Челябинец превращает экзотические деревяшки в произведения мирового уровня

На полке — десятки изделий, и каждое по-своему поразительно. Фото Дмитрия Куткина

Токарь по дереву делает балясины для лестниц и ручки для дверей? Это описание профессии приходит на ум в первую очередь. Но достаточно одной встречи с Виктором Отнельченко, чтобы навсегда забыть подобное предубеждение. С помощью зубной бормашинки он способен создать настоящие произведения искусства мирового уровня даже из обычной деревяшки, найденной под ногами. Хотя в его коллекции есть и весьма экзотические экземпляры из лесов под охраной ЮНЕСКО. Об удивительных вещах, древесине на вес серебра и пути к мастерству челябинец рассказал журналистам «Вечерки».

О зайцах и апельсинах

Мягкие округлые формы, теплые оттенки дерева — при взгляде на импровизированную выставку глаза разбегаются, а вопросы застревают в горле: хочется некоторое время просто рассматривать чаши, стаканы, статуэтки и гораздо более необычные предметы. Наугад показываю на самую броскую и эпатажную фигурку: нездорового вида синий апельсин.


«Ковидный апельсин» сделан из дерева, семечки — речной жемчуг. Фото Дмитрия Куткина

Интерес не напрасен: работа «Ковидный апельсин» уже принесла своему создателю первое место в мировом соревновании.

— Я член американской ассоциации токарей — онлайн, конечно. Там периодически проводятся челленджи, конкурсы. В марте прошлого года у них был челлендж, посвященный изготовлению модели ковида. Надо было как-то творчески это обыграть, — объясняет Виктор Отнельченко. — Возникло желание изобразить какой-то фрукт в разрезе.

С ультрасовременного апельсина переключаюсь на трогательную фигурку кролика. Мягкие линии статуэтки так и зовут дотронуться. Дерево под пальцами — гладкое, словно атласная ткань. Кстати, кролик сделан с натуры: рыжий прототип живет у токаря в мастерской. Статуэтку пришлось вырезать вручную бор-машинкой — это даже более трудоемко, чем резаками.


Сияющий кролик и множество других работ. Фото Дмитрия Куткина

— Очень долго шлифовал, чтобы поверхность была гладкой. Какие-то простые вещи, которые продают на ярмарках, например, геометрическая резьба, обычно совсем не отшлифованы, либо отшлифованы очень слабо. То есть дерево шершавое. Я стараюсь все-таки доводить до полировки. Это сразу придает и статус работе, — рассказывает токарь.

— Всегда было интересно: мастер сначала придумывает форму, потом подбирает материал, или смотрит на кусок дерева и понимает, что из этого получится тот же кролик?

— По-разному, — откликается Виктор и показывает небольшую вазочку, набранную из крошечных кусочков дерева, словно объемная мозаика. — Это сегментная вазочка. В одном только темном пояске — 180 кусочков дерева. Кто-то думает, что это разукрашено, кто-то — что это папье-маше. Но это действительно сделано из фрагментов, внутри них можно видеть так же, как снаружи. Конечно, без эскиза никак. Нужно все рассчитать.


Сегментная вазочка — крайняя справа, рядом с апельсином. Фото Дмитрия Куткина

 На небольшую мозаичную вазочку ушло три недели работы. А когда Виктор решил собрать такого же размера вазу из спичек, потребовалось около пяти тысяч штук. Сейчас эта работа гастролирует по России.

Смотреть и учиться

— А вы начали заниматься токарным делом уже взрослым? Или с детства? — любопытствую я.

И тут же прикусываю язык: наверное, чтоб делать такие вещи, надо учиться лет с десяти в каком-нибудь кружке или дома под руководством дедушки-мастера.


Необычная работа с сочетанием разных сортов дерева. Фото Дмитрия Куткина

— В 2014 году я устроился в столярку. В 2015 меня поставили на токарник. Это был, по сути, копировальный станок: делается шаблон — и выдается тираж балясин. Но стало интересно: сделал домой скалку, попробовал сделать подсвечник, — уточняет матер. — Потом в интернете увидел работы американских мастеров: полые формы. У меня сразу глаза загорелись: как же это сделать? Я начал по этой теме копать, смотрел все больше работ.

Со стороны полая форма выглядит как золотистый деревянный шар. Фото Дмитрия Куткина

Полая форма — сферическая, иногда сплюснутая из цельного куска дерева, в котором через небольшое отверстие протачивают внутреннюю часть. Отдаленно она может напоминать осиный улей. Обработать дно напротив отверстия и стенки в дальней части сравнительно нетрудно, но чем выше к верхней стенке изгиба поднимается резец, тем сложнее работать. Небольшой размер отверстия и тонкие равномерные стенки — показатель мастерства автора. На аукционах такие работы оценивают соответственно.

— Купил самый первый станочек, дешевый, с сильной вибрацией. Вырезал из того, что было: сосна, береза, всякие дрова перетачивал. Делал солонки, сахарницы — грубо ремесленные работы, — продолжает рассказ Виктор. — Потом купил себе резец для полого точения — по тем времена он для меня был очень дорогой. Начал учиться выбирать полости.

Последняя работа — «Башня безмятежности». Стакан с крышкой, ручка в форме хвоста. Фото Дмитрия Куткина

— Значит, вы учились по записям в сети. А мастера не обижаются, если кто-то копирует их работу?

— Ремейки друг на друга делают абсолютно все. Например, полые формы придумал Дэвид Элсворт, токарь-американец. Он же придумал резец для полого точения, похожий на гусиную шею: изогнутый, с поворотным наконечником. Дэвид Элсворт уже старик, живет на ранчо, и за солидную сумму в долларах можно приехать к нему в гости, провести выходные, пообщаться и поучиться. Там это практикуется. Он родоначальник, все остальные работы — ремейки, но это приобрело огромную популярность.

 Мастера, уверенно делающие полые формы, есть и в России, хотя их и не очень много.


Полая форма с переходом между корой и сердцевиной. Фото Дмитрия Куткина

В коллекции Виктора несколько полых форм, но особое внимание привлекает одна «открытая», с отверстием в ребристых фрагментах коры. Мастер специально взял половину бревна, от сердцевины до коры, чтобы показать переход между ними. Получился причудливый объект, похожий на деревянную друзу.

Показать натуральность дерева — одно из направлений работы. Для кого-то из мастеров оно становится основным. У Виктора в этой технике есть еще одно изделие: вазочка из маньчжурского ореха с «живым краем» — сохраненной корой. Она точилась из невысушенного куска дерева — это называют сырым точением. Внимание привлекает не только сохраненная кора, но и не совсем круглая форма — впрочем, вполне гармоничная.

— Когда она высохла, ее вспучило, так что она перестала быть круглой. В этом и суть: никто не знает, как поведет себя сырое дерево, — объясняет токарь.

На вес серебра

Загадка еще удивительнее «Ковидного апельсина» — кремово-черный фантастический пейзаж. Даже непрофессионалу ясно: здесь краской и не пахнет. Но не видно и следов склейки между светлой и темной частью.


«Преобразование» удивительно не только по технике. Фото Дмитрия Куткина

Название этого объекта — «Преобразование»: превращение тьмы в свет, рождение одного из другого.

— Это дерево называется лунный эбен. У него черная сердцевина и светлая заболонь (следующий слой после коры, — прим. автора), — раскрывает мастер секрет цветового перехода. — Продается на вес, стоит очень дорого, произрастает в Лаосе, в глухих лесах. Охраняется ЮНЕСКО.

— Есть какой-то особенный азарт, когда работаешь с редким материалом?

— Мне нравится работать с редкими породами. Например, этот бокальчик — черный эбен. Ножка полностью выточена со смещением: много-много смещенных сегментов. Они не склеены, это цельный кусок. А сама чаша бокала — еще более редкое дерево. Оно называется умнини — «розовая кость». Произрастает в Южной Африке. Килограмм такой древесины иногда может стоить как полкило серебра. В продаже его практически не найти.


Гнутая эбеновая ножка бокальчика выточена из одного куска дерева. Фото Дмитрия Куткина

Следом Виктор указывает на другие работы: уже знакомый нам кролик — из африканского дерева абачи, еще одна поделка — эбен сатон, красивое дерево, которое при обработке отчаянно пахнет навозом.

— Тропические породы очень часто пахнут либо шоколадом, либо цветами, либо навозом. Лунный эбен почти ничем не пахнет — слабый мучнистый запах. Умнини тоже. А вот такие породы, как сапели — что-то цветочно-шоколадное, — перечисляет токарь.

Конечно, любое дерево имеет запах — у более обыденного ореха тоже довольно сильный аромат. Но экзотические породы коварны: например, почти все тропические сорта — сильнейшие аллергены.


«Красота в глазах смотрящего», объект из дерева абачи и дальневосточного ясеня. Держит муза мастера Анастасия. Фото Дмитрия Куткина

— Есть такое дерево кокоболо — произрастает в Мексике, Южной Америке. Пользуется большой популярностью у токарей на западе, хотя стоит дорого. У местных токарей есть шутка, что люди делятся на два типа: у кого есть аллергия на кокоболо и у кого она будет.

Шутка касается только самих мастеров: держать дома готовые изделия из дерева совершенно безопасно. Проблемы возникают именно при обработке, особенно при шлифовке: древесная пыль садится на глаза, на слизистую, проникает даже под маски и респираторы, оседает в носоглотке, раздражая дыхательные пути.

— Наверное, с необычными породами еще и сложнее работать? — интересуемся мы. 

— Если умеешь — не сложнее, — пожимает плечами Виктор Отнельченко. — Но приятнее, чем с березой: она надоела, она везде. Хотя в березе я тоже ищу что-то интересное, всевозможные наросты и развилки. Например, вот береза со шпальтом. Это грибок, который окрашивает древесину в причудливые оттенки. Это предпоследняя моя работа. Материал — просто гнилая развилка, в лесу подобрали. Когда начал заготовку формовать — жуки, короеды, личинки посыпались.


В руках у Виктора — чаша из березы с грибком шпальтом. Фото Дмитрия Куткина

 Редкие породы не просто дороги — зачастую их еще и очень сложно достать. Но главное — желание делать что-то интересное. На осторожный вопрос Виктор Отнельченко отвечает, что по материалам каких-то ограничений не чувствует.

— Сейчас я разве что со снейквудом — самым дорогим деревом — еще не работал. Брусок 30 сантиметров может стоить около 25 тысяч. И цена еще зависит от насыщенности окраски. Также с лунным эбеном: чем больше черного, насыщенного оттенка, тем дороже, — рассказывает Виктор.

Не ремесло, а искусство

Специалиста, плохо знакомого с токарной работой, большинство изделий зачаровывают одинаково: изяществом формы, необычностью, красивыми древесными оттенками. Но было бы нечестно пройти мимо одной из самых сложных работ. Это круглый сосуд, полая форма с резной крышкой в мелких узорах.


Сосуд с крышкой называется «Раффлезия» — в честь тропического цветка. Фото Дмитрия Куткина

— Сложность именно в микрофрезеровке. Все эти канавки и риски сделаны зубными борами. Я работал две недели над крышкой, а саму форму точил часа полтора вместе с отделкой, — объясняет Виктор разницу в сложности. — На крышке оранжевое дерево — корень лаосского палисандра. Серединка — дуб и черный эбен.

Работы для настоящих ценителей. Дмитрия Куткина

Другой пример — сквозные спирали на куске дерева. Это высокотехнологичная вещь: точение с перпендикулярным смещением, или по-другому — сетчатое точение.

— Нужно все время переставлять заготовку на станке. Обычно для мастеров это головоломка: если кто-то еще такого не точил, то начинают вертеть в руках, смотреть, как же это сделано, — делится мастер.

Правда, мастеров, способных оценить искусно сделанную вещь, не так много. Стыдно сказать, а на Западе и в Америке мастерству работы с деревом уделяют гораздо больше внимания: секреты передаются из поколения в поколение с начала прошлого века, филиалы ассоциации есть даже в провинциальных городках.


Токарная тарелка с деревянной котлетой — своего рода инсталляция. Фото Дмитрия Куткина

— У нас токарка — это в основном балясины, элементы мебели. При царе точили веретена. То есть что-то практичное, что-то необходимое в хозяйстве, — признается мастер.

Но где-то быстрее, где-то медленнее мастера начинают уходить от утилитарных предметов к свободному творчеству, к интересным статуэткам и объектам в духе современного искусства. Работы Виктора — лишнее подтверждение этому. Взять хотя бы причудливый льющихся очертаний объект «Амфибия».


У бесформенности и переливов есть форма, и «Амфибия» — тому доказательство. Фото Дмитрия Куткина

— Материал, кстати — кусок березы. Нашел в дровах, мне понравилась форма — доработал, — замечает токарь.

Конкурсов, фестивалей, возможностей для встреч у мастеров немного. Но профессионалы стараются менять ситуацию самостоятельно: с 2018 года специалисты из разных городов совместно организуют конкурс «Токарная миниатюра». Участники всегда находятся, более того — их число растет.

— В первый год участников было человек 30. Потом с каждым годом все прибавлялось. В прошлом году уже перевалило за 100 человек. Мы принимали все работы, которые нам присылали, конечно, при строгом соблюдении участниками правил конкурса, — рассказал Виктор на правах члена совета конкурса.

Особенно приятно, что растет не только размах конкурса — у организаторов есть ощущение, что само токарное дело выходит из тени, избавляется от навязанных штампов о балясинах и грубой фабричной работе.


Эксперимент: декупаж из газеты на дереве. Яйцо открывается, внутри — сокровище: кубик из корня красной смородины. Фото Дмитрия Куткина

— Мне кажется, становится больше людей, заинтересованных токарным делом. Когда в 2015 году я только начал этим заниматься, токарное творчество процветало главным образом на уровне ремесла. Большинство понимало так: вот чашка, вот подсвечник, вот грибок точеный. Когда выкладывал первые полые формы — видел непонимание: что это такое, как его делают, какое у этого назначение? — вспоминает токарь. — А сейчас все больше людей это понимает, интересуется. Очень удивился, когда в прошлом году на Бажовском фестивале посетители смотрели с восторгом на полые формы: «О, это же нужен специальный резец!» То есть люди уже понимают, какой требуется инструмент.

Профессия токаря почти неизменно стоит в списке самых востребованных в Челябинской области — с десятками вакансий на человека. Но не всем приходит в голову рассматривать токарное дело не с точки зрения заводской работы, а как блестящую возможность для творчества.




Подписывайтесь на телеграм-канал «Вечерки», чтобы всегда быть в курсе событий Челябинска!