутили рельсы позади состава, на ремнях перетащили их и кое-как приладили в месте пробоя, чтобы поезд прошел.

При налете в ногу младшему брату Виктора попал осколок. Рана загноилась в пути. Пришлось остановиться в Казани на лечение. Но потом семья отправилась дальше за своими, заводскими — на Урал, в Свердловскую область.


«Представляете, какая была организация?» Фото Олега Каргаполова.

— Там была какая-то заброшенная конюшня, и из этой конюшни сделали фабрику. Представляете, какая организация? Ведь ничего не было: глушь, никаких проводов, старая конюшня: стены щелястые, крыша дырявая. Но протянули туда электричество, поставили машинки и стали шить обмундирование бойцам, — с восхищением рассказывает наш собеседник. — Мама начала работать, а я стал подпаском в колхозе. Потом — трактористом. Со временем колхоз меня и других ребят одел кое-как, отправил в школу учиться.

В 1944 году 15-летний Виктор решил пойти на службу: немцев еще не добили, надо помогать! В военкомате его, конечно, завернули. Но помог дядя по матери: написал подробное письмо о том, что мальчишка хороший, жизнью не балованный, из семьи беженцев. Слово фронтовика, майора-летчика, стоило немало: Виктору предложили на выбор танковое училище или летное. Он решил стать летчиком, как дядя.

Ни одна бомба не должна упасть

Несколько спокойных послевоенных лет, когда Виктор учился и начинал службу, закончились тоже буднично: сообщением о командировке. Но поездка к новому месту службы оказалась странной. После дополнительного обучения летчиков посадили на поезд и повезли в неизвестном направлении. Когда миновали Урал, стало ясно: дорога лежит на восток. А в Чите вагон загнали в тупик и велели служивым снять погоны, спороть петлицы, сдать все документы.

— Тогда нам объяснили, что едем мы в Корею, причем едем по секрету, поэтому в таком виде, — рассказывает Виктор Ефимович. — Но поехали мы не в Корею. Наши части действовали в Корее, а самолеты базировались через границу, на китайской стороне. Нас всех переодели в китайскую форму. И выдали мне документ, что я китайский доброволец.


«МиГ-15 — вот это был самолет!» Фото Олега Каргаполова.

Когда смотришь на Виктора Ефимовича, такая маскировка кажется нелепой. Но собеседник замечает мое удивление и поясняет:

— Там в городе недалеко от границы много русских жило, еще со времен гражданской войны. Большая русская община. Вот и объясняли, что мы оттуда добровольцы.

Наконец, летчики отправились на аэродром. Казармы стояли буквально в 150 метрах от летного поля: можно быстро добежать до самолета. Взлетная полоса бетонная, как положено, вокруг — густая трава, а в ней комары, лягушки, змеи. По ночам в казармах жужжало кусачее комариное облако. Китайцы приготовили для сна москитные сетки — марлевые шатры на бамбуковых палках. Первую ночь наши ребята не могли заснуть от едкого запаха отпугивающей жидкости, которой оказалась пропитана марля. А впереди была постановка задачи — и воздушные бои.

— Привезли на аэродром — смотрим, стоят наши самолеты, МиГ-15, только опознавательные знаки корейские, — улыбается летчик. — МиГ-15 — вот это был самолет! Во! Мы до них еще успели поучиться на МиГ-9. Мы его так и называли — гроб. Не хочу о нем говорить. А МиГ-15 — ох, красота! Наша дивизия сменила в Китае дивизию трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба. Кожедуб вел с нами занятия, потом поставил задачу: защищать гидроэлектростанцию и два моста, чтобы ни одна бомба не упала.

— Над Кореей был ваш первый боевой вылет? — интересуемся мы.

— Первый, второй, десятый… Американцы пытались разбомбить мосты и электростанцию. А мы им мешали, завязывали воздушные бои. Бывало так, что в воздухе сразу по сорок самолетов — такая катавасия. Одна эскадрилья связывает их истребители боем, а вторая бьет по бомбардировщикам. В таком бою главное — слетанность: летаем парами, друг друга прикрывают. Если оторвешься — тебя собьют.


Наследие двух войн: медаль «За боевые заслуги» по соседству с медалью «За доблестный труд». Фото автора.

— И в каждом бою — десятки самолетов?

— Иногда объявят тревогу — поднимается дежурное звено, вступает в бой. И у нас так один раз было. Мы дежурили с моим напарником, Лешей Никитиным. Я был ведущий, он ведомый. Патрулируем на своем объекте, дело уже под вечер. Вдруг с командного пункта сообщают: приближается бомбардировщик, «Летающая крепость». Ваша задача — не подпустить к объекту. А мы изучали «Летающую крепость». Я знаю, что к нему не подойдешь: кругом пулеметы и пушки. Я кричу по радио: «Леша, давай снизу! Высота большая, подберемся!» Так и сделали. На МиГ-15 три пушки было: одна 37 миллиметров, две — 23. Как мы по нему дали из шести пушек — он развалился пополам. Меня наградили орденом Красного Знамени, вот этим. А за остальные бои — вот этот, «За боевые заслуги». Его всем давали, потому что в этой суматохе не поймешь, кто сбил.

— И все эти годы вы летали благополучно, вас самого ни разу не подбили?

— Обстреливали постоянно, но у них на самолетах пулеметы стояли. Прилетали мы с пробоинами, с пулевыми. У нас стояли пушки: если попадешь, то самолет или развалится, или крыло отлетит. Мы несли службу до 1953 года. Думали, после перемирия нас домой отправят. А нас оставили до декабря 1954-го: переучивать китайских и корейских летчиков летать на реактивных самолетах. Теорию они уже знали, но надо было освоить практику. А этому за два дня не научишь. До сих пор помню имя своего подшефного — Цо Чи Мин, — улыбается Виктор Ефимович. — Ему я сдавал под расписку свой самолет. Мы ни одного винтика с собой не забрали, все им подарили: и самолеты, и командные пункты, и мастерские.


Китайская благодарственная грамота за обучение летчиков. Фото автора.

Вынужденная посадка

Авария в полете была, но не в бою и на другом самолете — МиГ-17Ф. Наши учились летать на них, когда служили в Самарканде. У Виктора Ефимовича на высоте отказала герметизация кабины. Позже оказалось, что это заводской дефект. Летчика оглушило.

— На мгновение потерял сознание, из ушей, из носа кровь пошла. Как посадил самолет, сам не знаю. Мне кричат что-то с командного пункта, а я не слышу: оглушило же. В такой ситуации летчик имеет право катапультироваться, — объясняет мой собеседник. — А думаю: «Как-нибудь посажу!» С «козлом», но посадил. А в конце полосы уже ждала и скорая, и пожарные. Отправили меня сразу в госпиталь.

Слух восстанавливался долго. Бойца признали негодным к летной службе. Оставаться в полку и не быть летчиком — хуже не придумаешь. Виктор Ефимович решил вернуться к родне, на Урал. Семья тогда уже перебралась в Челябинск. Летчик пошел работать на Станкомаш — тогда он назывался заводом имени Орджоникидзе.


«Ну что такое станок после самолета?» Фото Олега Каргаполова.

— В отделе кадров сказали: иди по заводу, где тебе понравится — там и будешь работать. Прошел мимо кузнечно-прессового цеха: гарь, дым, не мое. Дошел до 30-го механосборочного. Мне там понравилось. Начальник цеха показал два станка — немецкий и американский. На обоих нет работников. Я стал учиться и на том, и на другом. Ну что такое станок после самолета? Научился быстро на обоих, стал получать разряды.

Как доказательство — многочисленные книжки «отличник пятилетки». Вынужденная посадка оказалась совсем неплохой.

— Сейчас наши ребята, челябинцы, рискуют жизнями на Украине. Хотите пожелать им что-нибудь к празднику? — предлагаем напоследок.

— А вы напечатаете мои слова, правда? — летчик удивляется, даже как будто не сразу верит. Но потом выпрямляется, расправляет плечи, даже голос у него меняется. — Хочу поздравить солдат, офицеров с Днем защитников Отечества. Хочу им пожелать успехов в боевой работе. Организация, смелость и героизм — вот залог успеха в бою. Будьте этого девиза достойны. Желаю вам здоровья крепкого, успехов в боях, и чтобы вернулись домой живы и здоровы, с победой!




Подписывайтесь на телеграм-канал «Вечерки», чтобы всегда быть в курсе событий Челябинска!